— Здесь почти все знают мою жену еще с детского возраста, — пояснил ему тот. — Она и сама говорила нам, что в этом замке ей знакомо все, в том числе каждый поворот в коридорах.

На площадке третьего этажа произошла заминка, Захарка, бежавший первым, вдруг заметил камердинера с деревянной палкой, на конце которой был жестяной колпачок. Старик в длинном сюртуке, расшитом галунами, и в белых панталонах, стучал по паркету деревянными башмаками, переходя от одного канделябра к другому. Он гасил свечи, оставляя лишь те, которые должны были гореть всю ночь. За ним тенью волочилась какая-то девушка в длинном сарафане и в скандинавском головном уборе на волосах, закрученных в узел на затылке. Сообщники спрятались за выступом стены, они не знали, что делать дальше, то ли спускаться обратно вниз, то ли искать убежище поблизости, потому что камердинер продвигался в их сторону.

— Еще и эта баба увязалась за дедом, — с досадой прошипел Петрашка. — Если они нас увидят, то вряд ли будут молчать.

— Подожди-ка, здесь что-то не то, — продолжая наблюдать за слугами, остановил младшего брата Захарка. — Как бы эта баба нам вскоре не пригодилась.

Между тем девушка, не переставая лопотала о чем-то старику, указывая в сторону, обратную его движению, и пытаясь перехватить из его рук палку. Наконец тот кивнул головой и зашаркал на другой конец коридора. Некоторое время шведка гасила свечи, но как только камердинер скрылся за поворотом, она прислонила приспособление к стене и устремилась к выходу, за которым притаились сообщники. Она словно знала, что там ее уже ждут, потому что переступив порог, вытащила из кармана два ключа и всунула их в руку Захарке:

— Там, господин, — указала она рукой на середину коридора. — Я буду ожидать вас здесь.

— Ты останешься сторожить? — догадался средний из братьев, перебирая пальцами ключи. Он с трудом разбирал шведские слова. — А который из них от двери комнаты?

— Этот ключ от двери, — она потрогала пальцем сначала большой ключ, затем маленький. — Этот ключ от секретера.

— Понятно. За мной, казаки.

Захарка на цыпочках поспешил в глубину коридора, стараясь прижиматься к стене, за ним не отставали Петрашка с Буалком. Когда добежали до нужной комнаты, нервный озноб прошел, всех троих охватило желание поскорее добраться до сокровищ герцога Виленса Карлсона и убедиться в том, что не только он, но и вся его семья, являются отменными негодяями. Ведь Ингрид не могла ошибиться, увидев кардинальскую цепь, которую нельзя было спутать ни с какой другой. Захарка всунул ключ в замок и потянул ручку на себя, затем, когда вслед за ним сообщники проскользнули в помещение, неслышно захлопнул дверь. На другой стороне комнаты что-то тускло блеснуло, похоже, там стоял тот самый секретер, о котором упоминала девушка. Захарка достал серники и зажег один, Буалок подсунул ему свечу, прихваченную с собой. И тут-же все трое отшатнулись назад, показалось что из глубины стены на них бросились какие-то люди. Петрашка выхватил из-под полы камзола заряженный пистолет, готовый разрядить его в первого из нападавших.

— Спокойно, казаки, это зеркало, — глухим от волнения голосом пояснил Буалок. — Лучше посмотрите вперед, перед нами тот самый шкаф, набитый сокровищами герцогов.

По просторной комнате уже начали устраивать свой безумный танец разноцветные всполохи, исходившие от золотых и серебряных изделий с вправленными в них драгоценными камнями. Изделия заполняли громоздкий шкаф с полочками по всей его длине и ширине, их было так много, что казалось, он набит ими снизу до верху. Каждая из вещей старалась ответить лучами на отблески, падавшие на них от нестойкого пламени свечи, она взрывалась тысячами искр, чтобы через миг раствориться во тьме. И в следующее мгновение опять вспыхнуть фейерверком, от которого перехватывало дыхание. За спиной у Захарки гулко сглотнул слюну Петрашка, он переступил с ноги на ногу и с недоверием произнес:

— Не сон ли это, братука! Такие клады могут таиться только на дне моря, или прятаться в сундуках арабских султанов.

— Эти персидские сказки нам любил рассказывать наш станичный уставщик, — стараясь взять себя в руки, согласился с ним средний брат. Он продвинулся вперед еще на несколько шагов, пытаясь рассмотреть вещи по отдельности. — Ничего не вижу, будто набили много стекла, а из-за гор выглянуло солнце.

Но Буалку подобная картина была не в новинку, он забрал у Захарки маленький ключ и пока оба брата протирали глаза, открыл им прозрачные дверцы шкафа. Упершись внимательным взглядом в изделия, он стал отбирать то одно, то другое, откладывая их на свободное место на одной из полок. Скоро там набралась приличная горка, а кавалер продолжал изучать перстни и кольца, браслеты и колье, диадемы и цепочки, продвигаясь вдоль шкафа к противоположной его стороне и кланяясь все ниже. Небольшие горки росли, вместе они представляли из себя уже внушительных размеров кучу. Наконец взгляд Буалка упал на самую нижнюю полку в самом дальнем углу хранилища, на которой свернулась в широкий круг массивная цепь с не менее тяжелым медальоном в середине, украшенным бриллиантами и другими камнями и покрытым разноцветной эмалью. На медальоне выделялся лик святого, а вокруг него светилась надпись латинскими буквами: "Бог хранит Францию". Буалок взял его в руки и перевернул тыльной стороной, на ней красовалась точно такая же надпись, только с утверждением: "Власть Господа беспредельна". Кавалер забрал с полки медальон и цепь и обернулся к братьям:

— Господа казаки, нашу миссию можно считать законченной, — он широко улыбнулся и показал на свои приобретения. — Главные раритеты, украденные тридцать лет назад у месье Месмезона, оказались здесь, в замке шведских герцогов. Они являются на моей родине знаками кардинальского могущества, и никто, кроме высшего духовенства Франции, не властен обладать ими. Мы имеем полное право их изъять, так как они не принадлежат семейству Карлсон, а представляют из себя национальную святыню Французской республики.

— Значит, отец Виленса и правда оказался разбойником? — устремил на него Захарка жгучий взгляд, ему не терпелось утвердиться в своем предположении, что кавалерийский офицер на самом деле был ничтожеством.

— Только что мы убедились в этом сами, — наклонил Буалок голову в знак согласия. — Очень жаль, что мой дядя месье де Ростиньяк не сумел в свое время раскусить старшего из Карлсонов, который служил у него начальником охраны. Тогда рыцарским родам Ростиньяк и Месмезон не пришлось бы в течении нескольких десятков лет разыскивать достояние французского народа.

— Тогда бы ты не приехал в станицу Стодеревскую и не встретил там нашу сестру, а свою жену Аннушку, — хитровато прищурился Петрашка. — А я не женился бы на Сильвии, твоей бывшей невесте, а своей нынешней супружнице.

Трое сообщников негромко засмеялись, довольные удачным исходом дела. Оставалось вынести сокровища за пределы замка и умчаться с ними в город Стокгольм. А там уже сесть на корабль и отплыть к теплым французским берегам.

— Буалок, все ли драгоценности найдены, из тех, которые были украдены? — решился наконец спросить Захарка. — Ты не обратил внимания на диадемы, а их на этой полке лежат целых четыре штуки.

— К сожалению, ни одна не подходит под описание, которое я получил от своего дяди, хотя две из них выполнены одним мастером, — развел руками кавалер. — Дело в том, что Пазолини работал методами маэстро скрипачей Страдивари или Гварнери, которые были его соплеменниками. Он делал раритеты в единственном числе. Самый красивый из них, подаренный ювелиром супруге короля Людовика Шестнадцатого, исчез из Лувра вместе с другими сокровищами. На том изделии был выложен из драгоценных камней странноватый рисунок, он что-то обозначал. Ведь каждый камень имеет свое значение и если их расположить в особом порядке, то можно зашифровать очень важную информацию. Но какую именно, этого никто до сих пор не разгадал.

— Значит, на этих диадемах рисунки или отсутствуют, или они другие?