Моя сестра, мать ее внука! Во мне вскипал жаркий гнев, и я чувствовала, что сейчас не выдержу и закричу.
Но закричала Ирен.
— Ирен?! — Леди Регина уставилась на нее. Должно быть, так громко Ирен не кричала с тех пор, как родилась. — Что это на тебя нашло?
— Оставь Тесс в покое! Оставь меня в покое! Убирайся из моей комнаты! Я тебя видеть не могу!
Ирен походила на сумасшедшую. Она схватила небольшой кувшин с водой, стоявший на тумбочке у кровати, и швырнула его в леди Регину. Кувшин ударился в стену, вода выплеснулась из него и примяла пышную прическу матери. Не будь я настолько поражена, начала бы аплодировать.
Леди Регина даже глазом не моргнула.
— Тесс, оставь нас одних! — скомандовала она. — Иди помоги Хорн. От нее сегодня нет никакого толку, она не справляется с Беатрис.
Я повиновалась, хотя предпочла бы остаться, чтобы не пропустить ни словечка.
Дверь комнаты Ирен закрылась, я направилась в детскую, но мне перегородили дорогу. Лейтон.
Он выглядел хуже, чем обычно. Светлые волосы были зализаны назад, и теперь стало особенно заметно, как сильно он похудел. Должно быть, Нед причесал его так специально. Но больше всего меня поразили бледность и одутловатость его лица. Он всегда пил много, но, похоже, последние два дня буквально не просыхал. Благодаря Михаилу, сообразила я. Не я одна пешка в играх богатых людей.
Лейтон смотрел мимо меня на закрытую дверь спальни Ирен. Скандал между матерью и дочерью слышался оттуда приглушенно, но, когда они начинали кричать, он мог разобрать каждое слово. Я сообразила, что он чем-то сильно расстроен, и, думаю, поняла, чем именно. Я застала его в минуту слабости, а через несколько дней я просто уйду и больше никогда не увижу Лейтона Лайла, и если я хочу ему что-нибудь сказать, то это был самый подходящий момент.
— Значит, мою сестру уже поздно предупреждать, да? — спросила я. — Сэр.
Он мог бы начать надо мной презрительно насмехаться, или сказать, что я все придумала, или просто уволить меня. Я до такой степени разозлилась, что мне было плевать на все.
Он придвинулся ко мне — от него ощутимо несло спиртным. Или еще не выветрились следы ночной попойки, или он начал пить уже за завтраком. Думаю, скорее, последнее.
— Я не собирался… не думал… э-э-э… что все так обернется.
Он не собирался? Еще как, черт побери, собирался сделать то, от чего моя сестра забеременела!
— Могли бы заступиться за нее.
— Что? И повести ее к алтарю? Устроить большую церемонию с епископом в Солсберийском соборе? — Вот теперь Лейтон насмехался, но запавшие бледные глаза его выдавали. Он не получал удовольствия от своих колкостей. — Неужели ты такая простота, что думаешь, будто это возможно?
— Я знаю, как устроен мир, сэр. Но вы могли бы о ней позаботиться. Могли бы повести себя порядочно, а не заставлять ее голодать.
Он побелел так внезапно, что я поспешно вытянула вперед руки, не сомневаясь, что он рухнет на пол, и собираясь его подхватить.
— Дейзи… она… она не могла голодать.
Боже милостивый! В некотором смысле он и вправду за нее переживает, просто недостаточно.
— Нет, она не голодает, но не благодаря вам. Она вышла замуж за хорошего человека, и он о ней заботится.
Лейтон облегченно выдохнул. Уж не знаю, насколько он о ней беспокоился, но ревновать Дейзи к ее новой любви не собирался; то, что она вышла замуж, для него означало только, что можно больше не терзаться чувством вины.
— Значит, все устроилось, так?
— Она голодала. Мерзла, осталась одна и очень боялась. Люди в деревне над ней смеялись и всячески обзывали ее. Мой отец никогда больше слова ей не скажет. И все это сделали вы и ваш эгоизм.
— Забыла, где твое место, Тесс?
— А вы забыли, где ваше!
Гнев исказил его черты, и все-таки он выглядел более привлекательным, более похожим на юного Лейтона, чем за все последние годы. Я увидела, что его могут сотрясать истинные чувства, в первый раз с тех пор, как… с тех пор, как уволили Дейзи.
— Не начинай еще ты. Я достаточно наслушался от отца и матери, чтобы хватило на всю жизнь. Я бы… а, ты все равно не поймешь, что это такое — иметь ответственность перед семьей.
Это я-то, делившая постель со своей сестрой, помогавшая кормить больную бабушку, сделавшая для своей семьи больше, чем когда-нибудь сделает Лейтон! Но я услышала то, о чем он не сказал вслух.
— Вы хотели поступить с ней порядочно. Вы хотели дать ей денег и помогать растить ребенка. Но леди Регина вам запретила, и вы, как комнатная собачка, ее послушались.
Послушание дорого ему стоило, теперь я это видела. Понимала ли леди Регина, что, победив своего сына, она навсегда сломала его? Даже если и понимала, могу биться об заклад, что она об этом не сожалеет.
Мысль о Дейзи, беременной и одинокой, с единственной золотой булавкой, отданной ей на жизнь, и Лейтоне, из трусости ее бросившем, наполнила меня яростью, выплеснувшейся за все разумные рамки. И, не успев остановиться, я влепила ему пощечину. Боже милостивый, я ударила Лайла! Казалось, что сейчас земной шар расколется на две половины. Удар получился несильный, но лишил пьяного Лейтона равновесия, и, чтобы не упасть, он схватился за мою юбку.
Я услышала, как трещит ткань, и подумала, что плевать, пусть форма рвется. Меня переполняло презрение к жалкому виду Лейтона.
И тут мой фетровый кошелек выпал на пол, зазвенев монетами, и Лейтон схватил его:
— А это что такое? — Он вытряхнул деньги в руку, несколько монет упало на пол. Я хотела их подобрать, но он загородил мне путь другой рукой. — Целое состояние для простой горничной. Ты не могла столько накопить.
— Накопила. Это мои деньги.
Вообще-то, я сказала правду, но сразу вспомнила про фунтовую банкноту, которую нашла на лестнице. Должно быть, смятение отразилось у меня на лице, потому что Лейтон торжествующе заулыбался.
— Не думаю. Мы платим тебе не так много, чтобы ты могла столько откладывать. Меня называешь комнатной собачкой, но уж лучше это, чем быть воровкой. — Злость превратила его из вечно пьяного слабака в весьма неприятного типа. Она сделала его жестоким. Он сгреб все монеты и купюры, сунул обратно в кошелек и запихал его в свой карман. — Воруем в доме, Тесс. Тц-тц-тц. Это уже преступление.
— Это мои деньги! Верните их мне!
— Давай спросим мать, чьи это деньги, а? Я не сомневаюсь, кому она поверит.
Лейтон украл мои деньги. Все мои сбережения, каждый цент, который я скопила, чтобы начать новую жизнь в Америке. И если я уволюсь, когда мы доберемся до Нью-Йорка, тех жалких грошей, которые выплатит мне леди Регина, не хватит даже на то, чтобы снять на неделю комнату. И что мне теперь делать?
И я знала — и Лейтон знал, — что мне никто не поверит, даже если я решусь рассказать.
Еще вчера я могла попросить помочь Алека, но сегодня ни за что. Можно попросить Мириам поговорить с Джорджем, но он влюблен в нее, а не в меня, а я никогда не показывала Мириам этих денег, значит, она даже не сможет поклясться, что они мои.
Это было так несправедливо, что я едва не разрыдалась. Но, в конце концов, это и значит жить в услужении. Тобой командуют люди, которых общество считает выше тебя.
Лейтон пьяно пошатнулся.
На этот раз я влепила ему пощечину с такой силой, что заныла ладонь. Голова его дернулась, и я подумала, что он все-таки упадет. Но он удержался на ногах, сжав мою руку.
— Я слышал, ты умудрилась не поладить с моим новым другом, Михаилом Калашниковым. — Лейтон низко навис надо мной; Михаил определенно научил его пугать меня. — Он говорит, что ты ему нравишься, но не хочешь одарить его своим вниманием. Дура ты, отказывать богатому мужчине… или, как я слышал, бегаешь за одним, когда другой сам ищет твоего общества.
— Граф Калашников… он использует вас, — начала я, но Лейтон меня не слушал:
— В Нью-Йорке он остановится в том же отеле, что и наша семья, и я хотел бы проявить по отношению к нему истинное гостеприимство. Посмотри на это вот как, Тесс, — ты можешь получить свои монеты обратно, так или иначе. С ним или со мной?
