Оп! Резко вырвавшись из рук парней, Максим нанес удар. Застонав, жрец согнулся, хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.

А Макс и не думал останавливаться!

Развернулся – хук слева, и бросившийся было к нему жрец отлетел в сторону, ударившись бритой башкой о колонну.

Свинг – прямой – в голову, этот уж достался следующему! А нечего размахивать палкой!

А ну-ка, кто тут еще?

Секунды три всего и прошло-то… А вражины уже поостреглись! Еще бы… Да и не так-то и много их тут оказалось – всего-то четверо жрецов, из которых трое вряд ли придут в себя быстро, четвертый же…

– Ах-маси, уходим…

– Ах вы, разбойники!

Что еще?

Максим не поверил своим глазам. Предназначенная в жертву девушка, Тамит, бросилась на него, словно разъяренная кошка, оскалясь и яростно шипя! Юноша едва успел схватить ее за руки – а то бы живо расцарапала щеки… Вот зараза! Она еще и лягалась! Ну не бить же девчонку!

– Эй, ты! Поосторожнее! – строго предупредил Макс. – Сбавь обороты, кому сказал?

Ага… Не тут-то было!

Девчонка – настоящая красавица! – обернулась к своим подругам:

– Ну, что застыли? Хватайте же их! Бейте!

Вот уж этого незадачливые лазутчики никак не ожидали! Тамит достаточно было только сказать… И все танцовщицы, числом где-то около двадцати, вскочив, набросились на приятелей, словно фурии!

Максим не успел и глазом моргнуть, как на его левой руке повисло сразу три девчонки… и столько же – на правой. И две ухватили за шею, повалили… Ой, стыд, стыд-то какой!

Безуспешно пытаясь вырваться, Макс скосил глаза – Ах-маси оказался в положении ничуть не лучшем.

– Хватит! Оставьте их! – морщась и держась за правый бок, распорядился пришедший в себя жрец.

– О, господин! Прикажи – и мы разорвем их на тысячи кусочков!

Вот это да! Вот это вляпались! Вот вам и несчастные жертвы! Да они сами кого хочешь в жертву принесут. Фурии!!!

– Я сказал – отпустите!

Почувствовав свободу, Максим быстро вскочил на ноги и ухмыльнулся – ой, напрасно жрец предоставил им свободу. Напрасно! Впрочем, теперь он, кажется, не выказывал особой враждебности. Даже улыбнулся:

– Хорошо ты меня припечатал! Специально учился драться?

– Было дело, – согласно кивнул Максим.

Повернувшись к танцовщицам, жрец повелительно взмахнул рукой:

– Оставьте нас!

– Но, господин…

– Оставьте! Впрочем, нет, постойте… Уж скажу вам пару слов. Сегодня вы танцевали хорошо!

Девушки радостно заулыбались.

– Хорошо… для храма какого-нибудь крокодила или бегемота, – издевательски продолжил жрец. – Но – не для храма Хатхор! Так, как вы, танцуют многие. И многие же вам скажут – за эти танцы вы мало чего получите. Лучше надобно, лучше! Изящней, красивей, грациозней…

– Но, господин, это ведь новый танец!

– Что?! И это говоришь ты, Тамит?! Новый танец, ха… Да, новый! Но вы его должны чувствовать… особенно ты, ведь ты в нем – ведущая.

По вмиг погрустневшему лицу девушки потекли слезы.

– Господин, я танцевала плохо?

– Ну, не так чтобы плохо. – Улыбнувшись, жрец неожиданно погладил девчонку по голове. – Но и недостаточно хорошо. Не плачь, милая Тамит, и не обижайся на мои слова. Тебе… и всем вам… просто надо больше работать. С завтрашнего дня будем повторять танец по три раза в день! Тяжело? Да… А кто вам сказал, что будет легко? Скоро праздник, и вас увидят многие. И многие захотят пригласить вас к себе, и тогда многие из вас – да все! – со временем приобретут и красивую гробницу, и дом с садом, и хорошего славного мужа. Только надо работать, девочки! Больше работать!

– О, господин наш…

– А сейчас всем спать. Завтра новый день. И новые танцы.

Подобрав платья, девушки ушли, перешептываясь и бросая на лазутчиков любопытные взгляды. Красивые голубые феи!

– Ну, господа плотники, что же вы прятались-то?

– Решили посмотреть на девчонок, – вылез вперед Ах-маси. – Много слышали.

– Что же, не могли прийти днем? – Жрец покачал головой. – Вообще-то я не разрешаю смотреть на еще не доведенные до ума танцы, но если б хорошо попросили бы… вы же все-таки сделали ворота. Хотя, думаю, что вы же их и подожгли.

Максим дернулся, но жрец успокаивающе поднял руку:

– Мне теперь все равно, кто вы – плотники или соперники, до праздника нового года осталось совсем ничего, и нам уже незачем больше таиться – никто не сможет повторить мой танец!

– Танец прекрасный! – восхищенно признал Ах-маси.

– И музыка, – поддержал приятеля Макс. – Музыка мне тоже очень понравилась. Такая… необычная, яркая… эти барабаны…

Жрец польщенно улыбнулся:

– Эту музыку придумал я! Ну, конечно, подсмотрел кое-что у нубийцев, кушитов.

– Извиняюсь за… – Макс подул на кулак. – Просто мне показалось, что вы хотите с нами расправиться.

– Расправиться? Да нет. Мы вовсе не кровожадны. Просто-напросто выкинули бы из храма… господа соперники! Вы ведь из Инебу-Хедж? Там много моих бывших танцовщиц. Кто-то из них рассказал, похвастал. Признайтесь, ведь так было дело? Ладно, ладно, не буду вас неволить.

– Ты присматриваешь по базарам красивых молодых рабынь? – быстро поинтересовался Макс. – И делаешь из них чудо-танцовщиц!

– Да. Ты правильно сказал – чудо. Мои девушки благодарны мне и Богине и не оставляют храм своим милостями, после того как добьются многого. Хорошая танцовщица может за один сезон заработать такую сумму, которая и не снилась какому-нибудь писцу! Впрочем, вы об этом и сами хорошо знаете, господа из Инебу-Хедж.

Максим посмотрел на жреца с улыбкой – вполне приятный оказался парень, жаль, что подрались… хм – подрались? Кто подрался, а кто и…

– И что, все девушки остаются благодарными храму… и его жрецам?

– Не все, но многие. Я имею возможность нанять лучших музыкантов, искать и покупать девушек, украшать храм. Мне и всем другим жрецам храма сокровища не нужны – нужны только танцы!

Глаза жреца Рогатой богини горели, звучный уверенный голос его уходил ввысь, к расположенным под самой крышей окнам, сквозь которые призрачно светила луна, освещая голубых танцовщиц, нарисованных на кирпичных стенах храма.

Да, тайна храма Хатхор была разгадана – ничего необычного и страшного не выяснилось. Странно, но Максим сейчас даже был этому рад.

В приземистом, вытянутом в длину храме было душно не столько от жары, сколько от скопившихся внутри людей, зашедших поблагодарить и восславить Молчаливую богиню в преддверье нового года и целой череды праздников, начинавшихся с разливом Нила и приходом сезона Ахет. В половодье земледельцы, основное населении Черной Земли, работали мало – за неимением таковой возможности в основном пили вино и пиво, веселились и плясали на многочисленных праздниках и мистериях, организуемых каждым мало-мальски уважающим себя храмом.

Мертсегер – богиня-змея, богиня-кобра – считалась покровительницей некрополя Усасета, и время от времени каждый житель города и округи считал необходимым восславить грозную богиню, любящую молчание и тишину.

Жрецы в белых одеждах зажигали бронзовые светильники, выливали вино в большие алебастровые чаши перед статуей богини – женщины с темным лицом и изображением иероглифа «запад» на сложной прическе. Тут же рядом имелись и другие статуи – кобры, и те же кобры, золотые или серебряные, угрожающе покачивались над головами жрецов.

Изысканные витые колонны поддерживали крышу, стены храма покрывал искусная роспись и позолота. Богато жили жрецы Мертсегер, ничего не скажешь! При том что официальные их доходы, куда включались и пожертвования фараона, были не то чтобы мизерными, но явно не соответствовали расходам, всей этой позолоте, статуям и прочему великолепию.