Нападение на дом отбили, Даркенза чуть не умерла от потери крови и шока, но выжила. Лучшие хирурги боролись за её жизнь, для этого у них было и время (потому что война ещё не началась), и стимул (потому что их отец занимал очень важный пост). Осколки тазовой кости разошлись по всему телу, их нашли в колене, в руке, а один даже застрял в подбородке… Ещё один вонзился в его тело, как раз над сердцем. Хирурги отказались оперировать его — слишком опасно. Со временем, успокоили они, тело само отторгнет его.

Но осколок так и остался в нём.

Он снова пополз вокруг лужи и обратно, в исходную точку. Кальдера —вот это слово, название! Победа, сказал он себе, влача своё тело по кругу, сметая с пути последние немногочисленные остатки помёта и извиняясь перед насекомыми за причинённое беспокойство. Теперь всё будет замечательно, решил он, ведь в конечном итоге побеждаешь всегда, даже когда проигрываешь — просто это твой последний бой. Он находится в центре этой нелепости, и «Кальдера» — слово, и «Закалве» тоже словом, и «Стабериндо», и…

Они прилетели за ним и спустились на большом прекрасном корабле, и забрали его отсюда…

— Так ничему и не научился, — совершенно отчётливо вздохнуло небо.

— А пошло ты… — отозвался он.

Уже годы спустя Шераданин, приехавший в отпуск — он был курсантом военного училища, — искал Даркензу в саду, и малоразговорчивый садовник указал ему на беседку. Ступая по мягкому ковру из листьев, он приблизился к ней и услышал крики сестры. Он взлетел по ступенькам и пинком распахнул дверь, одновременно выхватив из кобуры пистолет. Девушка обернулась через плечо, её руки обвивали шею Элетиомела. Старый приятель по играм сидел со спущенными брюками, положив ладони на обнажённые бедра Даркензы под задранным кверху платьем, и спокойно смотрел на него.

Элетиомел сидел на том самом стульчике, который давным-давно смастерила Ливуэта на занятиях столярным ремеслом.

— Привет, старина, — спокойно поздоровался он.

Шераданин какое-то время смотрел в глаза Элетиомелу, затем отвернулся, сунул пистолет обратно в кобуру, застегнул её и вышел, плотно закрыв за собой дверь, сопровождаемый, смехом Элетиомела и криками Даркензы.

На островке в центре кальдеры человек своим телом начертил круг. От окружности вела дорожка к плоскому камню в центре. Островок напоминал лист, на котором кто-то нарисовал пиктограмму — белую на чёрном.

Это был сигнал, означавший просьбу о помощи, но увидеть его можно было только с самолёта или из космоса.

Молодой майор вскочил на один из находившихся под его командой танков и приказал механику-водителю ехать через лес по петлявшей между старыми деревьями дороге. Воздух был наполнен запахом гари; вдали грохотала канонада.

Они проехали мимо пылающего остова отбитого у противника особняка, мимо озера, посреди которого возвышался разрушенный каменный корабль.

Он увидел поляну с беседкой, светящуюся мерцающе-таинственной белизной. Танк выбрался на поляну; сюда не так давно упал осветительный снаряд, и его парашют запутался в ветвях. Он шипел, заливая все вокруг резким ярким светом. В беседке был отчётливо виден деревянный стульчик. Пушка танка целилась прямо в ажурное строение.

— Сэр? — обратился к майору командир танка, обеспокоенно выглядывая из-под крышки люка. Майор Закалве посмотрел на него.

— Огонь! — последовал приказ.

Первый в этом году снег падал с серо-коричневого неба, покрывая улицы и здания, словно наброшенная на труп простыня. Он ужинал один за большим столом. На установленном в центре комнаты огромном экране мелькали изображения освобождённых пленных с какой-то другой планеты. Двери балкона были распахнуты настежь, и снежинки залетали в комнату. Дорогой ковёр покрылся ледяной коркой у дверей, а дальше темнели пятна растаявшего снега. Город выглядел как масса еле видимых серых силуэтов, бусины огней бегали по линиям и виткам, тусклые из-за отдалённости и падавшего снега.

Темнота опустилась внезапно, словно над каньоном взмахнули черным флагом. Словно сигналы о наступлении вечера, в каньоне то там, то здесь вспыхивали огоньки.

Безмолвный снег, безмолвный экран. Безмолвный хаос первой в этом году метели.

Он встал, закрыл двери и задвинул шторы.

Следующий день выдался светлым и ясным, и в ярких лучах были отчётливо видны здания, линии дорог и акведуков, — как будто их только что нарисовали. Он с любопытством разглядывал город, сидя в автомобиле — самом длинном и блестящим из когда-либо купленных или взятых им напрокат: восьмиместный кабриолет с ротационным двигателем и двумя ведущими осями.

Сидя на заднем сиденье, он наслаждался дувшим ему в лицо холодным ветром и был застигнут врасплох внезапно прозвучавшим сигналом серьги-терминала.

— Закалве?

— Да, Дизиэт, — тихо ответил он. Вряд ли водитель мог услышать бы его разговор сквозь рёв ветра, но всё же он поднял перегородку.

— Как дела?

— Пока никак. Моё имя — я имею в виду Стабериндо — вызывает суматоху. Мне принадлежит авиалиния «Стабериндо», так же называется и одна из железных дорог. Есть улица Стабериндо, телерадиостанция «Стабериндо»… даже круизный лайнер. За неделю я создал деловую империю, на что у большинства людей ушла бы целая жизнь. На этой планете, а может и во всём Скоплении говорят только обо мне…

— Да, но Шер…

— Сегодня утром мне пришлось воспользоваться служебным туннелем, чтобы покинуть отель: двор был забит журналистами, — он оглянулся через плечо. — Кажется, удалось стряхнуть этих гончих с хвоста.

— Да, Ше…

— Чёрт побери, своим поведением я, вероятно, отодвигаю начало войны — людям интереснее наблюдать за мной, чем драться.

— Закалве, но зачем все это?

— Имя Стабериндо услышит даже отшельник, изучающий сейчас древние документы.

— И?..

— Во время прошлой войны мы с Бейчеем придумали некую хитрость и называли её «Стратегия Стабериндо» — но исключительно между собой. Для Бейчея «Стабериндо» не просто сочетание букв, я объяснил ему, что это для меня значит. Услышав это слово, он наверняка задумается…

— Отличная идея. Но… до сих пор ничего не произошло.

— Так. — Он вздохнул, нахмурившись. — Вы уверены, что он не в заключении?

— Они хорошо экранированы, даже нам не разглядеть толком, что там происходит. Но он не заключённый, точно.

— Как там… вообще?

— Полномасштабная война неизбежна, но время выполнения заказа увеличилось на пару дней — с восьми до десяти. Так что пока все хорошо… с точки зрения оптимиста.

Секунду-другую он помедлил с ответом.

— Сейчас я еду в университет, завтракать с ректором. Я организую там научное общество Стабериндо, стипендию Стабериндо, стул… то есть кафедру Стабериндо, — он поморщился. — А может, и колледж. Как ты думаешь, следует упомянуть о табличках?

— Хорошая мысль, — согласилась после короткой паузы Дизиэт. — Кстати, ты можешь — и это вполне объяснимо — поинтересоваться, как у них там с безопасностью или просто пожелать увидеть то место, где они будут храниться. Это рядом с Бейчеем. И ещё. Та пара, которой ты интересовался…

— Да?

— Это Правление. Так здесь называют крупных держателей акций, которые дают указания шефам корпораций…

— Мне это известно.

— Те двое — самые главные в городе, как они скажут, так и будет. Закон им не писан. Не связывайся с ними, Закалве.

— Кто, я? — невинным тоном полюбопытствовал он.

— Да, ты. У нас все.

— До свидания.

Водитель притормозил, а затем чуть не врезался в неожиданный знак «Объезд». Указатель запасной дороги заставил их свернуть по пандусу и двинуться вниз по длинному бетонному каналу с отвесными стенками. Машина подъехала к крутому подъёму, за которым виднелось только небо. Красные линии означали, что дорога ведёт через перевал. Шофёр пожал плечами и дал полный газ. Когда машина взобралась на вершину, водитель закричал и попытался затормозить, но было поздно.