Чем больше они занимались любовью, тем сильнее Нэш хотел эту женщину.

Тело Сэнди извивалось под ним, губы судорожно втягивали воздух, чтобы в следующий момент прошептать его имя, и страсть Нэша разгоралась с каждым новым всхлипом, вырывающимся из груди Сэнди.

Почему никто не сказал ему, что это может быть так восхитительно!

Хорошо известные ему эмоции и чувства превратились в нечто совершенно особенное, новое, даже пугающее своей новизной. Собственная мужская сила приводила самого Нэша в некоторый трепет. Его плоть реагировала буквально на каждый импульс, исходящий от тела Сэнди, пламя страсти сжигало его внутренности. Казалось, человек просто не в силах вынести такое долгое возбуждение…

Раньше все было не так… Не совсем так… Он всегда знал, что венцом любовного акта является полное физическое удовлетворение и получение удовольствия, это казалось незыблемым и естественным. Он к этому и стремился – всегда, во время всех своих скоротечных и ни к чему не обязывающих романов.

Нет, он был внимателен к женщинам и старался, чтобы им было хорошо, но… в случае с Сэнди это стало необходимым условием. Он хотел, чтобы максимум удовольствия получила она, – тогда и он был счастлив.

Нэш задумчиво погладил трепещущую грудь усталой возлюбленной, потом медленно прижал Сэнди к себе – еще крепче, еще отчаяннее… Она слабо пискнула, протестуя против такого насилия, но Нэш подавил очаг сопротивления крепким и долгим поцелуем в губы. Еще мгновение спустя они вновь любили друг друга, и он все пытался чуть отстраниться от нее, чтобы разглядеть восторг и исступление на прекрасном лице и почувствовать законную гордость – ведь причиной этого являлся он сам.

Они лежали, оглушенные и счастливые, и сознание возвращалось медленно-медленно, а вместе с ним и реальный мир постепенно собирался воедино из разрозненных кусочков тьмы, солнечного света, радуги, аромата персика, тихих вздохов и громких стонов…

Вслед за чувством реальности пришел страх. Нэш даже вздрогнул – таким сильным оказалось это неожиданное чувство.

Нет, он боялся не того, что слишком тяжел для хрупкой Сэнди, и не того, что измучил ее любовью. Просто именно сейчас Нэш осознал, что это блаженство не продлится долго.

– Нэш… мне жаль, но нам придется вылезти из постели.

– Зачем?

– Хороший вопрос. Потому что у меня есть проблема, которую надо решить.

– Ха! И что будет, когда ты ее решишь?

Вот именно. Что будет? Она вернется в Сан-Франциско? И все закончится?

Он мрачно смотрел, как Сэнди идет в душ, потом накрыл лицо покрывалом и задумался.

Однажды – это было в Миннесоте – у него случился довольно долгий роман. Не такой, как обычно. Но и он подошел к концу. Нэш тогда хорошо почувствовал это. Однажды, после короткого и какого-то деловитого любовного акта, он лежал на краю постели и равнодушно смотрел, как его женщина – уже почти БЫВШАЯ – одевается, дрожащими руками застегивает платье, упорно избегает его взгляда… Нэш чувствовал нечто вроде скуки, смешанной с нетерпением, – ему хотелось, чтобы она поскорее оделась, поцеловала его на прощание и ушла, а он бы лег спать. Женщина оделась, встала и пошла к двери. Уже открыв ее, обернулась и сказала ему очень тихо:

– Когда-нибудь ты встретишь женщину, которая заставит тебя чувствовать себя так же, как сейчас чувствую себя я. И тогда ты вспомнишь меня, Нэш Оуэн.

Он тогда сдержался, ничего ей не сказал, не стал язвить или иронизировать, хотя в глубине душе был уверен, что уж он-то от такой напасти застрахован. Почему, лениво думал тогда Нэш, женщины не могут оставаться просто хорошими друзьями с теми, кто с ними спит? Подавай им вечную любовь…

Да, он тогда и представить не мог, что она чувствовала, та женщина, еще любившая и желавшая его. Что она чувствовала в тот миг, когда он входил в ее ждущее тело, повинуясь привычному импульсу, с холодом в душе и скукой на лице. Он и представить тогда не мог, что можно чувствовать, когда человек, только недавно, еще вчера, шептавший нежные слова, сливавшийся с тобой в единое и, казалось, совершенно неразрывное целое, внезапно становится чужим и ждет не дождется, когда ты оденешься и уйдешь из его жизни навсегда…

Неужели пришло время расплаты? Он где-то читал, что любой поступок рано или поздно возвращается к нам бумерангом. Если ты причинил кому-то боль – вольно или невольно – наступит время, когда такую же боль причинят тебе.

Нэш отбросил покрывало и взглянул на приоткрытую дверь ванной. Похоже, страховка кончилась. Во всяком случае, от мысли, что он больше не увидит Сэнди, ему становилось почти физически плохо.

Он вскочил с постели и нервно зашагал по комнате. Спокойно, Нэш, спокойно! Тебе нравится эта девушка, нравится заниматься с ней сексом, в этом нет ничего плохого, это нормально, это даже хорошо, значит, ты еще не окончательно заработался…

Это любовь.

Нет. Нет! Нет!!! Нет?

Он был уверен, что знает о сексе все, но вот насчет любви…

Сэнди выглянула из ванны и недоуменно посмотрела на голого и несчастного Нэша, замершего возле окна.

– Эй! Что-то случилось? Ты почему кричал «нет»?

Он обернулся и посмотрел на нее. Сэнди надела шорты цвета хаки и белую шифоновую блузку, под нее – белый топ. И выглядела при этом не менее сексуально, чем красавицы из эротических журналов, на которых одежда практически отсутствовала.

Господи, да я же влюбился в нее!

– Ты готов? Хотя, прости, это глупый вопрос. О да, он не готов, он даже близко не готов, ни к чему не готов, никогда не был готов…

– К чему готов?

– Как к чему? Забирать шкатулку из машины, естественно!

– О… да… конечно!

Нэш почти опрометью кинулся в ванную, но страшное слово на букву «л» с мягким знаком на конце игриво подмигивало из запотевшего зеркала, сверкало в тугих струях душа, смеялось в каждом пузырьке мыльной пены…

Нэш Оуэн вышел из душа со смятенной душой и устремил кроткий взор на Сэнди Хоук.

– Так что ты говорила, куда мы идем?

– М-да… Хорошо. Мы идем на стоянку арестованных автомобилей, чтобы влезть в твою машину и забрать оттуда шкатулку с бижутерией. Кому мы должны ее отдать, рассказывать?

– Нет. Спасибо. Я все прекрасно помню. Идем.

Только один вопрос – ты понимаешь, что мы не сможем этого сделать без ведома трех друзей из ФБР? А также без ведома голодных доберманов. И я не знаю, что хуже.

– Я в курсе. Пошли.

Он ошеломленно последовал за ней и только в лифте обрел дар речи.

– Что ты имеешь в виду?

– Ролли говорил, что в жизни каждого частного детектива настает момент, когда надо заклятых врагов превращать в союзников.

Опять Ролли. Нэш вздохнул. Сэнди рассмеялась.

– Бодрее, Нэш. Мне кажется, сегодня мы выясним, кто наш друг на самом деле.

Нэш выглядел от души потрясенным, нужно это признать. Сэнди буквально не узнавала своего неутомимого любовника. Он не отпускал шуточек, не лез ей под блузку и в шорты, чтобы проверить, какого цвета у нее белье… Он смотрел на нее серьезно и строго, с тихой печалью во взоре, и это начинало раздражать. Выйдя из отеля, он направился в совершенно неизвестном направлении, и Сэнди пришлось громко и не слишком ласково его окликнуть.

В такси он отсел от нее подальше, явно мечтая оказаться вообще в другом месте. Когда она тронула его за руку, Нэш едва не взвился в воздух, а потом почти впечатался в самый угол сиденья. Сэнди начала закипать.

¾ Я что-то пропустила?

– Просто… просто мне кажется, что это была не лучшая идея.

Сэнди вместо ответа быстро просунула ладонь ему под рубашку и вкрадчиво прикоснулась к маленькому твердому соску. Ночью эта ласка привела его в состояние полупомешательства, а сейчас он строго и скорбно посмотрел на нее – так мог бы монах-отшельник смотреть на забредшую в его пустыню танцовщицу из ночного клуба.

– Я говорю совершенно серьезно, Сэнди. Слишком серьезно, черт возьми. Неужели он так боится тех трех парней? Или в детстве его испугала собака?