— Она дала подробные инструкции о том, как ухаживать за пони. Значит, очевидно, знает, как ухаживать за лошадьми, — этим тоже мало кто из сиделок может похвастаться. Я-то сам видел ее только издалека, но Питер Симкинз, камердинер моего хозяина, говорит, что у нее самые белые и самые мягкие руки, которые он когда-либо видел у слуг.

Эди усмехнулась. У нее было такое чувство, что ей не придется открывать никакого секрета.

Джон Баркер совершенно точно угадал, кто именно «сиделка Робинсон».

— Что мне делать? — спросила Эди, с удовольствием поглощая свежевыпеченный хлеб и мягкий сыр. Она очень проголодалась.

— Если ты останешься в моем доме, пойдут слухи, — сказал Джон.

Эди кивнула. Она знала, как легко можно испортить девушке репутацию.

— Да, но мне нужно остаться здесь, в замке, на случай, если моей хозяйке понадобится помощь. Я не могу вернуться в Лондон, когда у нее неприятности.

— Да, девочка. Это правда. Послушай, тут, на конюшне, есть маленькая комнатка. Я храню там все свои записи о лошадях лорда Мелтона. Туда никто не заходит, кроме меня. Комната уютная и сухая. Мы можем устроить тебе на полу постель. Уборная — позади конюшни. Я скажу всем, что ты двоюродная сестра моей покойной жены, что ты переживаешь тяжелые времена и остановилась здесь на несколько дней по пути в Лондон.

Глаза Эди засверкали. Это же самое настоящее приключение! А она-то думала, что в деревне будет скучно!

Ночью наконец разразилась гроза, которую ожидали весь день. Раскаты грома эхом разносились но гулким коридорам замка Мелтон. Вспышки молнии видны были даже сквозь шторы в комнате Розанны, а ветер яростно сотрясал старые оконные рамы.

Буря разбудила Розанну около трех часов ночи.

Она зажгла лампу на прикроватном столике и закуталась в старый халат. Потом босиком подбежала к окну и отдернула штору. Ветер пригибал деревья к земле. По небу неслись черные тучи. Потоки воды струились по стеклам.

— Природа просто неудержима в своем буйстве, — пробормотала она. — Надеюсь, в Доннингтон-холле с лошадьми все в порядке. Они наверняка напуганы всем этим грохотом! Знает ли сэр Уолтер, что делать в таких ситуациях?

Она подпрыгнула от неожиданности, когда в двери постучали.

— Кто там? — осторожно спросила Розанна.

— Сиделка Робинсон! Вы не могли бы пойти со мной? Срочно!

Розанна, подхватив лампу, подбежала к двери и распахнула ее. В коридоре стоял Питер Симкинз со свечой в руках. Он выглядел напуганным.

— Простите, что беспокою вас, но не могли бы вы сейчас прийти к хозяину?

Розанна почувствовала, как бешено стучит ее сердце.

— Ему хуже?

Питер кивнул.

— Он снова весь горит, и я не знаю, что делать.

— Подождите, я оденусь.

Она вернулась в комнату, содрогаясь от страха. Что послужило причиной рецидива? Отсутствие у нее опыта? Неужели она что-то сделала неправильно, причинила вред этому замечательному человеку?!

Питер поторопил ее.

— Пожалуйста, сиделка Робинсон, скорее! Нельзя терять времени! Я думаю… Я думаю, граф умирает!

Розанна спешила в спальню графа, бесшумно ступая босыми ногами по каменным плитам коридоров и лестниц.

Свет масляной лампы отбрасывал на стены причудливые тени, и ей казалось, что камни старого замка зашевелились в предчувствии беды, нависшей над его владельцем.

В комнате тревожно плясали огоньки свечей. Шторы были по-прежнему открыты, и стекла окон дребезжали от порывов ветра, снова и снова атакующего замок.

Розанна кинулась к кровати, Питер остановился у двери. Она заметила панику в глазах камердинера и подумала, что от него будет мало толку.

Граф метался по кровати, его лицо было мокрым от пота. Влажные волосы прилипли ко лбу. Розанна наклонилась и прикоснулась к его щеке. Он весь горел!

Девушка откинула одеяло с ноги и сразу же поняла, что стало причиной жара. Повязка вся пропиталась кровью и чем-то густым и желтым. Воспаленный нарыв на ноге наконец-то прорвал, и весь гной вытек наружу.

— Принесите миску прохладной воды, быстро! — отрывисто приказала она камердинеру, застывшему у порога. — И чистой мягкой ткани.

— Но где я…

— Немедленно!

Розанна разрезала повязку, и граф немного затих, когда отвердевшая ткань перестала давить на воспаленную рану.

Следующий час пролетел как в тумане. Розанна прочищала рану и постоянно меняла прохладные компрессы на лбу и груди больного, чтобы хоть немного сбить жар, от которого все его тело била сильная дрожь.

Наконец граф забылся тревожным сном, девушка присела на стул у его кровати и стала ждать. Она поняла, что задремала ненадолго, потому что когда она, вздрогнув, открыла глаза, гроза уже прошла и за окнами светало. Она склонилась над неподвижной фигурой на кровати. Ее светлые волосы рассыпались и упали на плечи золотистым облаком.

Когда Розанна положила руку графу на лоб, его длинные ресницы дрогнули.

—  Ангелмой! — пробормотал он. — Ты вернулась ко мне, ангелмой!

— Тихо, милорд, — мягко произнесла Розанна. — Вам нужно отдохнуть. Весь гной из раны вышел, и жар спал. Думаю, теперь вы очень скоро пойдете на поправку.

— Сиделка? — граф смотрел на нее, не в силах понять, как его ангелпревратился в сиделку Робинсон.

— Спите, милорд, — повторила она. — Когда вы снова проснетесь, будете чувствовать себя гораздо лучше.

Девушка поправила простыню у него на груди, но когда попыталась убрать руку, граф схватил ее ладонь и прижал к своей щеке. Розанна замерла, прерывисто дыша и ощущая пальцами кожу на его лице и силу, с которой он держал ее кисть. Глубоко вздохнув, граф Мелтон уснул спокойным сном пережившего тяжелый кризис больного.

Прошел час. Солнце уже разметало золотистые пятна на натертом полу, когда граф наконец расслабился и Розанна смогла высвободить свою руку.

Она с облегчением выпрямила затекшую спину, которая нестерпимо ныла от неудобной позы, в которой она вынуждена была сидеть, чтобы не потревожить больного. Скрипнула дверь. Розанна оглянулась и увидела мистера Дигби.

Он поманил ее, и девушка вышла вслед за ним в небольшую комнату по соседству, служившую гардеробной.

— Вы должны отдохнуть, сиделка Робинсон, — настойчиво сказал старик. — Ведь вы ухаживали за его светлостью несколько часов, как мне доложил Симкинз.

Розанна без сил опустилась на стул и закрыла глаза. Она действительно устала. Никогда прежде она не чувствовала себя такой измученной, даже когда всю ночь напролет танцевала на балу в Лондоне.

Но на сей раз к усталости примешивалось чувство триумфа. Она знала, что с ее помощью лорд Мелтон пережил кризис, и ее это очень радовало. Он такой интересный человек! Если бы не нынешние обстоятельства, она бы с удовольствием познакомилась с ним поближе!

Девушка послушно съела хлеб с медом, который Дигби поставил на маленький столик, и с удовольствием выпила чашку горячего шоколада.

Розанна с удивлением осознала, что на ней все еще старый халат, накинутый поверх ночной сорочки. Босые ноги были грязными и невыносимо замерзли.

— Отправляйтесь спать, сиделка Робинсон, — посоветовал мистер Дигби. — Я присмотрю за его светлостью.

Розанна кивнула.

— Я умоюсь, переоденусь, потом прилягу на пару часов. Но вы должны немедленно послать за мной, если он проснется.

Но Дигби постучал в ее дверь только в полдень, сообщив, что граф проснулся.

Розанна чувствовала себя отдохнувшей. Она поспешила к своему подопечному, хмурясь от беспокойства. Помогли ли ее медицинские знания — какими бы скудными они ни были — или навредили? Может, следовало послать за врачом?

Оказавшись в спальне больного, Розанна обрадовалась. Граф сидел на кровати. Смертельная бледность исчезла. Глаза ясные. Он был побрит.

— О милорд, я так рада видеть, что вам намного лучше!

— Благодаря вам, сиделка Робинсон. Я не могу выразить, насколько мне лучше. Впервые за все время после несчастного случая меня оставила эта ужасная боль. Точнее, нога болит, но внутри уже не так дергает.