– Какого мальчика?

Мэллори уставилась в окно. Сумерки успели сгуститься в непроглядную тьму, а сквозь стекло, которое какой-то малыш с липкими от сладостей пальцами успел использовать в качестве мольберта, вообще ничего не было видно.

– Ты что, ослепла? Вон под тем старомодным фонарем. Оглянись и посмотри повнимательнее. Только не пялься на него. Просто взгляни.

– Не имеет никакого значения, пялюсь я или нет, – пожала плечами Мэлли. – Там все равно никого нет.

– Он уже ушел! Я же просила тебя посмотреть! Мэл, разве ты не видела мальчика в кожаной куртке? Он бесподобен. У него даже походка сексуальная.

– Я уверена, что так и есть, – хмыкнула Мэллори. – Не считая того, что у тебя галлюцинации. На этой парковке вообще никого нет, кроме старого мистера Хайленда, который живет неподалеку от тети Кейт. Во всяком случае, я думаю, что это мистер Хайленд. Вон тот мужчина с большой матерчатой сумкой? О боже, как я устала от маленького городка! Я поступлю в колледж… в Лондоне или… в Индиане… Где угодно, лишь бы не видеть постоянно одни и те же лица.

– Это лицо я готова видеть каждый день… и по два раза в день. Я должна узнать, кто он! – воскликнула Мередит, щелчком открывая телефон. – Это работенка для Нили Чаплин.

«Это точно», – подумала Мэллори. Хотя еще год назад Нили была одним из капризных городских растений, пересаженных на совершенно непривычную почву, она стремительно пустила корни и освоилась в новой обстановке. У нее был талант к всевозможной общественной деятельности. За несколько месяцев она успела создать сеть, с молниеносной скоростью собиравшую и распространявшую всевозможного рода сплетни, и по праву могла считаться круглосуточным бюро новостей. И хотя сестер регулярно наказывали за безудержный обмен СМС, Мэллори считала, что им далеко до Нили, большие пальцы которой работали гораздо быстрее, чем у большинства помешанных на видеоиграх тинейджеров. Мэлли часто говорила сестре, что, если бы существовали соревнования по скорости передачи сообщений, Нили неизменно занимала бы первые места.

Именно этим и хотела воспользоваться Мерри.

– Я с тобой не разговариваю, – сказала подруге Нили, когда, улыбаясь, как идиотки, они спрыгнули вниз, каждая со своей пирамиды.

– А что я сделала? – сквозь зубы поинтересовалась Мерри, резко опуская вниз плечо и делая первые па танца.

После похода сестер в торговый центр прошло уже четыре дня.

– Ты уничтожила мою идеальную репутацию человека, способного выяснить все о любом интересном парне, находящемся в радиусе пусть даже пяти километров от меня, – ответила Нили. – Во всяком случае, пока у меня ничего не вышло.

– Так значит, ты не знаешь, кто он, – произнесла Мередит, упав в поперечный шпагат и бешено размахивая руками над головой.

– Ты уверена, что он не был здесь проездом? Может, он сразу сел в автобус и уехал? – спросила Нили.

Девочки совершили финальный прыжок и вместе с подругами убежали в угол, ожидая, когда снова заиграет музыка, подавая сигнал к их последнему выходу.

– Нет, он живет здесь. Я в этом уверена, – помотала головой Мерри. – Нили, я в шоке. Это же твое… искусство. Твой талант.

– Проблема не во мне, и мой талант ни при чем. Просто ты дала мне слишком мало информации. Мне нужны четкие данные. Рост, вес, цвет волос, манера одеваться, – отрезала Нили. – А не просто «ах, он такой сексуальный и носит куртку».

– Ну хорошо, дай подумать… у него светлые волосы… длинные, – заговорила Мерри. – Впереди очень длинные. Если бы они намокли, то наверняка закрыли бы ему глаза.

Раздался резкий звук свистка.

– Простите, девушки, что перебиваю, – прозвучал над ухом голос тренера Эверсон, – но я рассчитываю закончить сегодняшнюю тренировку. Давайте начнем с шестнадцатого такта. Поехали.

Сразу после тренировки Нили убежала на занятие латынью с репетитором. После обеда в пятницу ей предстояло сдавать тест в частной школе в Киттико, которую она по настоянию родителей посещала три раза в неделю. В Риджлайне изучали только испанский и немецкий, а Чаплины были убеждены, что Нили станет врачом или юристом, как ее отец, и поэтому в восьмом классе их дочь приступила к изучению латыни.

Итак, Мередит пришлось смириться с тем, что она не сможет поболтать о поразившем ее воображение пареньке. На самом деле она не горела желанием, чтобы ее лучшие подруги развернули СМС-кампанию по выяснению его личности. Она и так знала, что обязательно его встретит. Все, что ей оставалось делать, это ждать. Но ожидание показалось ей невыносимым. Мередит хотелось все время говорить о нем, однако, по причине, которой она и сама не понимала, не с Мэллори.

Ох уж это ожидание!

Мередит казалось, что еще немного – и она начнет отсчитывать часы, тянувшиеся бесконечно.

Одеваясь на бал, Мередит еще не знала, каким коротким на самом деле окажется ожидание. И не ведала, что скоро ей уже не понадобится помощь в отношении загадочного паренька.

– Вы только взгляните на моих красавиц! – восторгалась Кэмпбелл, когда настал вечер бала.

В компанию «красавиц» она включила и Сашу. Кэмпбелл обняла девушку за плечи, и близнецы нисколько не возражали. В конце концов, сегодня утром Саша присматривала за Оуэном. (Луна, которая с презрением относилась к школьной деятельности и игнорировала любые мероприятия, должна была прийти позже, перед тем как Кэмпбелл уйдет на ночную смену). Их отец все еще находился в магазине, где ему предстояло оставаться до полуночи и даже позже из-за «бешеной распродажи в «Спорттоварах Домини», которая обычно начиналась после Рождества и заканчивалась только первого марта.

Поскольку семьи у Саши, по существу, не было, суетиться вокруг нее было некому. Она не жаловалась, но Кэмпбелл принимала ее судьбу очень близко к сердцу. Сашу такое внимание трогало настолько сильно, что она приехала задолго до назначенного времени. Сразу поднявшись в комнату близнецов, она надела свой кринолин и несколькими ловкими движениями превратила абсолютно прямые волосы Мередит в буйство струящихся локонов. Кринолин был таким широким, что перегородил всю расположенную под самой крышей спальню, но Мерри этого не замечала, не в силах поверить в преображение, происшедшее с ее волосами.

– Как ты этому научилась? – спросила она у Саши.

– Да так, дурачились… – пожала плечами та.

Затем она через голову надела свое бледно-желтое платье-бюстье и превратилась в героиню старых фильмов, которые мама заставляла близнецов смотреть в кинотеатре «Белль-Арт», чтобы они не выросли «некультурными». Но больше всего она походила на Золушку, вплоть до украшенных желтыми розочками туфелек на люцитовых[8] каблуках.

– Где ты взяла эти туфли? Точно не в Риджлайне! – воскликнула Мередит.

– Я купила их с рук в Интернете. Одна женщина на моей основной работе недавно приобрела ноутбук и разрешает мне им пользоваться. Она очень приятная и совсем еще не старая. Всего несколько месяцев назад все время возилась в саду и по дому, но теперь она очень больна.

– Как жаль, – вздохнула Мэлли. – Ну, по крайней мере, она не брюзжит.

– Нет, но слабеет с каждым днем, – тихо ответила Саша. – Мне кажется, ей осталось недолго, и от этого мне очень грустно.

– Эй, девчонки, быстро сюда, – позвала их снизу миссис Бринн.

Они начали по очереди спускаться по лестнице, а Кэмпбелл и соседка, миссис Вогхэн, защелкали фотоаппаратами. Сначала они сфотографировали близнецов вместе, потом близнецов с Сашей, потом Мэллори и Дрю, а также Нили и Мередит, которые должны были ехать на бал, но не обратно, в одной машине с Дрю и Мэллори… («Я останусь у Нили, – заявила Мерри. – Ее папа заберет нас из школы или пришлет за нами водителя»).

После сорока или пятидесяти снимков Дрю не выдержал.

– Прекратите! – завопил он. – Я уже ничего не вижу правым глазом!