Мне стало неловко даже перед этим профессиональным вампиром. Бабаян, как нарочно, подобрал самые кретинские цитаты.
– Я просто зарабатывал деньги, господин издатель, потому что тоже хотел делать шопинг и откликаться на маркетинг.
– И много заработали? – Бабаян мазнул скептическим взглядом по моему плащу из червяков и моим кедам, которые я с помощью гуталина превратил в ботинки.
– Главное, что я старался. После ранения в ягодицу и контузии другой не менее важной части тела у меня не осталось иного способа разбогатеть в этом прекрасном новом мире. – Мои глаза машинально попытались рассмотреть пылевидные «жучки», способные услышать крамолу. – Разве после полной и окончательной победы прав человека во всем мире я не обрел право покупать акции и делать инвестиции? Разве право заработать миллион – это не главное, что отличает человека от зверя?
– «Права человека» у нас победили все, включая самого человека, – заметил Бабаян. – Но одних только ваших прав и свобод для меня недостаточно. Как у вас со способностями?
– Не жалуюсь. Я, конечно, не Пушкин, в смысле литературной одаренности...
– Это очень мягко выражаясь, – прервал меня Бабаян. – Но в последние годы литературная одаренность – это скорее всего отягощающий фактор. Мне нужно другое. Умение влезть в любую задницу и откопать там вкусный материал. Увы, наши теневые писатели, дорогие наши негры, редко отличаются пробивными способностями. Но вот у вас в лице читается что-то такое многообещающее.
– К сожалению, Иван Арменович, у меня в роду не было проктологов. Но милиционеры имелись.
– Тоже неплохо. А как вам вообще этот Грамматиков?
Как мне этот Грамматиков? Мне не очень. Типичный экскремент, который взлетел на головокружительную высоту за счет фонтанирующей «свободы и демократии». Да, еще он мой тезка. Вернее, был мой тезка, но я отказался от своей фамилии и имени в лагере для пленных, потому что с этими персональными данными мне могли пришить за милую душу военное преступление. А это означало еще минимум двадцать лет в маринаде, а максимум – поджаривание на новомодном электрическом стуле. Во время войны я как-то стрельнул по бородатым чмурам в штатском, попытавшимся поднасрать в полевую кухню, словно это был штабной кунг. Метко стрельнул, если по правде, три трупа сделал. Позднее выяснилось, что это были «правозащитники-пацифисты» из организации «Дудаев Мемориал».
– До тридцати трех лет этот Грамматиков абсолютно нормальный парнишка, как я или, так сказать, вы... Потом война, ранение, лагерь для военнопленных, реабилитация в психбольнице, в общем, типичная история. Только в лагере я пробыл за плохое поведение на полгода больше. Все почти как у меня, хотя, конечно, не все подробности его биографии известны; даже такие вещи, какой у него диплом. А уже через год, после выписки из психушки, он – исполнительный директор социально-психологического проекта «Амраш», который определял в оккупированной, пардон, в демократизированной зоне всю кадровую политику. Какие там кадры пойдут на зомбирование, простите, я имел в виду повышение квалификации, а кому пора на дно. И еще через год Грамматиков – топ-менеджер в Лондонско-Сибирской Углеводородной Компании, главный переговорщик по East-Siberian Treaty, который зафиксировал экономические границы между владениями Компании и Китаем. Все как будто...
Надо бы поаккуратнее высказаться, чтобы заказчик не подумал, что я завидую миллиардеру Грамматикову. Как можно завидовать трудяге миллиардеру, который плодит рабочие места, кормит народ, отогревает на своей груди сирот и все такое? Это – неэтично. И вообще личные симпатии-антипатии в нашем негритянском деле не приветствуются. Да и, если честно, я завидую не заоблачному Грамматикову, а соседу за стенкой, бывшему менту. Этот бычина нынче работает в шуцманшафте; по вечерам запихивает одной киске за другой, с визгами и песнями караоке, а перед этим хорошо и много жрет, причем натуральное, а не какое-нибудь говно, переработанное на механохимической фабрике в псевдоколбасу. Но Иван Арменович сам подхватил мою оборванную фразу:
– Как будто Грамматиков – главный по части особых операций в оккупированной зоне... М-м-м, здесь можно относительно свободно выражаться. Для защиты от подслушивающих и вынюхивающих дисперсных систем я использую свистнутый в «Тризубе» ионный аэрозоль; очень качественный, надо сказать... Так, на чем мы остановились. На том, что господин Грамматиков, который до войны ничего такого собой не представлял, скакнул, как конек-горбунок, на невероятную высоту. И стал, в итоге, президентом ведущей углеводородной компании мира, распорядителем и мажоритарным собственником сибирских нефтяных полей, солетт, стратосферных цеппелинов, шикарных отелей на космических островах, лунных шахт по добыче гелия-3, автомагистралей-скайвеев, проложенных над арктическими тундрами и проливами. Сейчас еще добавился в активы и этот орбитальный Дримлэнд с какой-то запредельной стоимостью. Вы, наверное, хотите спросить, зачем мне понадобился именно Грамматиков? Все-таки есть и другие влиятельные люди.
Иван Бабаян взял небольшую паузу, демократично желая, чтобы и я поучаствовал в разговоре. А мне по существу добавить-то нечего, какие у меня могут быть сведения? Все мои сведения от алкашей, которые собираются в «английском клубе» у пивного роболарька. Ну, еще из телика с мутным экраном. Только вот по бесплатному каналу льются сплошь мыльные оперы. Так что за душой у меня одни эмоции. Этот Грамматиков, сколотивший миллиарды за несколько последних лет, не просто жесткий бизнесмен, а существо с хорошей подсветкой от адских сковородок...
– Да, Иван Арменович, очень хочу спросить, – дисциплинированно отозвался я. – Таки зачем вам понадобился этот тип?
– Он самый таинственный и быстрый из всех влиятельных людей. Мы, если честно, не просто собрались издать книгу на тему «Как сделать сто миллиардов». Есть и сверхзадача – показать, так сказать, без фрака этого великого и ужасного, этого закулисного хозяина тундры, тайги, недр, околоземного пространства и киберпространства в доменах «Ingermanlandia» и «Siberia». Показать, что он не какой-то инопланетянин, не Чужой и не Хищник, а такой же, как и мы, просто более энергичный, умный и удачливый. Благодаря нашей книге читатель уже не будет считать себя тупой скотиной, а превратится в хорошо информированного члена гражданского общества.
– Удачливый – это слишком мягко сказано, Иван Арменович. Скорее уж Грамматиков – любимец богов.
– Тогда надо показать, за что любят боги из маленького особнячка в лондонском Вест-Энде.
«Особнячок в Вест-Энде» – это кивок в сторону ложи Омега, о которой не принято говорить всуе. Неужели Бабаян зашел так далеко?
Значительная часть головы Заказчика переместилась под покров ночи. Явный намек на близкое окончание аудиенции. Интерес к моему творчеству был строго лимитирован пятнадцатью минутами. Давно ушла в историю та эра, когда я мог часами впаривать бизнесменам свои мысли о семейной жизни жуков-навозников, а также их влиянии на древнеегипетский культ Амона-Ра и последующее развитие мировой культуры.
– Я могу продолжать работу на благо тупого скота, Иван Арменович?
– Я вроде не отказывался от ваших услуг.
И пауза. Похоже, Заказчика вполне устраивает этот стилистически изысканный ответ. Тогда мне остается только одно, выкрикнуть (мысленно, конечно): «Merde!», что в переводе с языка наполеоновской гвардии означает: «Мужик – ты полное говно», и предпринять последнюю, наверняка обреченную атаку в стиле французов под Ватерлоо.
– Это очень хорошая новость для меня, Иван Арменович, воодушевляющая на многочисленные новые подвиги... Но княже мой, господине, избави мя от нищеты сия. Могу ли я получить хоть какой-то аванс?
– Как это вы ловко ввернули на древнерусском. А еще можете?
Оп-ля, Бабаян-то расслабился, сейчас потребую хороших денег. Не мытьем, так каканьем. Надо срубить аванс минимум в десять тысяч РУБЛЕй [10]. И тогда я спасен, мир вокруг меня моментально преображается. Он уже не дерет меня наждаком, а ласкает сверху донизу. Я купаюсь в радостях этой жизни, я пью мартини с запахом средиземноморских трав, я заказываю на дом пиццу с грибами, я падаю на волнующийся, как море, гелевый матрас вместе с блондинкой. Или нет, блондинки слишком любят бабло, так что остановимся на брюнетке. У нее будет чуть вздернутая верхняя губка, нежные ручки и округлые бедра без выпирающих костей. Брюнетка не будет требовать, чтобы я немедленно рассчитался за ее услуги. Она не скажет ни слова о «свободе и демократии» и о необходимости снижения налогов на корпорации. Она не назовет меня дебилом из-за того, что я не умею играть на бирже и не отличаю акций от опционов. А какая у нее будет попка – круглая и нежная, словно персик. А какой у нее будет бюст! Не сиськи, а трамплины в небеса, на которых проживают все плейбои. Эх, как я зароюсь в ее телеса, волнующиеся на гелевом матрасе, как я нападу на ее пампушку, где все готово для приема хороших гостей... Я... я даже детишек заведу.
