Граф вытащил из своего кармана пистолет. Ему часто приходилось возвращаться домой ночью, поэтому он всегда имел его при себе.

Подойдя к дивану, он выстрелил в подушку, Карина говорила, что комната звуконепроницаемая, но он решил проверить. Никто не появился.

Граф вытащил из правой руки лорда Ваймена ножку от разбившегося бокала и выбросил в камин, а в руку вложил пистолет.

Из кармана Ваймена вытащил ключ от двери, отпер дверь, вылез в окно, прикрыл створки и направился к своей карете.

До парадной двери дома лорда Ваймена было совсем близко. Карета остановилась, граф вышел из нее и постучал.

На его стук лакей открыл дверь. Подошел дворецкий и быстро сказал:

— Его Сиятельства нет дома.

— Лорд Ваймен ждет меня, — уверенно сказал граф. — Мы договорились вместе поужинать.

— Сожалею, но Его Сиятельства нет дома, — повторил дворецкий.

— Я граф Дроксфорд. Прошу доложить обо мне Его Сиятельству.

Дворецкий раздумывал. Он не знал, на что решиться. Граф не стал дожидаться, пока тот примет решение. Он пошел в конец холла, где, как описала Карина, должен был быть длинный коридор.

— Его Сиятельство не предупредил меня, что ожидает гостя.

— Напрасно! — воскликнул граф. — Уверяю вас, он не удивится, увидев меня.

Они дошли до дверей «музыкальной» комнаты, и дворецкий постучал.

Граф молча смотрел на него. Он понимал, что, должно быть, и раньше лорд Ваймен приказывал своим слугам не беспокоить его.

Не получив ответа, дворецкий постучал еще раз.

— Должно быть, Его Сиятельство заснул, — высказал предположение граф.

Дворецкий осторожно открыл дверь. Увидев лежащего на полу хозяина, он вскрикнул и бросился к нему.

— Боже мой! — изобразил изумление граф. — Вероятно, произошел несчастный случай.

Дворецкий посмотрел на пистолет в руке лорда Ваймена, на его окровавленную рубашку и пролепетал:

— Его Сиятельство ранен. Что делать?

— Немедленно пошлите лакея за хирургом, — сказал граф. — Не трогайте Его Сиятельство. Накройте одеялом и подложите под голову подушку.

— Его Сиятельство… жив? — спросил дворецкий.

— Да, — ответил граф, — Пульс прощупывается, хоть и слабый. — Он наклонился и осмотрел грудь лорда Ваймена. — По-моему, пуля не задела сердце, — добавил он. — Она застряла где-то выше. Очевидно, это несчастный случай. — Он помолчал и еще раз повторил: — Несчастный случай. Вы поняли?

— Да, милорд! Я уверен, что так оно и есть, милорд, — взволнованно сказал дворецкий.

— Делайте, что я вам сказал, и побыстрее, — приказал граф.

— Конечно, милорд. Бегу, милорд.

Дворецкий выбежал из комнаты.

Граф еще раз внимательно оглядел комнату. Убедившись, что Карина больше ничего не оставила, вышел из дома и сел в карету.

Приехав в Дроскфорд-хауз, он быстро прошел через холл и вошел в библиотеку.

Карина сидела и смотрела на огонь. Она не ожидала, что он вернется так скоро. Медленно подняла голову и, увидев графа, вскочила.

Он улыбнулся ей и, взяв руку, положил на ее ладонь изумрудную брошь.

— Моя брошь, — еле слышно произнесла Карина. — Вы… нашли ее. Боже…

— Да, я нашел ее там, где вы сказали, — ответил граф. — А лорд Ваймен не умер.

— Не… умер? — воскликнула она.

— Вы, Карина, сурово с ним обошлись, — сказал граф, все еще улыбаясь, — но он жив!

Она посмотрела на него, как будто не понимая услышанного, и стала падать…

Граф успел ее подхватить и понес в спальню.

На лестнице Карина пришла в себя. Поняв, что она на руках у мужа и в полной безопасности, она прижалась лицом к плечу графа. Так ребенок, испугавшись, ищет у взрослого защиты.

Ньюмен распахнул дверь спальни. Граф внес Карину и бережно опустил ее на кровать.

— Позовите служанку Ее Сиятельства, — бросил он через плечо.

Услышав это, Карина открыла глаза, и граф прочел в них вопрос.

— Это правда, — сказал он ей. — Вы его не убили. А если бы и убили, то он только этого и заслуживает. Не волнуйтесь, Карина, все будет хорошо.

Он посмотрел на нее, потом склонился и нежно поцеловал в губы.

Карина протянула к нему руки, но он уже вышел из комнаты.

— Спокойной ночи, миледи. Желаю вам приятных снов, — сказала Марта.

Служанка напоила Карину теплым молоком с медом, уложила в постель и, задув свечи, вышла из спальни, плотно прикрыв за собой дверь.

Карина лежала в темноте и не вспоминала ни о чудовищном коварстве лорда Ваймена, ни об ужасных событиях минувшего вечера.

Другие чувства и переживания захлестнули ее. Когда граф бережно нес ее на руках, поднимаясь по лестнице, Карина впервые ощутила себя в полной безопасности, когда же он коснулся губами ее губ — почувствовала себя счастливой.

Нежный и ласковый поцелуй наполнил ее ощущением свершившегося чуда. Она поняла, что любит графа, и ее притворство показалось ей нелепым и ненужным.

Только теперь она осознала, что полюбила графа в ту минуту, когда впервые увидела его. Она уже любила его, когда, спрыгнув с дерева, предложила себя в жены; когда он приехал в их дом и избавил ее от жестокого обращения отца — любила; когда ехала в Дроксфорд венчаться, не ведая, что ей уготовано судьбой, — любила.

Когда он пришел к ней в спальню в первую ночь, а она прогнала его, это означало одно — она боялась обнаружить свои чувства.

Карина понимала, дотронься он до нее, обожги жарким поцелуем — кинулась бы в объятия и с радостью отдалась ему.

Она прижала ладонь ко рту. Когда граф поцеловал ее — обожгло сердце и опалило губы. Поцелуй, как ураган, налетел, подхватил и бросил в бурное море страстного восторга и любовного трепета.

Лежа в темноте, она снова и снова вызывала в памяти ощущение счастья, какое возникает, когда вас целует тот, кого вы любите.

Безрассудная страсть сэра Гая и откровенное низменное желание лорда Ваймена заставляли ее страдать. Теперь же ее сердце готово было пылать факелом и молило о любовном пожаре.

— Я люблю его, я люблю его, — шептала ока и металась по подушкам.

Пламя постепенно угасало. Карина с грустной горечью подумала о том, что не суждено ей, должно быть, произнести эти слова вслух. Граф всего лишь утешал ее, как утешил бы испуганного ребенка.

Она вспомнила, как он выговаривал ей после злополучных гонок с маркизой Дауншир; каким ледяным тоном разговаривал, когда они возвращались из Виндзорского замка и она пыталась найти оправдание своей дружбе с сэром Гаем; как он не остался ужинать, оставил ее одну, предпочтя общество своей любовницы. «Да и почему он должен любить меня, — думала Карина. — У него есть две любовницы. Обе — шикарные дамы. Неискушенная и неопытная, разве может она возбудить в нем страсть? Нет конечно! Он избалован женским вниманием. И жена ему нужна как украшение дома. Должна во всем потакать и не перечить…»

«Послушная и удобная» — эти его слова бились колоколом в ее возбужденном мозгу, пока она вдруг явственно не ощутила свою печальную ненужность. Карина поняла, что должна немедленно уехать.

Она знала, что больше не сможет оставаться с ним под одной крышей, что любовь, день ото дня становясь сильнее, сокрушит ее, что рано или поздно ее чувства обнаружат себя, и он, поняв это, в один прекрасный день удивленно вскинет брови и одарит ее презрительным взглядом.

Она как наяву увидела эту сцену. Он… полон негодования по поводу нарушения обоюдного договора. А любовь? О какой любви может идти речь…

— Я должна уехать! Я должна уехать! — шептала Карина, и слезы ручьями текли по ее лицу.

Занималась заря. Рассвет вызолотил верхушки деревьев в Гайд-парке. Карина раздвинула шторы и подошла к секретеру, стоявшему около окна. Она решила написать графу письмо.

Писала и рвала, и снова писала… Наконец ей удалось выразить в словах то, что хотелось. Она вернулась в постель и стала ждать, когда совсем рассветет и проснутся слуги.