Манипулятор легко, словно игрушечную, перевернул машину боком и, оторвав её от эстакады, поднял в воздух метра на три. Сверху жемчужные небеса заслонило массивное дискообразное тело, с четырьмя длинными манипуляторами, в одном из которых был зажат маленький жёлтый глайдер с надписью «Вкуснота». Алекс, повисший на ремне безопасности, сквозь разбитое и искорёженное окно правого борта увидел, как под брюхом стального монстра завращалась небольшая чёрная сфера, повернувшись к зажатому глайдеру светящимся алым оком.

«Если это пушка, нам кранты…» — подумал он, отчаянно пытаясь дотянуться до упавшего куда-то вниз «коротыша». Крайн был занят тем, что старался не вывалиться, к тому же Алекс закрывал ему обзор, Бренора зажала смятая крыша, и оставалось только надеяться, что он жив.

— Ну, и кто это тут у нас? — громыхнул сверху усиленный динамиками голос. — Корпорантники… — Манипулятор тряхнул зажатую машину, и многочисленные бронежилеты, напиханные в глайдер, посыпались на эстакаду. — Решившие поиграть в «специальный отряд»…

Во время встряски вожделенный «коротыш» вывалился через разбитые стёкла левого борта, отстреливаться стало нечем. Оставался обычный бластер, но… «шансы повредить такую дуру тремя выстрелами…» — Вариантов оставалось немного; тяжко вздохнув, Алекс ухватился за край двери и высунулся в разбитое окно.

— Вы что там, все с ума посходили?! — что было силы заорал он. — Не видите, свои!

Несколько секунд ничего не происходило, но тишина сменилась мерным пульсирующим гулом, и огромная туша двинулась в сторону баррикады вместе со своей добычей.

— Все целы? — тяжело дыша, поинтересовался Алекс, после того как от греха подальше залез обратно и помог повисшему на рукоятке управления повстанцу устроиться понадёжнее.

— Я, кажется, цел, но меня прижало, — послышалось со стороны заднего сиденья. Крайн в свою очередь ограничился кивком.

— Тогда так, — вполголоса сообщил Алекс. — Резких движений не делаем, постараемся «договориться».

Снизу проплыли нагромождения баррикады, и гудение движков их «пленителя» изменилось, он явно пошёл на снижение.

— Ставь тут, — прокричали откуда-то с земли. — Щас мы посмотрим, какие это «свои».

Машину снова перевернуло, и она с грохотом обрушилась на чёрное покрытие эстакады.

Когда Алекс пришёл в себя от сотрясения, ему в ухо уже смотрел ствол охотничьей длинностволки, поэтому осматривался он, не совершая резких движений, одними глазами.

По ту сторону баррикады находился импровизированный лагерь: пятнадцать-двадцать людей и нелюдей, и пара аэрокаров. Боковая дверь одного из них была открыта, и возле него был развёрнут натяжной тент, частично закрывавший машину. Алекс не мог посмотреть наверх, да и крыша бы мешала, но судя по тихому гулу, огромная сферическая туша также была здесь, зависнув сверху.

Пожёванный глайдер окружали с десяток «восставших», крайне пестро одетых и поголовно вооружённых не менее разнообразно. Судя по цвету лиц и характерному блеску глаз, многие из окружавших их «революционеров» воспринимали реальность краше, чем она есть, и находились на пике длительного запоя.

Обладатель длинностволки, упиравшейся Алексу в ухо, молодой темноволосый парень с красными глазами, то ли с недосыпа, то ли от стимулирующих веществ, и щеголявший в обтягивающей ярко-оранжевой куртке, с сомнением посмотрел на захваченных.

— Похоже, и вправду свои… — неуверенно произнёс он и обернулся к остальным. — Куртки у них университетские…

— А чего тогда от баррикады побежали, как космики от долгов? — категорично возразили откуда-то сзади. Распихав остальных наблюдателей в стороны, к машине подошёл усатый субъект неопределённого возраста с кожей оттенка спелого баклажана и с блестящими тёмными глазами. На нём был серый комбинезон, обтягивавший пивное брюшко и явно снятый с кого-то, круглый оранжевый шлем. Он утёр лоснящийся от пота лоб рукавом и с не меньшим сомнением посмотрел на пленных.

— Гляди, как глазами-то зыркают, — протянул он, недобро посмотрев на Алекса. — А куртки, поди, украли или с убитых сняли… тоже мне, велика сделка… — сплюнул под ноги он и, задрав голову, прокричал вверх: — А ну-ка вытаскивай их! Да ручки-то в стороны… — добавил он, поигрывая коротким серебристым бластером.

Революционеры подались чуть назад, и огромная металлическая лапа, появившаяся откуда-то сверху, опустилась на капот, сминая металл, как бумагу, в этот момент сверху заскрежетало, и вторая лапа, легко оторвав у глайдера крышу, отшвырнула её в сторону.

— Я ж говорю — краденые!! — радостно вскричал усатый, когда пленники выбрались из остатков глайдера. — Гляди-ка, эти двое вообще босые, а у того штанина простреленная — поди у убитого…

— Этот человек был ранен в бою, сражаясь за вашу свободу! — оборвал его Алекс, взглядом остановил дёрнувшегося было «клинка чести». — А босые мы по случаю траура, сегодня в бою погибло множество наших товарищей, у нас так принято.

— Ты мне рот-то не затыкай, — сощурился усатый. — Чем докажете?

«Та-ак, кажется, сейчас начнётся игра в „докажи, что ты не верблюд“», — подумал Алекс и, решив, что это занятие абсолютно бесперспективное, перешёл в наступление.

— Я-то докажу, — веско заявил он и, решив, «что если уж гнать, то по-крупному», медленно вытянул из кармана карточку «чрезвычайного комитета Талланы». И убедившись, что собравшиеся как следует рассмотрели надпись, холодно поинтересовался: — А ты чем докажешь, что ты не предатель, не провокатор, проникший в этот отряд, и теперь, пользуясь своим положением, не соблюдает дисциплину, сеет рознь среди прогрессивных сил… Задумайтесь, товарищи, давно ли вы знаете этого человека, тот ли он, за кого себя выдаёт.

В это время толпа, окружавшая пленников, расступилась, и, на ходу застёгивая коричневую ПВДшную куртку, к глайдеру подошёл совсем молодой парень, лет двадцати, с длинными тёмными волосами, собранными в хвост, и цепкими раскосыми глазами серого цвета, пылающими революционной решительностью. Судя по всему, местный «командир».

Подойдя к пленникам, он молча взял у Алекса карточку и, достав из кармана куртки нечто напоминавшее миниатюрный фонарик, «посветил» на печати.

Под лучом фонарика над печатями в воздухе заколебались голограммы каких-то цветных символов.

— Хм, пропуск подлинный, — произнёс он, не скрывая удивления. — Но это действительно ничего не доказывает.

— Да я ж говорю, убитых обобрали! — выкрикнул из-за спины командира усатый.

Тот, жестом руки заставив его умолкнуть, поинтересовался у Алекса, возвращая ему карточку:

— Кто вы и что тут делаете?

Тот открыл уже было рот, чтобы соврать что-нибудь правдоподобное, но Крайн его опередил.

— Ну вы даёте, — невесело хмыкнул повстанец, покачав головой. — Вообще-то это сам Атур Чермега и Брен, представители антиимперского альянса с Тунайи. А я их сопровождающий из ПВД. Наш отряд попал в засаду неподалёку отсюда, прорывались к своим, вот прорвались…

— А и правда, Чермега… — донёсся откуда-то из задних рядов радостный и явно нетрезвый голос. — Похож…

— Да какой ещё, к демонам, Чермега?! — не унимался усатый, буквально чернея от злости. — Откуда он вообще на Таллане? С каких пор вообще тунайцы босыми в траур ходят.

— Ты что, эксперт по Тунайе, что ли? — огрызнулся Алекс. — Прилетели мы. Товарищи, да он же явный провокатор.

— Так, дисциплина! — окрикнул командир ломающимся голосом. — Чего тут делить?! Сейчас во всём разберёмся. Свяжемся с революционным штабом и все дела. Тарб, пошли запрос, — бросил он парню в оранжевой куртке, и тот бросился в сторону аэрокара с тентом. Под тентом стоял терминал, явно вырванный откуда-то с «мясом», к которому тянулась бухта разноцветных проводов из-под эстакады.

— Я уверен, — продолжил командир с нехорошей улыбкой, — что если бы на Таллане присутствовал «сам Атур Чермега», тем более как представитель чрезвычайного комитета, революционный штаб об этом бы знал.