Не в силах сдержать свое любопытство, Андрина как бы невзначай заметила:
— Но я так поняла, что его светлость сам иногда останавливается в придорожных гостиницах.
— Насколько я знаю, такое изредка случается, — невозмутимо откликнулась респектабельная домоправительница. — Ему приходится это делать потому, что он очень строг в выборе тех знакомых, кого он удостаивает своим посещением. А также его светлость предпочитает не беспокоить других людей. Лорд и леди Дрейтон, например, придерживаются очень старомодных взглядов и поэтому ложатся спать рано, а встают с первыми петухами, что не очень удобно для его светлости.
«Да, Черил и Шарон явно не попадут ни в какую неприятность с такой солидной спутницей», — подумала Андрина.
Она написала свой адрес, как просила домоправительница, а также черкнула короткую записку девочкам, сообщая, что все складывается даже лучше, чем она ожидала, и что она с нетерпением ожидает их прибытия.
Она могла себе представить, какое волнение вызовет эта весть в родном доме.
Конечно, ей было бы приятнее самой лично сообщить хорошие новости сестрам, увидеть, как вспыхнут от счастья их глаза, как зардеются от восторга их милые личики, но ведь у нее столько неотложных дел в Лондоне.
Когда девушка спустилась к ужину, одетая в скромное вечернее платье, которое, к счастью, все-таки захватила с собой, то больше всего ее тревожила предстоящая встреча с леди Эвелин Линдсей.
Герцог отложил ужин на самое позднее время, и появление Андрины было тому причиной. Он не желал, как предполагала Андрина, чтобы девушка сидела с ним за столом без обязательной для молодой леди спутницы.
«Как это, вероятно, свойственно ему, — подумала она, — что он даже не засомневался в готовности уважаемой вдовы прибыть в его особняк на поздний ужин по первому его зову».
Вполне возможно, что у этой женщины были какие-то другие планы на этот вечер или она просто отдыхала. Однако герцог вел себя так, как будто он центр мироздания и вся вселенная вращается вокруг него.
Андрину встретил все тот же седовласый дворецкий, похожий на епископа, и попросил ее пройти в салон, где, по его словам, герцог ожидает свою гостью.
Девушка очутилась в новом для нее помещении, которое показалось ей еще более роскошным, чем те покои, с которыми она уже успела ознакомиться.
Его светлость был занят там беседой с леди, чья внешность мгновенно повергла Андрину в робость.
На первый взгляд, покровительница, избранная герцогом для Андрины, смахивала на тех закованных, словно в рыцарские латы, в жесткие корсеты, высокомерных аристократических вдовушек графства Чешир, которым нравилось так пугать и унижать бедную Черил из-за ее необычайной красоты.
Просто эти дамы завидовали юной девушке, потому что они сами, а также их дочери не обладали подобным природным богатством.
Но когда Андрина, не замеченная беседующей парой, сделала несколько шагов по мягкому ковру, услышала тихий, ласковый смех пожилой гостьи и разглядела ее как следует, вся ее тревога вмиг улетучилась.
Леди Эвелин, вероятно, было не менее шестидесяти, но от ее облика веяло юношеской бодростью, а свет, излучаемый ее глазами, доказывал, что умение брать от жизни все и получать от этого удовольствие еще не покинуло ее.
Пожилую леди нельзя было назвать красавицей, но в ней ощущалась пикантность, а одета она была так, что Андрина мгновенно почувствовала себя рядом с ней деревенской простушкой.
А ведь фасон платья, что было на ней в этот вечер, был взят из самого последнего номера «Дамского журнала» по совету всеведущей Шарон. Правда, девушкам пришлось шить его из самого дешевого материала. И хотя цвет ткани был к лицу Андрине, опытный взгляд все равно сразу бы распознал, что это домашняя работа портних-любительниц.
Наряд леди Эвелин, как позже убедилась Андрина при его рассмотрении, был далеко не нов, но даже без всякой этикетки было ясно, что это творение парижских портных. В каждой складке, каждом шве, каждой ленточке и оборке ощущалась истинно парижская элегантность, как, впрочем, и в каждом движении этой грациозной женщины.
При приближении Андрины герцог окинул ее оценивающим взглядом, что еще больше увеличило смущение девушки.
Впрочем, он галантно поднялся ей навстречу, а леди Эвелин приветливо улыбалась приближающейся девушке.
— Милая Эвелин, позвольте представить Андрину Мелдон. Она и ее сестры каким-то образом связаны с нашей семьей через прапрапра… я уж даже запутался в степени нашего родства. — Тут он усмехнулся. — В общем, через прапрабабушку Бенти. Из чего следует, что они не только мои кузины, но также и ваши.
Леди Эвелин протянула руку Андрине.
— Приятно, когда семьи воссоединяются, — сказала она. — Едва я взглянула на вас, дорогая, как сразу поняла, что в вашей внешности отразились самые лучшие черты многих поколений наших общих предков.
Андрина сделала реверанс, не зная, что ответить на такие любезные слова, и присела рядом с леди Эвелин на софу.
— Это, пожалуй, самое приятное событие в моей жизни за последние годы, — мягко сказала пожилая леди. — Как чудесно, что вы и ваши сестры вдруг объявились неизвестно откуда, и то, что Танкред не побоялся взять на себя ответственность выступить в роли вашего опекуна.
Для Андрины эти слова прозвучали как удар грома. Совершенно смущенная, она даже не решалась взглянуть на герцога. Ей понадобилось некоторое время, чтобы собраться с духом.
Между тем пожилая женщина как-то лукаво посмотрела на герцога.
— С ужасом представляю, что начнут болтать другие наши родственники, особенно Луиза, у которой, по-моему, не меньше пяти дочерей на выданье, и она только и мечтает, чтобы вы, Танкред, дали в их честь бал. Когда она узнает, что бал устраивается ради новообретенных кузин из провинции, я просто не знаю, что с ней будет.
— Какой бал? — вырвалось у Андрины. Это означало предел всех ее желаний.
— Бал в вашу честь, — спокойно откликнулась леди Эвелин. — А как иначе мы с Танкредом представим вас большому свету? Если мне не изменяет память, то в этом доме в последний раз танцевали не меньше чем двадцать лет тому назад.
Ужин был накрыт в большом обеденном зале, где им прислуживали шесть лакеев и сам величественный дворецкий.
Однако для Андрины все прошло гораздо легче, чем она представляла, когда спускалась вниз к ужину.
От леди Эвелин исходило такое тепло и дружелюбие, что девушка совсем забыла про свое смущение.
Пожилая леди болтала весело и непринужденно о каких-то общих с герцогом знакомых, о том, что происходило в Брюсселе после разгрома наполеоновских армий в 1814 году, когда ее покойный муж был там послом, а также о многочисленных других предметах, новых и занимательных для Андрины.
— Бедный мой Герберт! Ему так и не удалось насладиться мирной жизнью. Надо же было ему скончаться сразу же после Ватерлоо. Я так надеялась, что после Брюсселя нас переведут в Париж — ведь это Мекка для всех дипломатов. Но увы, нам не повезло!
Тень грусти скользнула по ее лицу, словно облачко по ясному небу. Но она тут же продолжила:
— Однако жизнь все-таки радует меня время от времени. Если бы воздушный шар упал в мою каминную трубу, я бы удивилась меньше, чем когда мистер Робсон заявился в мой дом сегодня вечером и сообщил, что вы немедленно хотите меня видеть, Танкред.
— Вы должны быть благодарны Робсону за его прозорливость, именно он напомнил мне, что вы способны снять с меня бремя хлопот о моих новоявленных родственницах, — сказал герцог. — Именно такая дама-покровительница мне и требовалась.
В тоне его сквозила такая холодность, хотя он как мог пытался скрыть свое раздражение, что Андрине сразу стало ясно, насколько герцог сильно взбешен ее появлением в доме. Впрочем, ее не оставляла надежда, что настроение его переменится к лучшему.
Андрина была уверена, что ее сестры — такие красивые и милые — очень скоро обретут себе женихов, а как только они выйдут замуж, то сразу же покинут Броксборн-хауз и больше не доставят герцогу никакого беспокойства.
