— Нет.

— Он любит тебя, Либби.

Она сидела, обхватив руками колени, и смотрела на фарфоровую статуэтку, стоявшую на столе рядом с нею. Крошечное личико фигурки было изящным, словно цветок, а ярко-голубые глаза слепо вглядывались в прошлое.

— Я очень сожалею.

— Почему? Ведь он прекрасный молодой человек.

— Знаю. Но мне не хочется выходить за него замуж.

— Полагаю, что тебе хочется, но это очень серьезный шаг, и тебя это страшит, — улыбнулся в ответ дядя Грэй.

— Яна я могу не бояться. — Ни при каких обстоятельствах. С ним она была в полной безопасности.

— Вероятно, тебя страшит замужество. Но тебе почти двадцать, Либби, а Ян как раз то, что тебе нужно. Я наблюдал за вами, когда вы вместе, и могу с уверенностью это сказать.

Славный дядя Грэй. Он наблюдал с такой любовью и нежностью.

— Не торопи меня, — взмолилась она. — Пожалуйста!

— Вы были неразлучны с самого первого дня знакомства, а это произошло уже несколько месяцев назад. Я считал, что молодые люди в наши дни не занимаются пустой тратой времени. Почему бы тебе не обменяться с Яном обручальными кольцами и не попросить его подождать? Обговорите это между собой. А я с удовольствием дам вам свое благословение.

— Только не это.

— Ради меня.

— Ты хочешь, чтобы я вышла за него? — резко спросила она, и его глаза, встретившись с ее взглядом, стали вдруг строгими.

— Да, Либби, я хочу. Я тебя очень сильно люблю. Для меня ты родная дочь, ты всегда ею была, и мне хочется видеть, что ты вышла замуж за человека, которому я могу верить. За человека, подобного Яну. Думаю, что ты любишь его, и считаю, что он будет тебе прекрасным мужем.

— Я не могу, — вздохнула она.

— Тогда позволь мне. — Он поднялся и направился к телефону.

— Нет! — воскликнула она, положив свою руку поверх его, удерживая трубку на рычаге. — Из этого ничего хорошего не выйдет, я не хочу разговаривать с Яном — то есть о браке с ним. Я не могу выйти за него, дядя. Все, что ты говорил о нем, вполне справедливо. Я в этом не сомневаюсь. Но не могу выйти за него.

— Мое бедное дитя! — Она вся дрожала, закусив так сильно нижнюю губу, что та даже побелела. Он обнял ее, и она, прижавшись к нему, вдруг вспомнила детские годы, когда дядя Грэй мог, приласкав ее, развеять приснившиеся ей ночные кошмары, смягчить боль от ударов и царапин, которых бывало великое множество. Он произнес успокаивающим ласковым голосом: — Я думаю, вы с Яном поженитесь, но никто не собирается тебя неволить или хотя бы попытаться принудить тебя.

— Я знала это.

Он нежно обнял ее за плечи и предложил:

— Давай ужинать. А потом, если ты не возражаешь, я приглашу Яна? Тебя это ни к чему не обязывает. Если захочешь, можешь уйти к себе, а мы поиграем с ним в шахматы или обсудим дела на бирже.

Это был дом дяди Грэя. Она не могла указывать ему, кого приглашать к себе в гости.

— Мне жаль Яна, — продолжал он. — Он мне нравится. Вплоть до последнего времени вы были с ним хорошими друзьями, и мне кажется, нет причин, чтобы вы не оставались ими.

Все было шито белыми нитками, но она кивнула в знак согласия, и они вплоть до окончания ужина уже больше не заговаривали о Яне.

Эми пришла, чтобы убрать со стола, и задержалась в то время, как Либби ушла с подносом на кухню.

— Мне надо сказать вам несколько слов, сэр, — произнесла она, — о мисс Либби. Я беспокоюсь за нее.

— В таком случае мы оба обеспокоены, Эми. — Грэм Мэйсон улыбнулся, но Эми слишком хорошо знала его, чтобы понять, что скрывалось за этой улыбкой.

— Этот парень, Роско, — начала она, — он принадлежит к разряду тех людей, от которых одни неприятности, и — ну, вы, конечно, знаете, что случилось вчера вечером с господином Блэйни.

— Что он попросил руки Либби. Ты это имеешь в виду?

— Конечно, она все вам рассказала.

— Нет, не она, а он. И то, что Либби отказала ему.

— И вы знаете, почему? — Услышав шаги Либби по мраморному полу, она замолчала.

— Полагаю, что знаю. Не беспокойся, Эми, все образуется. Я прослежу за этим.

Вскоре приехал Ян. Либби не знала, что сказал ему дядя по телефону, но он вел себя так, словно это был один из прежних вечеров. Либби открыла ему сама.

— Дядя Грэй ждет тебя, — улыбнулась она в ответ.

Грэм Мэйсон сидел в гостиной с пачкой бумаг на коленях, рядом с ним стоял небольшой столик на колесиках.

— Привет, Ян, — сказал он, как ни в чем не бывало. — Проходи, располагайся как дома. Налей себе и мне что-нибудь выпить.

— Опять работа на дом, — укоризненно проговорила Либби. — Ян, ты тоже так делаешь? А твой отец? Или мой дядя единственный в своем роде?

— Ни в коем случае, — возразил Ян, — это профессиональная болезнь всех бизнесменов.

Грэм Мэйсон положил документы на столик, который был явно слишком мал для них.

— Если бы я мог пойти в свой кабинет, — вздохнул он печально, — мне потребовалось бы вдвое меньше времени, чтобы покончить с ними. С другой стороны, если я оставлю вас вдвоем, Либби рассердится на меня.

Они всегда подшучивали над ней таким образом — любя ее и обращаясь с ней, как с ребенком. Она почувствовала глухое раздражение и, боясь, что оно прорвется наружу, сказала:

— Так за чем же дело стало, дядюшка Грэй?

— Между прочим, — поспешил вмешаться Ян, — сегодня после обеда мне позвонил Билл Кальтер. Они с женой хотели бы пригласить нас к себе на ужин.

Билл и Сью были приятной парой, которые поженились совсем недавно. Сью обожала испытывать на своих друзьях новые рецепты, и, надо признать, большинство из них оказывались достаточно удачными. Вечер с ними был предпочтительнее, чем наедине с Яном. С ними можно было болтать о чем угодно, не боясь, что разговор коснется чего-нибудь слишком серьезного.

— Хорошо, — согласилась Либби, пожав плечами, — поедем к ним.

Она поднялась наверх за плащом и спокойно спустилась вниз. Мужчины беседовали о чем-то, но Ян стремительно вскочил, увидев ее на пороге гостиной. Улыбаясь, он подошел к ней. Дядя Грэй тоже улыбался, наблюдая за ними, и она чувствовала, как их нежность обволакивает ее, словно мягкое шелковое одеяло.

— Ты выглядишь бесподобно.

— Благодарю. — Она повернулась и направилась к выходу, а дядя пожелал им вслед:

— Хорошо провести время!

Ничего не изменилось, по крайней мере чисто внешне. Ян заботливо поддерживал ее под локоть, по-прежнему улыбаясь. Голос дяди звучал так же, как и неделю назад, и еще, и еще неделю назад.

«Они не верят мне, — поняла она. — Считают, что я все равно выйду замуж за Яна. И они по-прежнему готовы потакать мне, словно избалованному ребенку, поскольку я таковым и являюсь, таковым всегда и была».

— Завтра увидимся? — спросил Ян, когда машина остановилась у парадного входа «Грей Муллионса».

— Прошу, сделай один-два дня перерыв, — взмолилась Либби.

— Я позвоню.

Она не могла запретить ему звонить ей по телефону и была вынуждена согласиться. Выйдя из машины, даже не дослушав пожелания спокойной ночи, она была уверена, что он последует за ней. Но ошиблась: он, открыв дверь машины, еще раз пожелал ей спокойной ночи, и, открывая замок своим ключом, она услышала, как он отъехал от дома.

Дядя Грэй сидел в гостиной, читая при свете настольной лампы, стоявшей перед ним. Вероятно, он тоже слышал, как отъехала машина, так как спросил:

— Ты не пригласила Яна на чашку вечернего чая?

— У Сью и Билла мы только и делали, что пили и ели.

Он имел в виду совсем другое: надеялся увидеть Яна и услышать от него, что все в порядке. Ему удалось достаточно хорошо скрыть свое разочарование, и они поговорили еще несколько минут, прежде чем она поцеловала его на ночь и поднялась в свою комнату.

В доме ничто не нарушало тишины. Мэйсон поднялся по лестнице. Мысль о Роско, словно заноза, засевшая в мозгу, не давала ему покоя до тех пор, пока он, улыбнувшись в темноту, не сказал себе, что глупо так сильно ненавидеть человека, с которым еще ни разу не встречался.