Ханна кивнула. Она проводила Мэттью взглядом, прислушиваясь к завыванию ветра. Такого урагана в их краях не было уже много лет. К их приходу нужно приготовить горячий бульон! Когда промерз до костей, нет ничего лучше чашки горячего бульона.
Глава 10
В сосняке над Пенгорраном Гриффит Талларн, осознав, что ему грозит опасность, быстро отскочил к дочери, и дерево, хлеща их ветвями, упало прямо перед ними. Овца свалилась с его плеч, и Нона, не чувствуя под собой ног, бросилась к перепуганному животному. Фонарь выпал у нее из рук и куда-то укатился. В кромешной тьме она боролась с брыкающейся овцой, одна в этом ревущем, дьявольском мире. Силы у нее были на исходе.
В таком состоянии их и обнаружил Мэттью Рис. Он взвалил овцу на спину, обхватил Нону за плечи и вместе с Гриффитом Талларном, шатавшимся от усталости, двинулся в обратный путь.
В Пенгорране Мэттью положил овцу с мертвым ягненком в задней кухне и на руках отнес девушку к креслу. Мгновение-другое он молча смотрел на нее.
— Кажется, Нона смертельно измотана, испугана и замерзла! К тому же на них чуть не упала сосна! — объяснил он Ханне.
— Она упала прямо перед нами… — Гриффит Талларн опустился в кресло и закрыл глаза.
Ханна бросилась снимать с Ноны мокрую одежду, растирать ледяные руки. Мэттью положил ладонь на плечо мистеру Талларну.
— Простите. Я понимаю, сейчас вы хотите только спать, но, если вы в состоянии пройти в загоны и рассортировать овец и ягнят, я вам, помогу. — Он показал на кучку ягнят, которые уже встали и пытались делать первые шаги. — Надо подложить ягнят к овцам, чтобы они начали сосать. Здесь оставлять их на ночь нельзя.
— Ты прав. — Гриффит Талларн с трудом поднялся и вслед за Мэттью пошел к двери.
Позже, придя в себя от тепла и горячего бульона, Нона сидела — перед камином рядом с Мэттью и Ханной. Мэттью, как и обещал, управился с овцами, и теперь перед камином ягнят не было. Гриффит Талларн ушел спать, но перед этим, пожав руку молодому Рису, хрипловатым голосом произнес:
— Сегодня ты был мне как сын! Я очень тебе благодарен!
Нона сонными глазами смотрела на Мэттью, а потом склонила голову на плечо Ханны и тут же уснула. Чуть позже. Мэттью отнес ее наверх. Ее голова лежала у него на плече, а Ханна, шедшая впереди, светила им свечой. Мэттью осторожно опустил Нону на постель. На секунду открыв глаза, она улыбнулась ему.
— Нона.
Но она тотчас же снова заснула.
На кухне Ханна вдруг сказала:
— Ветер стих, слышите?
И правда. Бешеная буря превратилась в слабый стон, то возникающий, то затихающий.
— Пожалуй, все страшное уже позади! — произнесла она.
Жизнь на ферме шла заведенным порядком. Косьба, стрижка овец, заготовка сена… В августовском зное мартовская непогода была забыта.
С того страшного вечера Мэттью, насколько позволяла его работа, часто посещал ферму. Однажды августовским вечером он попросил на следующей неделе помочь ему убрать сено. Вместе с Ноной они шли по двору. За садом, где их никто не мог видеть, он взял ее за руку.
— Почему ты никогда не остаешься со мной наедине, Нона? Ты все еще боишься меня?
— Нет.
Это была правда. Она больше не опасалась его, он ей даже нравился. Конечно, это была не безмятежная любовь, какую она испытывала к нему прошлым летом, а более спокойное чувство. Пожалуй, это вообще была не любовь. Теперь она это понимала. Нона повертела в пальцах травинку.
— Нона, ты станешь моей женой? — спросил Мэттью, понизив голос.
На такой вопрос она не была готова ответить. Ведь это означает, что даже в мыслях она должна полностью отказаться от Джулиана! Но что толку жить воспоминаниями?
— У тебя кто-то есть? Тот парень из коттеджа?
Голос Мэттью прервал ход ее мыслей. Нона взглянула на Мэттью, и вдруг ей стало его безумно жалко. Может быть, он испытывает к ней те же чувства, какие она испытывает к Джулиану?
— Теперь уже нет, — тихо ответила она. — Но я не могу сегодня ответить тебе. Мне пора возвращаться, Ханна начнет беспокоиться, где я пропадаю…
— Ханна! — Он раздраженно тряхнул головой. — Она, конечно, скажет, чтобы ты не имела со мной ничего общего! Она никогда не сможет забыть, что я Рис…
— Если я захочу выйти за тебя, то я сделаю это, не спрашивая Ханну!
— Выходи за меня, Нона! — взмолился Мэттью.
— Мне нужно хорошо подумать.
— Что тут думать? — в сердцах произнес он. — Если любишь…
Он попытался обнять ее, но она вырвалась и убежала домой.
Позже, помогая Мэттью убирать сено, она обдумывала его предложение. Странно, что всего год назад брак с ним казался ей высшим счастьем! Но теперь ей действительно стоит крепко подумать!
Гриффит Талларн вел себя беспокойно. Часто, без какой-либо необходимости, он то уходил в горы, то возвращался. Ханна сокрушенно покачивала головой:
— Не удивлюсь, если он изведет себя. Думаю, хочет поскорее соединиться с вашей матушкой, мисс Нона. Много раз я заводила разговор о ней, а он лишь мрачнел, как туча!
— Не думаю, чтобы мама сумела научиться жить на ферме, правда, Ханна?
Та в ответ качала головой, а Нона снова принималась вертеть маслобойку, наблюдая, как голубовато-белое молоко превращается в капельки масла.
Они только закончили сбивать масло, как с горы вернулся Гриффит Талларн. Он быстро прошел наверх и вернулся в твидовом костюме и гетрах.
— Я еду в город! — заявил он. — Мне нужно встретиться с адвокатом Моррисом.
Глядя, как он вспрыгивает на лошадь и галопом выезжает со двора, Ханна произнесла:
— Не на гору, так в город! Хочет себя угробить…
Нона озадаченно нахмурилась.
Вечером, за ужином, Гриффит Талларн сидел, погруженный в свои мысли. Когда Ханна встала, чтобы убрать со стола, он заставил ее снова сесть:
— Мне надо вам обеим кое-что сообщить. Я договорился о продаже Пенгоррана.
— Продать Пенгорран? — хором ужаснулись женщины.
— Это тебя удивляет? — обратился он к дочери.
— Конечно! Ты же никогда не заикался о продаже!
— Гриффит раскрошил на тарелке кусочек хлеба.
— Мы, фермеры, никогда не говорим заранее о наших делах…
Так и было. Здесь, в Уэльсе, люди прибегают при продажах к самым изощренным методам и даже редко напрямую соприкасаются друг с другом. Поэтому молчание отца ее не очень удивило. И все же…
— И кому же ты его продаешь?
— Мэттью Рису! Он хочет расширить свои владения. Он молод, интересуется овцеводством. Мэттью сможет управлять и Пенгорраном, и собственными землями…
— Мэттью Рис! — не веря своим ушам, пронзительно взвизгнула Ханна. — Вы продадите Пенгорран Рису?
— А почему бы нет? — Гриффит строго посмотрел на нее, встал, подошел к камину и набил трубку.
Нона обняла Ханну за плечи и сказала:
— Отец, Ханна не может простить его так быстро! Не забывай также, что она в отличие от нас, не видела маму в ее последние дни!
Выражение лица Гриффита Талларна смягчилось.
— Тебе будет легче, Ханна! В Пенгорране тебе уже стало тяжело.
— И где же мы будем жить? — спросила Нона.
— Мы вернемся на равнину… в те места, где я вырос… на землю Талларнов, которую возделывали наши предки, хорошую, богатую землю, И тебе, Нона, там будет лучше, чем в этих мрачных, холодных горах!
Ханна с трудом поднялась с кресла и криво усмехнулась:
— Что ж, я буду рада уехать отсюда и вернуться домой!
— А ты, Нона? — Гриффит Талларн испытующе поглядел на дочь. — Ты не будешь жалеть?
— Не знаю. Я не могу себе представить этого. Не забывай, что именно здесь прошла большая часть моей жизни! Мой дом здесь, в Пенгорране! Кроме того…
Ханна положила руку ей на плечо.
— Мисс Нона, там вам будет гораздо лучше! Вы будете встречаться с людьми… будете жить так, как и положено леди.
Нона смотрела на нее, а в голове, обгоняя друг дружку, проносились разные мыслил, и среди них одна: Мэттью Рис будет жить в Пенгорране! Мэттью, который просил стать его женой.
