— У тебя получится?

— Получится.

— Ни фига себе, — восхитился он, — да ты действительно укротительница.

Гаррет поерзал в кресле, но ничего не сказал.

— Что, если нам не удастся его найти? — спросил Барбер про отца Федерико, которого они с коллегами разыскивали. — Вдруг следственная группа знает не обо всех зданиях, которые принадлежат Прайсу? Может, его держат где-то еще?

— Или вообще убили, — поддакнул Сассмэн.

— Такую вероятность никогда нельзя исключить, — возразила я, — но Прайс все-таки католик. И я надеюсь, что он не решится убить священника.

— Значит, мы с Барбером обыскиваем его владения, — проговорила Элизабет, — а Сассмэн и Ангел будут помогать вам?

— Таков план.

— Каков план? — поинтересовался дядя Боб. Я вкратце пересказала ему наши соображения, и он дал добро. Что было хорошо, потому что запасных вариантов мы не подготовили.

— Ангел, — окликнула я, когда все выходили, — ты сам мне все расскажешь или придется применить пытки, которым я научилась на прошлогоднем Марди Гра?

Он улыбнулся и демонстративно подпрыгнул — специально для меня.

— Все в порядке, босс. Мне это раз плюнуть: сделаю с закрытыми глазами.

— Потому что ты видишь сквозь веки.

— Точно. — Он пожал плечами.

Я проверила телефон. Куки прислала мне сообщение.

— Мне показалось, что ты чем-то огорчен, — заметила я, набирая номер голосовой почты. — Как будто кто-то украл твой любимый пистолет.

— Мне не грустно. — Он пошел по коридору к выходу, но потом обернулся: — По крайней мере, когда смотрю на тебя.

Это прозвучало очень мило. Он явно что-то задумал, вот только я не могла догадаться что.

— Ты представляешь, я узнала ее имя! — радостно пропела в телефон Куки. — Позвонила однокласснику Рейеса, этому Амадору Санчесу, и припугнула, что если он не признается, сдам его за нарушение режима условно-досрочного освобождения. Тогда он сообщил мне ее имя и адрес. Она… — Автоответчик пискнул, и началось другое сообщение. — Извини. Чертовы телефоны. Она еще в Альбукерке. Ее зовут Ким Миллар, и она по-прежнему здесь.

У меня подкосились ноги. Я схватила ручку и бумагу со стола полицейского, мимо которого проходила, получив в ответ враждебный взгляд, и записала адрес.

— Номера ее у Санчеса нет, но он сказал, что она работает на дому, так что ты всегда сможешь ее застать.

Я готова была расцеловать Куки.

— Знаю. Ты готова меня расцеловать. Сначала найди сестру Рейеса, а все остальное потом.

Расхохотавшись как сумасшедшая, я запрыгнула в Развалюху и поехала в центр. От предвкушения встречи у меня сердце ушло в пятки, а желудок подступил к горлу. Я взглянула на часы. Двадцать четыре часа. У нас остались сутки, чтобы остановить надвигающуюся катастрофу.

Дорогой я обдумывала слова Рейеса, сказанные прошлой ночью. Что он имел в виду, когда говорил, что они его найдут? Кто найдет? За ним охотятся? Я решила не думать о том, на кого Рейес зарычал. Очевидно, были сущности, о которых не подозревала даже я. В связи с чем возникал сложный вопрос. Что толку быть ангелом смерти, если даже я не знаю всего об ином мире? Разве не нужно держать меня в курсе? Нет, серьезно, как иначе мне делать свое дело?

Остановившись у ворот жилого комплекса, я прошла по дорожке к двери квартиры 1B и постучала. Мне открыла девушка примерно моих лет, с полотенцем в руках — очевидно, вытирала посуду.

Я шагнула вперед, протянула руку и проговорила:

— Здравствуйте, мисс Миллар, я Шарлотта Дэвидсон.

Она осторожно пожала мне руку; ее тонкие, почти прозрачные пальцы были холодны как лед. Сестра ничуть не походила на Рейеса: со своими темно-рыжими волосами и светло-зелеными глазами она напоминала скорее ирландку или кого-то в этом роде.

— Чем могу помочь? — спросила она.

— Я частный детектив. — Я нашарила в кармане визитку и протянула ей. — Можно с вами поговорить?

Внимательно рассмотрев карточку, девушка приоткрыла дверь и жестом пригласила меня войти. Оказавшись в залитой светом комнате, я поискала глазами фотографии Рейеса. Но фотографий не нашлось — ни его, ни чьих-либо еще.

— Вы частный детектив? — спросила она, предложив мне сесть. — И чем же я могу быть вам полезна?

Она уселась напротив меня в гостиной. Лучи утреннего солнца пробивались сквозь кисейные занавески и заливали комнату теплом. Мебели было мало, но она была чистой и добротной.

Гадая, не страдает ли Ким от невроза, я откашлялась и задумалась, с чего начать. Это оказалось сложнее, чем я полагала. Как ей сообщить, что ее брат вот-вот умрет? Я решила оставить эту новость напоследок.

— Я здесь из-за Рейеса, — начала я.

Но не успела я пояснить, она переспросила:

— Из-за кого?

Я моргнула. Она что, не расслышала?

— Из-за вашего брата, — повторила я.

Я отлично читаю по лицам и сразу же поняла, что сестра Рейеса лжет, когда она ответила:

— Извините, но я понятия не имею, о ком вы. У меня нет брата.

Ого. Зачем ей врать? Пытаясь разгадать очередную тайну, я прокручивала в голове все возможные варианты объяснений. Но у меня не было времени играть в загадки. Даже в такие любопытные. Я решила, что клин клином вышибают, и солгала в ответ.

— Рейес предупреждал меня, что вы это скажете, — с довольной улыбкой проговорила я. — И сообщил мне пароль, чтобы вы поняли, что мне можно доверять.

Она нахмурила брови.

— Какой пароль? — Ким подалась ко мне. — Он вам обо мне рассказывал?

Вывести ее на чистую воду оказалось проще, чем я думала. Меня даже кольнуло чувство вины.

— Нет. — Я сочувственно поджала губы. — Не рассказывал. Но вы мне сами только что рассказали.

В ее ирландских глазах вспыхнула злость, но не на меня. Ким сердилась на себя. Она понурилась, насупилась, грустно поджала губы, и это сказало все, что мне нужно было знать. В их семье насилию подвергался не только Рейес.

— Не стоит на себя злиться, — проговорила я, испытывая не столько вину, сколько жалость, — расследования — моя работа, и я на них собаку съела. — Ким не сводила глаз с полотенца, которое держала в руках, и с каждым моим словом сжимала его все сильнее. — Зачем Рейесу было нужно, чтобы никто о вас не узнал? В его тюремном досье нет никаких упоминаний о сестре. Он нигде не указал ни вас как родственницу, ни вашего адреса, ни телефона. В протоколах заседаний суда о Ким Миллар тоже нет ни слова.

Помолчав, девушка произнесла с грустью:

— И не могло быть. Он взял с меня обещание, что я никому не расскажу, кто я. У нас разные фамилии. На суде мне было легко оставаться в тени. Никто ничего не заподозрил.

Но почему же Рейес не хотел, чтобы она выступила в суде? Его сестра могла бы стать главным свидетелем.

— Вы слышали, что с ним случилось? — спросила я.

Ким еще ниже опустила голову, и волосы упали ей на глаза.

— Я знаю, что в него стреляли. Амадор мне сообщил.

— Так, значит, Амадор держит вас в курсе дел?

— Да.

— Получается, вы знаете, что завтра Рейеса отключат от аппарата.

— Да, — срывающимся голосом ответила она.

Это уже что-то. Может, из нашего разговора выйдет толк.

— Ким, вы должны бороться. Больше некому. Вы единственная родственница Рейеса.

— Нет. — Она яростно помотала головой. — Я не могу вмешиваться.

Я задохнулась от изумления и ошеломленно уставилась на нее.

Она сжала полотенце с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

— Пожалуйста, не надо на меня так смотреть. Вы не понимаете…

— Где уж мне.

Ким тихонько всхлипнула.

— Рейес заставил меня поклясться, что я не стану поддерживать с ним отношений. Сказал, что, когда выйдет, сам меня найдет. Поэтому я и осталась здесь, в Альбукерке. Но я не езжу к нему в тюрьму, не пишу, не звоню, не посылаю подарков ко дню рождения. Он заставил меня поклясться, — повторила она и умоляюще посмотрела на меня. — Поймите, я не могу вмешиваться.

Я не могла понять, зачем Рейесу понадобилась такая клятва, но это все меняло. И я решила бить по самому больному. На войне как на войне.