Спустя некоторое время Элоиз поняла, что узнала о нем довольно много, даже не проронив ни слова. В работе Джонатан был очень энергичен. И очень ловок. Но что ее действительно поразило, так это его терпение. Джонатан не перехватил у нее ведущую роль в сборке мотоцикла, он остался ее помощником. Если у нее возникала проблема или она ставила деталь не на то место, он спокойно объяснял ей, что нужно сделать, и она справлялась с этим сама.

Когда Элоиз собрала мотор, радости ее не было предела.

— Все, закончила! — объявила она с гордостью. Джонатан улыбнулся ей в ответ. — Что дальше? — тихо спросила она, воображая, что он сейчас наклонится и поцелует ее.

Джонатан перевел взгляд на частично собранный мотоцикл.

— Прикрепи его теперь.

Элоиз, глядя на мужа, пыталась вспомнить: действительно ли он когда-то целовал ее в подобной ситуации? Или это всего лишь игра воображения? Она отважилась наконец взглянуть правде в глаза. Когда-то она была влюблена в своего мужа, это точно. Только этим она могла объяснить свое влечение к нему. Но любил ли он ее? На этот вопрос у нее не было ответа.

Искоса поглядывая на мужа, Элоиз видела его напряженное лицо. Джонатан Тавиш не из тех людей, кто подпускает к себе первого встречного. Как же она умудрилась влюбиться в него? Ей представилась та ночь, когда бушевала гроза. Он остался с ней, чтобы ей не было страшно. Джонатан всегда вел себя по-рыцарски, признала она. К тому же он гордый и честный: достаточно вспомнить, как он возвращал ей долг. Мужчина, заслуживающий любви.

Любви? Чьей? Элоиз с горечью подумала, что ее Джонатан не любит. Она чувствовала это всем своим сердцем. На глаза навернулись горячие слезы разочарования. Только гордость не позволила ей разрыдаться.

Она сосредоточенно смотрела на мотор. Но, попытавшись сдвинуть его с места, поняла, что ей с ним не справиться: он был слишком тяжел.

— Дай-ка я помогу тебе, — предложил ей Джонатан. Он коснулся Элоиз плечом, их пальцы встретились. Каждое такое соприкосновение заставляло Элоиз волноваться. Она глубоко вздохнула, стараясь сдержать пылавшее внутри желание. Джонатан еще ближе наклонился к ней. Его лицо было совсем рядом с ее шеей. Она ощущала его теплое дыхание. О, какое это было испытание!

Подняв мотор на дюйм от пола, Джонатан снова резко опустил его на пол.

— Почти одиннадцать, — сказал он. — По-моему, нам пора заканчивать, а утром я тебе помогу.

Элоиз заглянула ему в лицо и сразу поняла, что он тоже изнемогал от желания.

— Джонатан, — тихо и нежно произнесла она.

Неожиданно он весь напрягся. Ей было знакомо это его состояние: он явно был не в ладах с самим собой.

— Я совершил ошибку, придя сюда сегодня вечером, — заявил он мрачно. — И вообще наш брак — сплошная ошибка.

Внутри Элоиз все перевернулось. Он говорил это очень твердо, не сомневаясь. Гордость приказывала ей повернуться и уйти, но что-то в глубине души отговаривало ее подчиниться этому приказу.

— Почему ты называешь наш брак ошибкой?

Джонатан нахмурился, как будто сердился на себя, а еще больше на ее непонятливость.

— Мы абсолютно разные, принадлежим к противоположным мирам. Я никогда не найду места в твоем и никогда не стану просить тебя войти в мой мир.

— Похоже на монолог из мыльной оперы, — заметила она.

— Такова реальность. — Он с трудом сдерживал себя и вдруг указал на шрам на щеке. — Ты не помнишь, откуда вот это? Я тебе напомню. Когда мне было девятнадцать, я здорово подрался в баре в Новом Орлеане. В той драке я убил человека. Он подошел ко мне с ножом и полоснул меня по щеке. Но я в долгу не остался. Я так ему врезал, что он перелетел через стойку и сломал себе шею. Полтора года я отсидел в тюрьме за непредумышленное убийство.

Глядя на его шрам, Элоиз ощутила боль на своей щеке и разгневалась.

— Но ведь ты защищался. Они не имели никакого права сажать тебя в тюрьму!

— Это был хороший урок на тему «Как выбирать себе друзей», — холодно ответил он. — Очень часто о человеке судят по его друзьям. Если бы твоя мать, или отчим, или Томпсоны узнали о моем заключении, уверен, они придумали бы свою собственную версию этой истории, в результате чего ты лишилась бы многих своих друзей.

Уж не по этой ли причине она потеряла память? Надо выяснить.

— Когда я узнала о твоем прошлом?

— Я рассказал тебе об этом до женитьбы.

Нет, едва ли это был тот факт, о котором она никак не могла вспомнить, подумала Элоиз.

— По всей вероятности, меня это не слишком взволновало.

— Да, не слишком, — признался он. — И я этому очень удивился. Мне казалось, что ты, узнав все, тут же умчишься от меня, как заяц от лисы. Но этого не произошло. Ты сказала, что твое предложение остается в силе.

Элоиз смотрела на него, прищурив глаза.

— В то время ты, видимо, не слишком беспокоился о моей репутации. Самое главное для тебя было заполучить мои деньги. Безразлично, какой ценой. Теперь, когда ты получил, что хотел, ты чувствуешь себя более великодушным?

Он усмехнулся над этим обвинением.

— Женившись на тебе, я был уверен: ты знаешь, что делаешь. Я всегда считал тебя очень твердой, деловой женщиной, которая сама может постоять за себя. Я решил, что, если кто-нибудь и узнает о моем прошлом, ты просто скажешь, что ничего не знала. И уйдешь. Но ты превзошла все мои ожидания. Ты вела себя по отношению ко мне очень достойно, и я ценю это.

— Тебе было скучно со мной? — Вопрос вырвался сам собой. — И потому тебя не устраивает наш брак?

Джонатан глубоко вздохнул.

— С тобой никогда не было скучно. Я делаю лишь то, что считаю правильным для нас обоих. — Он кивнул на дверь. — Иди в дом, а я закрою мастерскую.

Элоиз хотелось спросить его, почему он так уверен в правоте своих действий. Откуда он знает, что именно нужно им обоим? Но слова застряли у нее в горле.

Она отвела от него взгляд и вышла. Принимая душ, Элоиз старалась выкинуть Джонатана из головы. Но разве можно забыть эти карие глаза, полные страсти? Порой благородство мужчин служит им недобрую службу, подумала Элоиз.

Лежа в постели, она слышала, как Джонатан поднимался наверх. Элоиз была уверена, что это он. Больше некому. Тетушка уже крепко спит. Она поймала себя на том, что ловит каждый шорох. Вскоре она заснула с одним желанием: чтобы Джонатан был рядом с ней.

Утром, когда Элоиз спустилась на кухню завтракать, Джонатана уже не было.

— Когда я сюда пришла, он ел яичницу, — сказала Сара, внимательно глядя на племянницу. — Надеюсь, вы не поссорились?

— Нет. — Резко повернувшись, Элоиз пошла к задней двери. — Вчера я кое-что забыла в мастерской. Сейчас вернусь.

Придя в мастерскую, она поняла, почему Джонатан задержался вечером допоздна. Он остался один и установил на мотоцикл мотор.

— Он просто хотел избавиться от меня, — еле слышно произнесла Элоиз. — Пожалуй, самое лучшее — это сложить все его вещи и выставить их на крыльцо до его прихода. Да, именно так я и сделаю.

Элоиз стало не по себе от подобной мысли, но она решила не обращать внимания на чувства.

— Ты нашла, что искала? — спросила Сара, когда Элоиз вернулась на кухню.

— Джонатан сам установил мотор. А это значит, что он не хочет со мной работать. Он демонстративно избегает меня. Посему я решила, что ему пора съехать отсюда. Когда он вернется вечером, вещички будут ждать его на крыльце.

— Но прежде всего тебе следует подкрепиться, — заметила тетушка.

Элоиз была несколько разочарована. В душе она надеялась, что Сара станет уговаривать ее не выталкивать мужа за дверь.

— Мне казалось, тебе нравится Джонатан, — сказала она.

— Так оно и есть. Но тебе виднее. — Сара сделала приглашающий жест. — Садись. Я приготовила кашу с изюмом, орехами и корицей.

— Ненавижу овсянку. Всегда ее ненавидела, — прошептала Элоиз.

— Ну вот, память твоя воскресает, — улыбнулась тетушка.