— Пока я ничего определенного сказать не могу, — лицо старика впервые исказилось страданием. — Вопрос беспрерывно изучается в совершенно секретном порядке. Народ еще ничего не знает. Вы, конечно, можете себе представить, к каким волнениям и беспорядкам приведет любая неосторожность, тем более сейчас, когда после большого землетрясения люди и так встревожены. Впрочем, даже хорошо, что народ взбудоражен — ему некогда задумываться над страшным. Единственное, что я могу вам сообщить, — катастрофа с вероятностью в семьдесят процентов произойдет в течение двух лет. Это все, что мне известно. Для уточнения прогнозов требуется время. Однако положение неуклонно ухудшается. Иными словами, срок укорачивается. Мы с нашим планом, видно, очень опоздали. С каждым днем убеждаемся в этом.

— Мистер Нодзаки, я вас хорошо понял, — премьер положил свою огромную волосатую руку на тонкое худенькое плечо старика. — Мы сделаем все, что в наших силах. Это я вам обещаю. Я попробую также поговорить с главами государств, входящих в Содружество Наций. Во всяком случае, я буду рекомендовать странам Содружества оказать помощь Японии. А мы, как самая большая и самая близкая к вам страна в Содружестве, конечно, постараемся сделать все, что в наших возможностях.

— Благодарю вас, — старик поклонился, в его глазах блеснули слезы. — Я на некоторое время останусь в японском посольстве. Я очень надеюсь на великодушие вашего превосходительства и на высокий гуманизм, который вы постоянно проявляете перед всем миром.

— А переговоры с Советским Союзом еще не начинали? — спросил хозяин дачи. — Эта страна владеет обширными территориями в Азии.

— Думаю, уже начали, — кивнул Нодзаки. — Откровенно говоря, мы многого не понимаем в этой великой стране. Но мы возлагаем надежды на ее исторические заслуги в решении проблемы национальных меньшинств.

— А на Китай, по-видимому, надеяться не приходится, — заметил хозяин. — У него своего населения восемьсот миллионов… Да и исторически сложившиеся отношения между вашими странами не позволяют рассчитывать на положительное решение…

— Ваше превосходительство, позвольте преподнести вам от лица нашего премьера, — Нодзаки встал со стула. — Вернее, от имени японского народа…

Он взял со столика, стоявшего в углу комнаты, длинный деревянный футляр и открыл крышку.

— Это же… — имевший представление о древнем восточном искусстве премьер на мгновение замер, потом вынул из нагрудного кармана очки. — Великолепно! Тринадцатый век, если не ошибаюсь?

— Вы совершенно правы. Начало камакурского периода. Эта статуэтка Будды хотя и не зарегистрирована в качестве национального сокровища, но по праву может быть причислена к таковым… — тихо произнес старик. — Мы приобрели ее в провинциальном буддийском храме. Такие предметы еще иногда встречаются в отдаленных префектурах Японии. Прошу принять на память.

Когда Нодзаки ушел, договорившись о следующей встрече, премьер с явным удовольствием вновь принялся разглядывать небольшую, высотой в тридцать-сорок сантиметров статуэтку.

— Потихоньку начинают вывозить свои культурные ценности, — сказал хозяин дачи, встряхивая шейкер. — В этом году в Европе и Америке состоятся три выставки древнего японского искусства. Редчайшие вещи будут вывезены. Видно, это не без умысла. Кое-какие ценности, как бы между прочим, уже проданы или принесены в дар. В последнюю минуту будет уже не до их спасения.

— А нельзя ли сейчас купить несколько старинных храмов? — задумчиво произнес премьер. — Ведь в Японии есть такие сооружения, которым нельзя дать погибнуть.

— С этим нужно поторопиться. Ведь в таких делах американские музеи и различные фонды действуют весьма оперативно.

— Как было бы хорошо принимать только статуэтки… — вздохнул премьер, снимая очки. — Но миллион, два миллиона японцев… Что с ними делать… А если пять миллионов, то в нашей стране образуется еще одно государство. Им же нужны жилища, продукты питания… Да и численность их будет постоянно расти. К тому же жизненный уровень у них тоже не из низких…

— Не знаю, какие формы это примет… Будут ли это лагеря для беженцев, нечто вроде лагерей для заключенных, или гетто, трудно предсказать… Ясно одно: мы берем на себя весьма тяжкое бремя… — хозяин поставил перед премьером бокал. — Самое лучшее, конечно, изолировать их. В глубинных районах страны у нас есть обширные девственные территории. Рассеять пять миллионов по разным участкам и использовать для развития пустынь…

— И все же, как можно переселить сто десять миллионов человек? Кто в мире примет такое огромное количество людей? — премьер удивленно уставился в пространство. — Ты только представь себя на месте руководителя этой страны, на месте человека, ответственного за судьбы своей родины. Что бы ты смог сделать? Одних кораблей сколько потребуется…

— Наверное, больше половины людей погибнет. Придется принять очень жестокое решение, — проговорил хозяин, словно убеждая самого себя. — А те, кому удастся переселиться, станут обузой для всего мира… Ох и натерпятся они… И преследования, и гонения, и ненависть… И между собой не все у них будет гладко, будут бороться за жизнь, уничтожая друг друга… А родины не будет… не будет ее больше на Земле… Им придется испить горькую чашу страданий до дна. Да, этому народу, потихоньку, со вкусом лепившему свою историю на маленьких, очень замкнутых островах востока, придется испытать такие же страдания, какие мы, евреи, испытываем уже не одно тысячелетие…

— А не могут ли столь резкие изменения в земной коре оказать влияние и на Австралию? — премьер взял в руку бокал. — Надо, чтобы наши ученые изучили этот вопрос…

Переступив порог общего отдела штаба, Онодэра сразу почувствовал что-то неладное. Сотрудники, сбившись группами, взволнованно, с раздражением говорили о чем-то.

Снимая куртку, Онодэра спросил у соседа:

— Что-нибудь случилось?

— А вы еще не знаете? — удивился тот и протянул Онодэре журнал. — Прочитайте! Вчерашний, вечером поступил в продажу.

Это был массовый еженедельник, который выпускало одно весьма уважаемое издательство. Он был уже изрядно потрепан, побывав, как видно, во многих руках. Сразу бросался в глаза крупный, на весь разворот заголовок:

«Японский архипелаг утонет?! Предсказывает профессор Тадокоро, крупнейший специалист в области вулканологии».

Пальцы Онодэры, державшие еженедельник, невольно сжались в кулаки. Почувствовав, как меняется в лице, он набросился на статью, но волнение мешало сразу уловить смысл. В статье почти полностью, правда с некоторыми искажениями, излагалась теория профессора «об аномалиях во встречных потоках мантии» с сенсационной приправой, характерной для массовых еженедельников.

— Разглашение государственной тайны! — сказал парень, сосед Онодэры. — Он, может, и большой ученый, но настоящий дикарь. По слухам, проболтался спьяну.

Профессор Тадокоро напился?! За те полгода, что он знал профессора, Онодэра ни разу не видел, чтобы тот выпивал…

Внимательно перечитав статью, Онодэра заметил, что профессор ни прямо, ни косвенно не обмолвился о плане Д и его штабе. В статье был и комментарий Управления метеорологии, который сводился к тому, что на Японском архипелаге действительно концентрировались землетрясения и заметно активизировались горообразовательные процессы, а также происходят сдвиги земной коры в прилегающих участках. В настоящее время прилагаются все усилия для изучения возможных в будущем стихийных бедствий. Однако современная наука не считает погружение Японского архипелага на дно океана сколько-нибудь реальным…

Статья заканчивалась интервью с известным ученым Оидзуми. «…Исследования и теории профессора Тадокоро, — сказал он, — никогда не пользовались доверием в научных кругах Японии. Ему пришлось даже подрядиться на работу в группу стратегических исследований для военно-морского флота США… Настоящее высказывание вообще ставит под сомнение, в здравом ли он уме. Если да, то это можно расценить только как желание приобрести дешевую популярность в трудную для нашей страны минуту. Подобных людей решительно необходимо брать под надзор, поскольку они, высказывая совершенно нелепые с точки зрения науки теории, усиливают тревожное состояние масс…»