Тут я отвлеклась и, предоставив Тафту рассказывать о своих делах, уставилась туда, где несколькими часами ранее стоял Рейес. В жизни не встречала никого подобного. По правде говоря, мне никогда не приходилось сталкиваться со сверхъестественными существами — ну, кроме мертвых. Ни с полтергейстом, ни с вампирами, ни с демонами.

— Почему ты такая яркая? — спросила вредная девчонка. — Ты что, онемела?

Ну разве что с демонами.

Бросив на нее самый свирепый из моих убийственных взглядов, я решила, что пора поставить малявку на место. Меня раздражала необходимость мириться с ее присутствием. Так что все по-честному.

— Дорогуша, сейчас говорит Тафт. Так что заткнись.

Ее глаза уморительно сверкнули гневом. Непременно надо уговорить ее перейти. Что поделать, еще раз сыграем с Ангелом в изгнание бесов. Он это ненавидит. В основном потому, что выглядит глупо, корчась на полу, как будто его жжет святая вода из-под крана, которой я его кроплю.

— Ладно, — бросила я Тафту. — Все понятно. Вас действительно по пятам преследует девочка — вероятно, та, что погибла в аварии, о которой вы мне рассказали. У нее длинные светлые волосы, серебристо-голубые глаза — правда, может, потому, что она мертва, — и розовая пижама в сахарных сливах. — Я взглянула на Тафта. — А еще она очень вредная и противная.

Тафт все-таки полицейский до мозга костей. Он умел напускать на себя невозмутимый вид, и я не сразу разглядела, что его глаза сверкают от злости. Напряжение повисло в воздухе, окружило его словно мираж — как будто видишь в пустыне воду, которой нет.

Я что-то не так сказала?

Он вскочил на ноги. Я тоже встала.

— Откуда, черт возьми, вы это узнали? — процедил он сквозь зубы.

Что?

— Гм. Она рядом с вами.

— И всегда буду рядом с ним, — добавила маленькая нахалка. — Останусь тут навеки.

К этому мне нечего было добавить. Сахарная Слива действовала мне на нервы.

Тафт едва не зарычал от ярости. Его глаза метали молнии, как катушка Тесла. Он подошел ко мне вплотную, и я приготовилась встретить врага с открытым забралом. Но, клянусь всем святым, что только есть на свете, если меня на этой неделе еще раз ударят, собьют с ног или столкнут с крыши, я всех поубиваю. И начну с него.

С минуту Тафт сверлил меня взглядом, потом хриплым шепотом послал ко всем чертям и решительно вышел. Ну и ладушки. Самое интересное, что сегодня у меня встреча с дядей Бобом. И с судьбой.

Запихнув досье Рейеса в сумочку, я закрыла дверь и направилась в офис. Сахарная Слива последовала за мной, и меня осенило, что ее инициалы — СС. Как раз про нее. Неужели меня сегодня ждет нечто худшее?

— Значит, он не хочет, чтобы я за ним ходила? — спросила девчонка, размахивая руками.

— Нет, — скрепя сердце ответила я и проверила, нет ли на телефоне эсэмэсок. — И я тоже не хочу.

Она сердито топнула ногой и гордо удалилась. Все оказалось проще, чем я думала. Когда у меня будет больше времени, я займусь СС. А сейчас мне надо кое с кем встретиться и кое-куда съездить.

Папа еще не открыл бар, и я поднялась по внешней лестнице — медленно, потому что каждый шаг причинял боль. Солнце светило ярко, и день казался обманчиво теплым. Во время долгого и трудного восхождения на второй этаж я перебирала в мыслях все, что нужно было сегодня сделать. Первое — Юкка-Хай. Диби махнет удостоверением, и нам тут же помогут и все дадут. Мне нужны выписки из экзаменационных ведомостей и списки учащихся. Кто-нибудь непременно вспомнит Рейеса. Как его можно забыть? Я по очереди опрошу учащихся всех параллельных классов и выясню, с кем он общался помимо школы. Чем больше народу опрошу, тем выше вероятность, что кто-нибудь его вспомнит. И его сестру.

Плавным движением я опустила куртку и сумку на стул, включила обогреватель и подплыла — пусть и несколько резковато — к кофейнику за утренней дозой. И тут земля ушла у меня из-под ног. Может, это карма? Неужели ко мне бумерангом вернулось пренебрежение, с которым я отнеслась к Тафту, и ударило меня по заднице, пусть и очень красивой? Я проверила второй и третий раз, я искала и молилась, но не нашла ни зернышка кофе.

Как такое возможно? Почему мир так жесток?

В дверь постучали, и забрезжила надежда. Дверь была внутренняя, и папа всегда заходил через нее. Наверняка он даст мне кофе. Он же себе не враг.

Я распахнула дверь и обнаружила на пороге хмурого Гаррета Своупса. Бросив на него суровый взгляд, я глубоко вздохнула:

— Что тебе нужно?

Его черты смягчились.

— Я принес кофе.

Я уставилась на чашку с кофе, которую он держал в руках, стараясь не пускать слюни, и гадала: неужели боги хотят со мной поиграть, а потом все-таки сдаться? Что ж, я им подыграю.

Нацепив ослепительную улыбку, я прощебетала:

— Привет, Гаррет. Как дела?

Хорошенького понемножку. Я выхватила у него из рук кофе и вернулась в обманчивый уют моего кабинета с крашенной под дерево пластиковой мебелью и креслами из кожзаменителя.

— Что тебе нужно? — бросила я через плечо.

— Просто хотел с тобой поговорить.

— Я занята.

— Что-то непохоже. И что же ты делаешь?

— Что велят мне голоса в голове.

— Не уделишь мне минутку?

Неожиданно я почувствовала раздражение из-за того, что Тафт меня обругал. Еще один человек рассердился без причины. Взбесили меня и косые взгляды, которые вчера бросали полицейские в участке. Человечество в целом не вызывало у меня особой симпатии. И Гаррет может проваливать к черту.

— Для тебя, Своупс, мне и минутки жалко.

— Как тебе это удалось? Вчера в участке. Что ты ему сказала?

— Оставь, пожалуйста. Можно подумать, если я тебе признаюсь, то ты мне поверишь.

— Вообще-то, — проговорил он, шагнув ко мне, — к твоему сведению, все это не так-то легко принять на веру, но я стараюсь, как могу.

Внезапно обозлившись на весь мир, я вскочила с кресла и встала перед Гарретом лицом к лицу.

— Знаешь, от чего я устала больше всего?

Он задумался на мгновение.

— От запущенного целлюлита?

— От таких кретинов, как вчера в участке. От таких, как Тафт, которые перешептываются, косятся на меня и поворачиваются спиной, едва я вхожу в комнату. От таких, как ты, которые обращаются со мной, как с дерьмом, но стоит им убедиться, что я действительно могу делать то, что говорю, как они тут же набиваются ко мне в друзья.

— Тафт? Этот мальчик-полицейский?

— И он, и все они!

— Кто?

— Все! Только и мечтают, чтобы я распутала за них все, что они напортачили.

— Я думал, твои адвокаты…

— Не об адвокатах речь. — Я небрежно махнула рукой. — У них-то как раз есть все причины желать, чтобы я распутала дело. Я о тех, кто приходит ко мне и ноет: «Я не успел сказать Стелле, как люблю ее, пока меня не засосало в реактивный двигатель».

— Так. Медленно, без резких движений, передай мне кофе. Я принесу тебе другой, и мы начнем заново.

— А этот чем плох? — Я с подозрением оглядела чашку.

— Тебе лучше выпить кофе без кофеина.

Я глубоко вздохнула и села за стол. Никогда не умела долго сердиться.

— Извини. У меня срочная работа.

— По этому делу?

— Нет, — ответила я, вспомнив Рейеса на больничной койке, подключенного к аппаратуре, которая поддерживала в нем жизнь.

Сделав несколько глотков кофе, я успокоилась. Вроде бы. Внутри по-прежнему все кипело. Тафт — придурок.

— Так зачем ты пришел? Выяснить, что я сказала задержанному?

— В основном за этим. И устроить тебе выволочку за то, что опять сунулась куда не надо и попала под раздачу.

— Ха. Становись в очередь.

— Тот парень крепко тебе врезал. Ты специально на рожон лезешь?

— Не каждый день… Узнал что-нибудь по складу?

— Я собрал немало информации и пришел к выводу, что мы ошиблись.

— Ну и ладно, я не настаиваю.

— Я слышал, что святой отец, которому принадлежит склад, на самом деле ведет добродетельную жизнь. Заведует приютом в центре города для детей, сбежавших из дома.