Дорогой мистер Донован!
Пожалуйста, примите этот чек на сто долларов в счет погашения выданного нам с мужем кредита в двести тысяч долларов. Я прошу прощения, если высылаемая мной сумма ничтожно мала. Из-за беременности я пока не могу устроиться на вторую работу.
Пожалуйста, считайте это письмо официальным уведомлением о том, что я собираюсь выплатить долг так быстро, как только сумею.
Искренне ваша, Даниэль Форд.
Флинн бросил письмо на стол. Его губы скривились. Неудивительно, что Конни была так им недовольна, письмо Даниэль рисовало его как чудовище. Он якобы требует любой ценой вернуть долг и готов превратить жизнь должника в ад, если тот не отдаст деньги.
Очевидно, Даниэль и раньше умела хорошо просчитывать каждый свой ход, а теперь еще и беременность предоставила ей множество новых возможностей. Она определенно собирается сорвать джекпот.
Что же касается «второй» работы, то, конечно, речь идет о чем-то несерьезном. Ходит, наверно, раз в неделю в больницу и выглядит респектабельной особой, не пачкая свои хорошенькие ручки.
Флинн решил разорвать чек и выбросить его в мусорную корзину. Без сомнения, раз он не принял подношение Даниэль, больше он ничего о ней не услышит. Она не добьется того, чего хочет, и вскоре перестанет пытаться. Рано или поздно Даниэль поймет: Флинн не тот человек, который станет бегать за ней с волшебной палочкой в одной руке и чековой книжкой в другой.
Но на следующей неделе опять пришел чек, на этот раз без сопровождающего его письма.
— Снова чек, — натянуто проговорила Конни и шлепнула конверт перед Флинном на стол, будто Флинн во всем виноват. Сверху она положила еще один листок бумаги. — А это мое заявление об уходе.
— Ваше — что? — Он вскинул голову и, не дожидаясь ответа, повторил: — Ваше… Почему?
Конни распрямила квадратные плечи. Ее щеки покраснели.
— Боюсь, я не смогу больше работать у вас, Флинн. После такого…
Флинн нетерпеливо выдохнул и откинулся на спинку кресла. Это вина Даниэль Форд, будь она проклята! И будь прокляты ее голубые сияющие глаза, и манящие губы, и подбородок, который она слишком часто упрямо задирала вверх.
— Так вы хотите забыть пять лет работы со мной из-за того, — он засомневался, можно ли назвать Даниэль «леди», — что какая-то женщина должна мне деньги?
— Да.
По своему довольно богатому опыту общения с женщинами Флинн знал, они часто бывают непредсказуемы, но о Конни он никогда так не думал. Она была его правой рукой, он привык во всем доверять ей, она никогда не выкидывала никаких фортелей.
— Знаете, она этого не заслуживает.
— Я думаю, заслуживает. — Флинн взглянул на Конни, она стойко выдержала его взгляд.
— Она настоящая леди, Флинн. И она заслуживает лучшего, чем ее нынешнее положение, — проговорила Конни.
Нет, просто Даниэль умеет одурачивать людей, хотя приходится признать, не многим удавалось одурачить Конни. Это лишний раз доказывает, что его помощница тоже может ошибаться.
— Она должна мне огромную сумму, — напомнил он.
— Уверена, у нее была веская причина взять в долг такие деньги. — Конни продолжала стоять на своем.
— То есть, — Флинн насмешливо скривил губы, — она растратила огромные деньги. Вы об этом не подумали?
— Это меня не волнует. Беременная женщина не должна беспокоиться о том, как бы ей найти вторую работу, чтобы заплатить по счетам.
— Тогда, может быть, ей с самого начала не следовало брать взаймы?
Лицо Конни сохраняло решительное выражение.
— Может быть, и так, но сейчас она всеми силами старается вернуть деньги. — В ее глазах мелькнула озабоченность. — Подумайте, ее муж умер, она беременна, к тому же должна огромную сумму. Очевидно, все это давит на нее тяжким грузом. Я опасаюсь за ее здоровье.
— Нет, — проревел Флинн. Он не хотел думать об этом.
Конни с минуту колебалась, потом произнесла:
— Флинн, я никогда этого вам не говорила, но однажды я тоже была беременна.
Брови Флинна сначала удивленно поползли вверх, затем нахмурились. Они никогда не обсуждали личную жизнь Конни. Она всегда задерживалась на работе допоздна и никогда не жаловалась. Из этого он сделал вывод, что она живет одна.
— Вы никогда не говорили, будто у вас есть муж.
— У меня нет мужа. — Конни продолжала пристально смотреть Флинну в глаза. — Надеюсь, это не изменит вашего мнения обо мне.
— Глупо даже говорить об этом, — отрывисто бросил он. — Конечно, нет.
— Спасибо, — с облегчением пробормотала Конни и расслабилась, но в глубине ее глаз осталась боль. — Позвольте рассказать вам о моем ребенке. Я потеряла его еще до рождения. Понимаете, несколько лет состояние моего здоровья оставляло желать лучшего. Мужчина, которого я любила, уехал из города, не успев узнать о моей беременности. Семьи у меня нет. Я считала себя слишком гордой, чтобы принять благотворительную помощь, но когда речь идет о твоем ребенке… — ее голос задрожал. — Когда маленькое существо медленно умирает, а ты никак не можешь изменить это… — Она глубоко вздохнула. — Становится не важно, кто и на каких условиях тебе помогает.
Перед глазами Флинна замелькали темные круги. Перед его мысленным взором снова предстала его мать. Подумать только, Конни тоже прошла через такое…
— Забирайте, Конни, свое заявление, — твердо сказал он. — Я поеду встречусь с ней.
Конечно, Флинн не мог сразу бросить все дела, но через несколько часов он поехал к Даниэль. В кармане его пиджака лежал договор о предоставлении кредита. Он понимал, что скорей всего поступает опрометчиво.
Даниэль, очевидно, любой ценой решила завоевать внимание Флинна, а он также твердо решил не уделять ей никакого внимания. Во всяком случае, он поведет себя совсем не так, как она хочет.
И все равно Даниэль будет не на что жаловаться. Флинн решил официально аннулировать договор о предоставлении кредита. Таким образом, он позволит ей спокойно уйти с двумястами тысячами долларов. Неплохой заработок, однако.
Как бы то ни было, свернув на своем спортивном автомобиле на улицу, на которой находился дом Даниэль, первое, что Флинн увидел, был красный седан, управляемый каким-то идиотом. Машина пересекла две полосы, резко затормозила и остановилась у дома Даниэль.
Флинн выругался, припарковал свой автомобиль и выключил мотор.
Проклятье! В красном седане сидела Даниэль, правда, на пассажирском сиденье. Потом Флинн увидел, что рядом с Даниэль на водительском сиденье сидит парень, будто только что вышедший из тюрьмы. В окно он выставил покрытую татуировкой руку. От страха за Даниэль у Флинна застыла в жилах кровь. Седан был изрядно побит и поцарапан, будто им то и дело управляли пьяные водители, багажник перечеркивала огромная царапина, на кузове с левой стороны виднелась гигантская вмятина. Прикрепленная на заднем стекле бумажка оповещала, что автомобиль выставлен на продажу.
Флинн выругался. Почему Даниэль сидит в машине этого сомнительного типа? Там ей не место! И зачем покупать такую развалюху? Ведь она живет в роскошных апартаментах, в пентхаусе с фантастическим видом на океан.
И тогда Флинн понял, в чем тут дело. Каким-то образом Даниэль узнала, что он приедет сегодня после полудня, и все спланировала. Она решила ждать его на улице, под палящим солнцем, ей хотелось вызвать у него жалость. Она, наверное, рассчитывала таким образом очаровать его. Ноздри Флинна раздулись от ярости. У Даниэль столько же шансов добиться успеха, сколько увидеть снег в середине лета.
Флинн уже собрался повернуть в замке ключ зажигания и ехать назад в офис, но вспомнил обещание, данное Конни. Если он вернется, не поговорив с Даниэль, Конни будет настаивать па своем увольнении. Понадобится слишком много времени и хлопот, чтобы найти другого помощника, хотя бы вполовину такого же опытного. К тому же Флинну будет ее не хватать.
Между тем Даниэль открыла дверцу и опустила ноги на асфальт. Против воли сердце Флинна бешено забилось. Нo в этот момент открылась другая дверь, и манера, с которой вышел водитель, внезапно привлекла его внимание. Тут что-то происходило. Что-то неправильное.
