— Но вы не поняли! — вскричала Кира. — Мы не хотели жить вместе.

— В каком смысле?

— Нам нужна вторая квартира.

— Зачем?

— Мы не можем ночевать вместе.

— Что за бред?

Водитель перевел вопрошающий взгляд на Яна, но тот тихо хохотал, усевшись на свой чемодан.

Нашел время! — злобно подумала Кира.

— Я не понимаю, ребята. Что за дела?

— Как что? Нам нужно отдельное жилье, а не совместное.

— Простите, но мне сказали, что вы — пара.

— Что-о?

— Кто сказал? — вскинул голову Ян, продолжая улыбаться.

— Не помню. Мне так сказало начальство, которое решало, где и как вас располагать.

— Но этого просто не могло быть. Это ошибка. Мы — не пара.

— О да! Далеко не пара! — патетически добавил Ян.

— Ну не знаю, разбирайтесь сами. Но мне велено было отвезти вас сюда.

— Я с ним жить не буду! — заключила Кира.

— Я с ней — тоже!

— Эй, полегче. Может, вы — того… Просто поссорились? Так я вас не собираюсь мирить.

— Да не ссорились мы! — прокричала Кира. — Нам…

— И даже не думайте втягивать меня в ваши разборки. Я вещи сейчас отнесу и — бай!

— Но как же нам быть?

— Как, как? Поживите здесь немного, там что-нибудь придумаем. Может, вам другие квартиры снимут.

— Ну как же мы будем жить!!! Мы же посторонние люди.

— Э, ребята, не надо лукавить. Посторонние люди не возмущались бы так сильно. Три комнаты — столько простора! Одна общая, и по одной — каждому. А вы что-то слишком сильно кричите. Совершенно посторонние люди так себя не ведут.

— Минуточку!

Водитель изобразил скуку на лице.

— Слушайте, я устал. Поздно уже. Воркуйте тут, миритесь. Завтра я заеду за вами в половине десятого.

Итак, первый вечер в Америке Кира провела, сердито разбирая вещи и косясь на дверь. Она так и не вышла из комнаты, хотя перед сном хотелось поесть. Ян тоже не проявил никаких попыток к примирению, даже постарался проложить себе путь в ванную комнату так, чтобы не проходить мимо ее двери. Все это, конечно, было обидно… и в то же время приятно. Значит, она для него не совсем пустое место. Значит, она все-таки ему немного нравится, иначе он бы так не переживал.

А квартира действительно оказалась очень хорошо отделанной и просторной. В принципе им хватило бы жизненного пространства, даже если бы она состояла из двух комнат. А три — это просто замечательно. Но все равно дома — лучше. И Кира уснула, вспоминая уютный уголок с креслом у книжных полок, широкий подоконник, на котором она любила сидеть с ногами, скверик и трамвайную остановку, каштаны, облепившие своими листьями кухонное стекло… И загадала, чтобы все это ей снилось каждую ночь.

Потом понеслись суматошные дни. Им некогда было решать вопрос с проживанием, да он и потерял важность: Кира с Яном почти не виделись друг с другом. На работе не пересекались, а дома встречались только глубокой ночью. Ян изучал рынок местных СМИ, она — проверяла расходы. У них даже кабинеты находились на разных этажах большого офисного центра.

Вскоре им предстояло вместе заняться подготовкой рекламного проекта. Но это все только предполагалось в будущем. А пока… Они приходили домой часто глубокой ночью, перекидывались двумя-тремя словами и падали спать в разных комнатах. Киру это вполне устраивало. Хотя и не покидало ощущение, что надо бы снять эту дурацкую недосказанность… Или просто однажды соблазнить Яна. Чего уж там, красивый он все-таки…

Дни бежали за днями, прошла одна неделя, потом — вторая, и Кира вдруг вспомнила, что не позвонила сестре. Мама с папой тоже ничего не знали об ее отъезде. И новый номер мобильного телефона они не знали. Если, конечно, не догадались зайти к Матвею и выяснить, где их дочь. Но, судя по тому, что ни на рабочий, ни на сотовый звонков не поступало — им, как всегда, не до нее. А может — денег жалко?

В общем, она набралась решительности и позвонила маме.

— Кира, что ты такое говоришь! Какая Америка?! Мы ждем тебя на выходные, мы думали, что у тебя все в порядке, а ты — в какой-то Америке!?

— В общем, можно сказать, что у меня все в порядке.

— А почему вдруг ты туда уехала?

— Я же говорю — командировка.

— Ты не позвонила Петре. Она к тебе в гости приехала еще в прошлый четверг, а тебя дома нет! Как же так? Вы с ней договаривались, а ты — уехала. Она очень обиделась, между прочим.

— Думаю, мы с ней сами разберемся, мам.

— И потом: почему ты нас ставишь перед фактом? Почему не посоветовалась?

— Мне казалось…

— Почему не берешь трубку на мобильном телефоне?

— То есть как?

— Да, вот так.

— А откуда ты знаешь мой мобильный телефон?

— По-моему, он никогда не был тайной.

— Мама, так Петра тебе не сказала?

— Что именно?

— У меня новый телефон.

— Как новый? Почему?

— Так получилось. Это не важно. В общем, новый.

— Ну вот, как всегда. Сплошные тайны.

— И вовсе не тайны. А сестра могла бы и предупредить вас.

— А ты сама почему не предупредила?

Кира насупилась. Разговаривать с мамой было в десять раз сложнее, чем даже с Петрой.

— Не знаю.

— Вот именно. Не надо все валить на сестру. Она — очень занятой человек. Тем более, у нее скоро такое событие.

— Это, конечно, серьезная причина.

— А как ты хочешь? Ну ничего, вот будешь выходить замуж — поймешь, как быстро забивается голова множеством мелких проблем. Об остальном люди просто забывают, поверь мне.

— У тебя всегда были оправдания для нее.

— Не надо ревновать, Кира. Я просто объективно мыслю. А ты все время обижаешься и считаешь, что мы с отцом ущемляем твои права.

— Ни в коем случае!

— Ну так что с твоим мобильным?

— Записывай номер…

— А когда ты вернешься?

— Сначала говорили, месяца через два. А потом сказали, что командировка растянется на полгода.

— Ничего себе!

— Мама, мне очень много заплатят за эту поездку.

— Да что такое деньги? Кира! Ты же никогда не любила Америку. Зачем же согласилась?

— Не любила. Но вот — пришлось.

— А нельзя ли как-нибудь поскорее вернуться?

— А вы что, сильно по мне скучаете?

Мама вздохнула.

— Я же знаю, что тебе там неуютно.

— Я уже привыкла. Зато у нас шикарная квартира. Мама! Знаешь, с кем я живу? Ты не представляешь, такая история!..

— Слушай, Кира, мне на самом деле некогда долго говорить, да и тебе этот разговор обойдется в копеечку.

— Он…

— Давай по существу.

— Он за счет фирмы, — мертвым голосом проговорила Кира.

— Так вот. Я буду очень ждать, что ты приедешь пораньше.

— Зачем?

— Как зачем? А вдруг ты к февралю не успеешь?

— Скорее всего не успею. А при чем здесь февраль?

— Как при чем! Как при чем! Ты что — забыла?

— Что?

В голосе мамы появилось много яда. Так она всегда проводила разделительную черту между дочерьми:

— Да будет тебе известно, у твоей единственной сестры на февраль…

— Ах, да: свадьба!

— Вот именно. Семья Филиппа — очень консервативна в вопросах родственных взаимоотношений.

— Прости, но причем здесь моя карьера?

— Какая у тебя может быть карьера! Просто они будут, мягко говоря, недоумевать, если на свадьбе не будет единственной сестры невесты!

— Ах, какое несчастье!

— Перестань смеяться!

— А я не смеюсь. Я после всяких разговоров со своей семьей, как раз наоборот.

— Что «наоборот»?

— Не важно. Мама, я не могу гарантировать, что приеду на свадьбу Петры, но буду стараться. Пусть семья Филиппа не плачет.

— Ну… Что я тебе могу сказать? Добрая ты… А вот Петра…

— Да-да, я помню. Мам, при ее чрезвычайной отзывчивости и доброте ей нужно было идти в монахини! А она видишь — замуж собралась. Нехорошо. Ты ей так и передай.

— Что ты такое говоришь? Кира!

— Пока, мам!

Она швырнула трубку на аппарат и долго сидела, глядя в одну точку. Жаль, что ей не нравится Америка. Она бы тут осталась, лишь бы жить подальше от своих добрых родственников!