– Не тяжело с ягодами-то? – Тихомиров кивнул на полное ведро брусники: – Давайте, я понесу…

Машина стояла там же, где и была оставлена, – на лесной дорожке, у лужи. И даже дверца была приоткрыта… Макс дернулся… Слава богу – ключи на месте.

– Садитесь, подвезу. Далеко вам?

– В Калинкино.

– Ох, ничего себе вы забрались – семь верст киселя хлебать!

– Так здесь – лесами, болотами – близко.

Нику он увидел у своего дома, когда, возвратившись из Калиновки, уже припарковал свой «рено». В маечке и дико коротких шортиках, в лаковых сапогах, с каким-то сверкающим стразом в пупке – ну надо же так вызывающе вырядиться… Впрочем, эта девчонка так обычно и одевалась… естественно, после работы.

Всегда найдутся такие люди, которые будут соблюдать закон только тогда, когда их принуждают к этому силой. Суды, милиция, тюрьмы… сейчас в городе ничего этого не было, не было и закона, а было много желающих делать то, что хочется в данный момент.

Как раз в данный момент тройка подростков-переростков явно хотела Нику! Максим видел, как, выбежав из-за угла, двое парней схватили ее за руки, потащили в скверик, третий, воровато оглянувшись, подался за ними, шикнув на какого-то подвернувшегося под ноги старичка.

Они не очень и прятались – еще издалека слышен был раздающийся из беседки гогот и крик:

– Смотри, Вован, какая соска! Я ж говорил клеевая… Ого, титьки какие… кле-евые. Давай-ка, снимем с нее штанишки… Ух ты, какая лапочка… Ам!

Девушка закричала, дико, страшно и, самое главное, безнадежно… Зачем было так одеваться-то?

– Я… я первый!

– А че ты-то? Я, между прочим, ее первым заприметил. Сморю – трется у подъезда такая киса…

Вероника снова вскрикнула.

– Эй, парни! – Максим подкинул на руке монтировку. – Отвалили бы по-хорошему, а?

– Слышь, Вован, там какой-то недоносок…

Высунувший наглую морду переросток тут же получил по сусалам. Правда, не монтировкой, Макс его пожалел, ударил кулаком, но сильно, так, что поганец отлетел к дальнему парапету беседки да так там и остался лежать, постанывая и запрокинув голову.

Опа! У второго сверкнул в руке нож… Макс не сомневался и не тратил времени на уговоры – ударил монтировкой по руке, так что подросток – длинный прыщавый парень с большим, похожим на лягушачий, ртом, этакий Гуинплен, – завыл, словно оборотень, и, выронив нож, опрометью бросился прочь, прижимая к груди правую руку.

Тот, что остался, тотчас же забился в угол, испуганно закрывая руками голову:

– Дяденька, не бейте… Я малолетка!

– А мне плевать, что ты малолетка.

Заскочив в беседку, Тихомиров двинул паскудника ногой. Тот завыл.

– А ну, давай вали отсюда…

Не говоря ни слова, сопленосец убег, бросив на произвол судьбы своего стонущего дружка.

– Привет, Ника. – Наклонившись, Максим галантно подал девушке руку. – Что же ты так одеваешься-то, ма шери?

– Как это – так? – Вероника быстро застегнула шортики, прикрыла грудь задранной кверху майкой. – Обычно одеваюсь, как и всегда.

– Вот именно.

Девчонка, кстати, почему-то не выглядела особо испуганной. Или просто быстро пришла в себя, увидев Макса.

– Я вообще-то к тебе намылилась. Дай, думаю, зайду, давненько не виделись… К подъезду подошла, а тут эти… Вовремя ты подбежал, спасибо.

– Да не за что. – Максим подхватил девушку под руку. – Ты вообще где хоть обреталась-то?

– Да везде. – Ника махнула рукою. – У родоков, у подружек зависала. Эдик, с работы, сказал, что можно не ходить. Случайно с ним встретилась…

– Понятно. Ну что, идем тогда? Угостимся чем сможем. У меня брусники немного есть, водка… Кстати, ты грибы жарить умеешь?

– А что там уметь-то? Масла на сковородку плеснул… Ой, Макс, давай в магазин зайдем, вина купим… того, французского.

– Если есть, – хохотнул Тихомиров.

Вообще-то вино в магазинах еще было, как и водка, и пиво – спиртное не расхватывали так, как муку и соль. Хотя, конечно, находились некоторые господа-товарищи – били витрины, грабили…

Взяв вина, они поднялись к Максу.

– Ой, а у тебя ничего и не изменилось! – скинув сапожки, воскликнула гостья. – Ну, где твои грибы?

Грибами угостила та женщина, Валентина, как и брусникой, – Максим довез ее с сыном до самой Калиновки.

– Давай сначала отварить поставим. Спички где у тебя? А, у меня у самой зажигалка…

Ах, с какой сексуальностью Вероника возилась у плиты! Слава богу, газ еще был… интересно, надолго ли его хватит?

– Ах!

Не выдержав, Максим подкрался к гостье сзади и ухватил за талию:

– Ага, попалась!

Засыпав в кипящую воду грибы, девушка обернулась, подставила губы… Макс тут же принялся целовать их с таким жаром, будто не видел женщины по крайней мере два года!

– Подожди… – оторвалась Ника. – Посолить надо.

Снова повернулась к плите, потянулась к солонке…

Молодой человек, не тратя времени даром, живо стянул с девчонки шортики заодно с бельем… Погладил рукой животик и ниже… Задрал маечку…

Вероника довольно выгнулась… задергалась, застонала…

А на плите, из кастрюли, вдруг повалил дым, запахло паленым!

– Черт! Грибы упустили!

Со смехом они переложили грибы на сковородку, к картошке…

– Сливочного маслица хорошо бы добавить, – погладив девушку по спине, предложил Макс. – Так вкуснее будет.

Ника повела плечом:

– Знаю. У тебя электричество есть?

– Как когда… – Тихомиров пощелкал выключателем. – Сейчас вот, видишь, нету. Ничего, при свечках посидим – первый раз что ли?

Девушка повернулась:

– Вино-то открой!

– О, да, а, ма шери… умм… – Макс присосался к девичьей груди, лаская языком упругий сосок.

– Ой, что ты делаешь, нахалюга? Грибы-то кто будет жа… Ах… Ладно… помешаем потом… Ух, какой у тебя диван мягкий… Я раньше не замечала… не замечала… не…

Они угомонились, наверное, минут через двадцать, а то и много больше – грибы, кстати, не сгорели, а, наоборот, хорошо так поджарились, а картошка покрылась аппетитной корочкой.

– Ну? Выпьем же, наконец!

Вероника лично наполнила бокалы рубиновым искристым вином.

А Тихомиров в данный момент предпочел бы водку – после всего, сегодня случившегося, неплохо было б расслабиться… не вином же?

– Выпьем за любовь! – Ника подняла бокал и тут же поставила обратно на придвинутый к дивану журнальный столик. – Ты хлеба-то принеси… ну, в смысле – галеты.

Галеты… конечно, галеты – свежего хлеба в городе давно уже не было.

Максим поднялся:

– Сейчас…

Заодно с галетами захватил и водку, початую бутылку «Хлебной»… Не хотелось бы ее с вином-то мешать – от такого коктейля у Макса всегда были сильные головные боли. А не выпить вина неудобно… разве что пригубить… А лучше – девчонку отвлечь.

Молодой человек так и сделал – вбежал, растрепанный, в комнату, округлил глаза:

– Ой, Ника! Там, у магазина, такое! Выйди на балкон, посмотри.

Вероника всегда была девушкой любопытной. Вот и сейчас вскочила…

– Эй-эй! – Макс тут же поднял бокал. – Чин-чин!

Чокнулись.

Прихватив бокал с собой, Ника убежала:

– Ну, где там что? Что-то ничего такого этакого не вижу.

– Лучше смотри!

Тихомиров быстро выплеснул вино в давно подаренную по какому-то случаю вазу. Вышел на балкон – довольный. Зевнул:

– Видать, кончилось все уже… Пошли в комнату. Слышь, Ника. А можно я все-таки водку буду? Ну, под картошку вино – как-то…

– Да пей ты чего хочешь. Тебе спать, кстати, не хочется?

– Да часок вздремнул бы… А ты?

– А я пока посуду помою… Уж не сомневайся, ровно через час разбужу! – Вероника хищно ухмыльнулась.

Максим вытянулся на диване, накрывшись пледом, и действительно вскоре задремал – сказывалось полученное за день напряжение. Ничего конкретно ему не снилось – одна сплошная тьма, сияющая каким-то пошлыми красными звездами.

А проснулся он сам… Ника не разбудила.