Эва в ужасе смотрела, как Харви молча низко опускает голову.

И вот Энджелл повернулся к ней. Глаза его были печальны. «Ну, теперь ты видишь? – спрашивали они. – Видишь, что я недостаточно хорош для тебя?»

– Прости, Эва, – тихо сказал он. – Больше всего я виноват перед тобой. Я никогда не предполагал, что мне придется лгать тебе.

Она собралась было ответить, но не смогла выговорить ни слова. Мысли и вопросы метались в ее голове, но она все никак не находила подходящего ответа.

Энджелл повернулся и медленно направился к дверям.

– Куда ты уходишь? – наконец выговорила она, сделав шаг вперед.

Он остановился.

– Собирать вещи. Прощай, Эва.

Она неподвижно стояла, пока он не вышел из комнаты. Ноги словно вросли в пол, а сердце грозилось выпрыгнуть из груди. «Ну сделай же что-нибудь, дура!» – кричало все внутри. Но она не могла заставить себя сдвинуться с места и замерла, не отводя глаз от двери, в которую он только что вышел.

«Неужели я такая слабая, – внезапно пришло ей в голову. – Теперь, когда жизнь требует решительных действий, я ничего не могу сделать? Нет, я обязана остановить его! Я, и только я одна могу сделать это».

Позади раздался красноречивый кашель мистера Хендерсона.

– Я полагаю, учитывая обстоятельства, нам будет лучше уйти, – натянуто произнес он.

Эва медленно обернулась.

Миссис Хендерсон, пришедшая в себя, обвела комнату тусклым взглядом.

– Он до сих пор здесь?

Бледный Каллум, сжав руки, торопливо подошел к ней.

– Все хорошо, мама, мы уходим, – высоким взволнованным голосом проговорил он.

Наконец Эва поняла, что делать.

– Боже, – произнесла она, наблюдая, как ее мать с мистером Хендерсоном помогают миссис Хендерсон подняться. Затем она перевела глаза на Харви и Присциллу, скользнула взглядом по Синклерам.

– Мне стыдно за вас, – продолжила она, останавливаясь взглядом на мистере Хендерсоне.

– Мы уезжаем, – ответил ей мистер Хендерсон. – Скажите, чтобы закладывали лошадей.

Эва покачала головой.

– Нет, – сказала она, заметив, как мать поднимается, чтобы позвать Бенниса. – Нет, мама. Я хотела сказать кое-что прежде, чем они уйдут. – Она не была твердо уверена в правильности своих действий, но чувства, охватившие ее, были столь сильны, что промолчать она уже не могла. – Я вступалась за вас и была на вашей стороне все это время, – произнесла она недоверчиво. – И теперь я смотрю, как вы себя ведете, и мне стыдно. Как я была слепа! Всю жизнь я верила, что нужно стремиться к добру и низвергать зло. Меня научили в обществе, например вы, мистер Хендерсон, что люди делятся на хороших и плохих. И те и другие получают, что заслуживают. Я думала, – тут она нервно засмеялась, – что судить следует, опираясь на мораль и порядочность, а не на слепые правила и собственную спесь!

– Какая мораль, если речь идет о незаконнорожденном? – прошипел Хендерсон.

– Как можно считать порядочным брак белого и негритянки? – добавил Синклер.

– Но Энджелл же ни в чем не виноват! Он порядочный человек. И хороший человек. Разве этого мало? Господи, если бы он убил кого-нибудь или соблазнил девушку, возможно, он заслуживал бы порицания. Но здесь дело в другом. Вы, мистер Хендерсон, еще час назад относились к нему с уважением. А мистер Олден на прошлой неделе назвал его приятнейшим молодым человеком. А вы, миссис Хендерсон, насколько я помню, собирались познакомить его с вашей племянницей. И называли его обаятельным юношей. Почему вы все так резко изменили мнение? Он остался тем же, кем был.

Мистер Хендерсон побагровел.

– Я даже представить не мог, – пробормотал он, взмахивая рукой.

Эва покачала головой. Кто же эти люди, столь долго бывшие ее окружением?

– Харви, – произнесла она, – даже ты не поднял на него глаз.

– Я… ты не совсем права, – вяло возразил он и отвернулся.

Присцилла слабо улыбнулась:

– Все произошло слишком неожиданно, вот и все.

– Возмутительно! Мы же не делаем ничего плохого, – проговорил мистер Хендерсон, подталкивая жену к двери. – Просто у меня пропал аппетит.

– Не торопитесь, – удивив всех, произнес Синклер, – думаю, можно и пообедать. Теперь, когда он ушел, мы простим хозяевам эту невинную ошибку. Мисс Эва расстроена, но, возможно, у нее есть на то свои причины. А вы, Морланд, теперь знаете, что приютили обманщика.

– Мистер Синклер, – медленно проговорил Джулиус, – я был осведомлен о происхождении мистера Энджелла задолго до вашего приезда. Возможно, только то, что это станет известно всем именно сегодня за обедом, явилось для меня неожиданностью.

Все, кто находился в зале, не сговариваясь, повернулись к мистеру Морланду.

– Ты знал? – выдохнула Эва.

Отец улыбнулся:

– Если ты хочешь выйти замуж за Энджелла, лучше всего будет так и поступить.

Эве показалось, что все это происходит во сне. Он знал! И теперь он хочет, чтобы она уговорила Энджелла остаться! Горячая волна благодарности захлестнула ее. Слезы выступили на глазах девушки. «Господи! Только бы это не было сном!»

– Спасибо, – прошептала она и, подобрав юбки, поспешила к двери.

Выйдя из комнаты в коридор, она услышала голос Присциллы:

– Папочка, я хочу быть с Харви. Ты не против?

Энджелл вошел в свою комнату, огляделся и брезгливо всплеснул руками. Ни одна вещь здесь не принадлежала ему. Разве что лежавшие на дне шкафа револьверы и одежда, которая была на нем в тюрьме. Он хотел было переодеться, но потом передумал. Уезжать от Морландов в одежде ковбоя было бы слишком. Черт, у него даже нет денег на кеб.

У него вообще ничего нет. Только костюм, который сейчас на нем. Он посмотрел на себя в зеркало на дверце шкафа.

Джошуа Энджелл. Джентльмен.

В какой-то момент, пока он разглядывал свое отражение, он почувствовал, что раздваивается. В зеркале отражался другой человек, которым он мог бы стать. Но не стал и никогда не станет.

Он резко открыл шкаф и достал сумку с вещами. Он планировал уехать, когда гости уже разойдутся. Нет смысла давать им еще один повод унизить его.

Повинуясь внезапному порыву, он бросил сумку на кровать и, порывшись в ней, достал револьвер, покачал его на ладони, ощущая знакомый неприятный холодок и тяжесть оружия.

«Я же знал, что такой момент наступит, – подумал он, прокручивая барабан и заглядывая в пустые гнезда для патронов. – Ни одна тайна не вечна».

Когда днем он раскрыл тайну своего происхождения мистеру Морланду, то наивно полагал, что этим дело и кончится. Он горько улыбнулся. Как же он был слеп! И дело не только в Синклере.

Прикрыв глаза, он вспомнил застывшее лицо Эвы – смущенное и недоверчивое. А потом она будет смотреть на него с ужасом и отвращением.

Энджелл покачал головой, отгоняя грустные мысли. Несмотря на все, он испытывал облегчение: теперь его тайна перестала быть тайной. Особенно для Морландов. Скрывать это дольше у него уже не хватило бы сил.

Когда Энджелл пришел днем в контору мистера Морланда, тот был слегка удивлен, но не изумлен. Очевидно, он уже подозревал неладное. Однако то, что рассказал ему Энджелл, явилось для него неожиданностью. Энджелл поведал ему о своем происхождении и о том, что Эва ни о чем не подозревает, а знает только, что он беден, как церковная мышь. Морланд не терял времени на лишние вопросы и сразу поинтересовался, в чем состоял их замысел.

Энджелл улыбнулся, вспомнив, как посмотрел на него мистер Морланд, когда он отказался раскрыть весь их замысел. Он сказал, что может говорить только о том, что касается лично его. Остальное мистер Морланд может узнать у Присциллы.

Морланд оказался фантастически тактичен. Было видно, что он не удовлетворен ответами Энджелла, но сдержал свое любопытство. И помог наконец справиться с Трейсом. За это Энджелл был ему благодарен. Он вспомнил ошеломленное лицо Трейса, когда тот оказался в руках полиции: он шантажировал Энджелла, а это карается по закону.