Пробираясь через толпу, приятели остановились у пилона, шагах в десяти от площадки. Максим все пытался угадать: которая из танцовщиц его жена? Вот эта, с краю? Стройненькая такая… впрочем, они все здесь стройненькие. Не узнаешь! Да и темновато, чтоб разглядеть наверняка.

Поклонившись богине, танцовщицы повернулись к публике и подняли руки. Толпа затихла. Ударил бубен. Потом еще… и еще. Кажется, кроме бубна и цитры никаких инструментов в невидимом оркестре не имелось… нет, вот зазвучала флейта.

Танцовщицы дернулись, подпрыгнули… припали к земле… и вот уже, вскочив на ноги, закружили в искрящемся танце. Солнечные лучи, проникающие откуда-то сверху, золотили смуглую кожу девушек, яркими искорками вспыхивали на браслетах и ожерельях.

Бил бубен, звенела цитра, и нежный голос флейты уводил собравшихся в волшебную страну грез. Ах, как замечательно танцевали девушки, вот уж поистине, мастерицы своего дела! Как покачивали бедрами, изгибались, наклонялись назад – почти до земли, так что спутанные локоны их подметали пыль. И потом – оп! – опять поднимались, и, взявшись за руки, образовывали круг, и…

Какая же из них Тейя? Вон та, что сейчас наклонилась? Да, наверное… Или нет, скорее вот эта, быстрая, ловкая, похожая на веселый солнечный зайчик. Хотя…

– Что-то я не вижу жрецов, – на ухо прошептал Ах-маси. – А ведь, когда мы только что зашли, они были.

– Жрецы? – Сказать по правде, Максим не обратил на них никакого внимания, не туда смотрел. Как и все здесь.

– Ага, вот один появился! – Анхабец кивнул влево, где за пилонами прошмыгнула мускулистая фигура жреца. Верно, одного из тех, что отведал не так уж давно крепких кулаков фараона!

Усмехнувшись, Максим скосил глаза, наблюдая, как жрец – действительно торопясь и оглядываясь – что-то быстро сказал танцовщицам. Сказал – и исчез. И уже больше не появился. Впрочем, зачем они тут сейчас нужны-то, жрецы? Вон какое кругом веселье! Народ и сам стал подтанцовывать, хлопать в ладоши, неизвестно откуда вдруг появились разносчики вина – прошелестел уверенный шепоток, что сие угощение – за счет храма.

А бубен бил все яростнее, и так же яростно звенела цитра, а флейта уже не тянула нежную ноту, а выла, как лишенный добычи шакал! Танцовщицы изгибались, кружили, сладострастно покачивая бедрами, обнаженные золотисто-коричневые тела их блестели от пота, а ноги покрылись липкой красновато-бурой пылью.

– Танцуйте! Танцуйте! – хлебнув дармового вина, подбадривали зрители. – Воистину, сегодня славный праздник!

А девушки, похоже, устали: еще бы, сколько они уже так плясали? Час? Два? Уж никак не меньше. Бедная Тейя! Они уже стали меняться: пока одна кружила, выделывая немыслимые па, две другие стояли и лишь хлопали в ладоши, чтобы в свой черед выйти в круг.

Судя по рваной мелодии, притомились и музыканты, но почему-то никак не хотели прерывать игру. Почему? Так положено?

Где-то снаружи небесная лодка Ра походила к середине своего дневного пути, в храме становилось душно, душно до невозможности, до седьмого пота, кто-то из зрителей уже пробирался к выходу, уходил, не дожидаясь окончания танца, и даже сладкое вино уже больше не привлекало многих.

Вытерев со лба пот, Максим подошел поближе к плясуньям. Наверное, хватит уже! Бедная, бедная Тейя. Ну, которая же из них? Вот эта? Вон та? Ха! Да просто сейчас повнимательней присмотреться: у которой меж лопатками татуировка – сокол, та и есть Тейя!

Ага – нет, не эта… И не та… Значит… Та-ак! У третьей тоже сокола не имеется! Черт возьми, да что же такое тут происходит?

Предчувствуя недоброе, Максим подозвал тезку:

– Беги за воинами!

– А ты?!

– Я здесь посмотрю.

Анхабец убежал, и Максим, прошмыгнув меж пилонами, принялся внимательно осматривать храм. А ничего такого тут и не было… и никого. Пилоны, статуи, росписи на стенах… Препохабные, надо сказать, росписи: тут кого-то режут, тут – протыкают копьем, здесь вон насилуют, и над всем этим… бррр! Жуткое инфернальное существо. Раньше вот Макс не мог себе даже представить, что бывают злорадно ухмыляющиеся змеи. А тут – вот они. Нарисованы. Изображены. Гнусные такие, похотливые твари. И именно – ухмыляющиеся. Нечто подобное Максим когда-то давно наблюдал в оазисе Сета, правда там, на стенных росписях, кажется, не было змей. Впрочем, не до змей сейчас. Куда, черт возьми, делась Тейя? Почему не танцует? Ведь должна! Она так радовалась, так готовилась, так… Дверь! Заперта… Ну конечно. Ладно, потом можно и сломать. А сейчас… А сейчас – спросить! У тех же танцовщиц, у музыкантов. Вон, кстати, и они, бедолаги…

– Эй, парни, вам еще не надоело играть?

– Нет, господин. Жрецы щедро заплатили за то, чтоб мы играли как можно дольше. Хвала Уаджет! Побольше бы таких праздников!

Бросив эту фразу, музыкант – молодой узкоплечий парень – вновь поднес к губам флейту.

– Эй, эй. – Макс тронул его за руку. – А где же сами жрецы?

– А кто их знает? Клянусь Амоном, я в общем-то уже давненько их здесь не вижу.

– А девушка? Вы не видели девушку? Четвертую танцовщицу?

– Четвертую? Нет, здесь было только три.

– Три?!

Выскочив к жертвеннику, молодой человек схватил за руку стоявшую с краю танцовщицу и, быстро утащив за пилон, снял с девушки маску:

– Не бойся! Клянусь Амоном, я не причиню тебе зла.

– Кто ты? Чего хочешь? – Темные глаза вспыхнули страхом.

– Позволь мне лишь только спросить. Вас же было четыре? Где? Где Тейя?

– Тейя? – Девушка вдруг неожиданно улыбнулась. – А! Верно, ты ищешь танцовщицу из храма Хатхор?

– Да! Да! Да! Именно ее! Где она?

– Сетиур, жрец, сказал, что она будет танцевать позже.

– Как так?

– Да так. – Танцовщица повела плечом. – Рано утром мы явились все вчетвером, плясали, чтобы угодить какому-то важному гостю.

Макс сразу же насторожился, вспомнив слова Тейи о том, что жрецы храма Уаджет действительно ждали гостя откуда-то с севера. С севера!

– Гостю? Что за гость?

– Не знаю, я его толком не разглядела. А потом и не видела больше. Ни его, ни танцовщицу Хатхор.

– Так вот оно в чем дело…

А в полупустую залу уже вбегали вооруженные копьями и секирами воины, приведенные анхабцем.

– За мной! – выбегая навстречу, взволнованно закричал Макс. И, вспомнив условную фразу, добавил: – Скоро Амон и Ра станут как братья.

– Воистину, они словно братья уже сейчас, – улыбнулся молодой командир и, скосив глаза на анхабца, осведомился: – Куда?

– За мной. – Максим махнул рукой и исчез за пилоном, чувствуя за спиной дробный топот воинов.

Полутьма… Росписи… Редкие солнечные зайчики на стенах. Где ж эта чертова дверь? Ага… вот она.

– Ломайте!

Двое крепких воинов схватились за секиры.

– Да благословит вас Амон на благое дело, парни!

Удар! Удар! Удар! Грохот. Треск. Щепки.

Ну еще, кажется, немного, еще…

Жалобно скрипнув, тяжелые створки наконец распахнулись, Макс бросился вперед… и тут же больно ударился головой о скальную породу. Черт, аж искры из глаз! Зеленоватые такие, яркие… как после хорошего пропущенного удара, перед самым нокаутом. А двери… А двери никуда не вели!

– Это ложные двери, так часто делают, чтобы отвлечь возможную погоню.

Максим обернулся, услышав знакомый голос… И это не был голос анхабца.

– Усермаатрамериамон! Как ты…

– Решил посмотреть сам… что-то вы стали сегодня слишком активны.

Жрец улыбнулся, умное волевое лицо его почему-то казалось уставшим, осунувшимся.

– Плохие новости, государь, – отправив воинов обыскивать храм, тихо произнес священнослужитель. – Южные мятежники вновь собирают войска. Но, пока не выступают, словно бы чего-то ждут.

– Выбирают удобный момент? – Юный фараон сжал зубы. – Не дождутся!

– Их наглость не вяжется с их силами, – пояснил жрец. И, понизив голос, добавил: – Признаюсь, это меня пугает. Ладно, поговорим потом. Ты что-то ищешь?

– Тейя! Тейя Нофрет-Ари пропала, сгинула где-то здесь! О!!! Клянусь богами, не нужно было мне ее отпускать.