— Джеймс!

Полли продолжала заниматься клиентами, но всеми мыслями была с этой странной парочкой и все боялась что-нибудь напутать с ключами или документами. Поглядывал на Джеймса с Кэти и Бернард.

— Что ты тут делаешь? — сквозь шум Полли едва расслышала голос Джеймса. Ответ Кэтрин Снелл утонул в смехе мальчишки-школьника. Несколько мгновений они молча разглядывали друг друга, потом пошли к лифтам. По пути Джеймс посмотрел на Полли не то извиняющимся, не то растерянным взглядом…

… — О чем ты хотела со мной поговорить? — спросил Джеймс, когда они вошли в его кабинет и Кэти села в кожаное кресло.

— Я вернулась, — сказала она, хлопая ресницами.

— Ты же уверяла, что счастлива с этим французом. Люком, или Жаком.

— Люком, — пробормотала Кэти. — Теперь мне все равно, как его зовут.

Джеймс покачал головой:

— Что значит «все равно»? Это по меньшей мере несерьезно, Кэти! С этим человеком ты сбегаешь от меня, вычеркивая из жизни четыре года, что мы были вместе, так же внезапно возвращаешься и заявляешь, что тебе безразлично, как его зовут!

— Я допустила чудовищную ошибку, Джеймс, — жалобно произнесла Кэти. — Клянусь, это было умопомрачение. Тогда мне в самом деле показалось, что я влюбилась в него без памяти. Но это быстро прошло!

Джеймс мрачно усмехнулся:

— Да уж! Действительно быстро! За каких-то три недели.

— Да. — Кэти с виноватым видом закивала, ее глаза наполнились слезами.

Он отвернулся. Видеть, как плачет женщина, ему было невыносимо. Сразу вспоминалась скорбящая по отцу мать. И младшая сестра, сынишка которой страдал врожденным пороком сердца.

— Если можешь, прости меня, Джеймс, — шепотом взмолилась Кэти. — Даю тебе честное слово: я больше никогда в жизни не причиню тебе боль.

Джеймс не поверил. Создавалось впечатление, что она чего-то недоговаривает и хитрит. Вспоминать о том, какой чистой и преданной любовью он любил ее, было нестерпимо больно.

Видимо, нет на свете настоящих чувств, пришла вдруг в голову безотрадная мысль. Все кругом обман, и ни во что нельзя верить. Ему представилась Кристин, бесстыдно изменявшая какому-то влюбленному олуху, и он наморщил лоб от негодования и отвращения.

Перед глазами возник другой образ — неприступной Полли, а в памяти шевельнулось нечто почти забытое. Да-да, с этой девушкой словно было связано что-то из прошлого, и чем больше Джеймс об этом думал, тем больше убеждался в этом.

Вот кто не сможет одурачить, солгать, подумал Джеймс с необъяснимой уверенностью. А раз такие существуют на свете, значит, все не так уж безнадежно, значит, мир не столь безобразен.

Пусть она не моя подруга и никогда ей не станет, размышлял он. Но видеть ее глаза я теперь буду каждый день. Почему она так строга со мной и как будто не желает меня знать? Может, я не внушаю ей доверия или успел чем-то обидеть?

Кэти громко всхлипнула, и Джеймс, увлекшийся раздумьями о Полли, вздрогнул от неожиданности.

— Кэти, прошу тебя…

Он повернулся. По щекам его бывшей возлюбленной текли слезы.

— Джеймс, прости меня, — повторила она с надрывом. — Я знаю, у тебя благородное сердце. Оно умеет прощать.

— Представим, что я попытаюсь все забыть. А дальше что? — спросил Джеймс.

Кэти поднялась со стула, приблизилась к нему и протянула руки, но Джеймс не взял их в свои, как непременно сделал бы раньше.

Кэти смахнула со щек слезы.

— Что дальше? — Она улыбнулась. — Дальше мы заживем, как прежде. Вдвоем, в нашем общем доме. Может, даже поженимся. Помнишь, как ты мечтал, что у нас появятся дети? Что мы будем вкладывать в них всю любовь, на какую только способны?

«Разве ты умеешь любить?» — подумал Джеймс, скрещивая руки на груди и словно отгораживаясь от Кэти, от общего с ней прошлого.

— Ты никогда не соглашалась на мои предложения, — напомнил ей он.

— Я боялась! — воскликнула Кэти. — Это ведь настолько серьезно, так ответственно! Мне требовалось время, чтобы все как следует обдумать, чтобы понять, готова ли я подарить тебе себя всю, без остатка.

Джеймс усмехнулся:

— Значит, теперь ты наконец поняла.

— Да, поняла, — заглядывая ему в глаза, пробормотала Кэти.

— После того как развлеклась с другим?

— Я ведь все объяснила! Вовсе я с ним не развлекалась! — вспылила было она. — Может, именно это мне и требовалось, чтобы осознать, что лучше тебя нет никого на свете. Пусть все получилось не слишком красиво, — добавила она уже тише, вспомнив, что на этот раз не диктует условия, а выступает в роли просящего.

— Не слишком красиво? — переспросил Джеймс, прищуривая глаза. — Или подло и грязно?

— Если хочешь, называй это так, — смиренно согласилась Кэти. — Только скажи, что прощаешь меня и принимаешь обратно.

Джеймс тяжело вздохнул:

— Не знаю, Кэти… Не знаю…

— Я ужасно скучала по тебе, — прошептала она.

— Я тоже по тебе скучал! Первые дни места себе не находил, никак не мог понять, за что ты так жестоко со мной обошлась! Потом боль утихла, и я понял, что смогу идти дальше один…

— Со мной тебе будет лучше, — уговаривала Кэти. — Я стану идеальной подругой — самой верной, самой нежной.

Странно, но чем больше она обещала, тем меньше Джеймс ей верил. Если две недели назад он закрыл бы глаза на ее выходку не колеблясь, то теперь даже не желал задумываться, сможет ли когда-нибудь забыть ее предательство.

— Давай поговорим после, Кэти. Я чувствую, что сейчас не готов сказать что-либо определенное. Слишком глубокую рану ты мне нанесла, понимаешь? Поживи пока у подруги или у родителей…

От неожиданности и удивления Кэти даже приоткрыла рот.

— Ты что, и на порог меня теперь не пустишь?

Джеймс качнул головой:

— Ничего подобного я не говорил. Конечно, приходи, если вдруг что-нибудь понадобится. Но жить с тобой, встречаться я пока не могу… — Он помолчал. — И не знаю, смогу ли.

Кэти прижала руки к лицу, как будто ее только что отхлестали по щекам.

— Ты сошел с ума…

— Наоборот, наконец-то пришел в себя, — негромко, но твердо ответил Джеймс.

— Может, ты забыл, как клялся мне в вечной любви? — не отрывая от лица ладоней, полушепотом спросила Кэти.

У Джеймса кольнуло в сердце. Он плотнее сжал губы.

— Я все прекрасно помню. И готов повторить: я любил тебя.

— А теперь?..

— Ты сама во всем виновата.

— Значит, ты врал мне? — выкрикнула Кэти, вскидывая руки. — Несчастный лгун! Ничем не лучше мерзавца Люка!

— Что? — Джеймс, сильно хмурясь, наклонил вперед голову.

— Ты такой же, такой же, такой же! — вопила Кэти, топая ногами.

— Значит, он тебя надурил? — спросил Джеймс, засовывая руки в карманы, чтобы не сорваться и в самом деле не дать ей пощечину.

— Представь себе! — забыв об осторожности, выпалила Кэти.

— Каким же образом?

— Люк был дважды женат и у него четверо детей! К тому же он зарабатывает какие-то гроши!

Джеймс громко расхохотался. Не зря ему показалось, что что-то тут не так.

— Значит, ты именно поэтому решила вернуться ко мне? — сквозь смех спросил он.

Кэти, сообразив, какую оплошность допустила, растерялась, но тут же с печальным видом тяжело вздохнула:

— Нет, не поэтому. Главное в том, что я страшно по тебе тосковала…

— Довольно! — прервал ее Джеймс. — Я не настолько глуп, как тебе, по-видимому, кажется. И больше ни капли не люблю тебя.

Кэти в ужасе расширила глаза и закачала головой:

— Не верю…

— Уходи! — Джеймс рукой указал на дверь.

— Ты не можешь так со мной поступить.

— Уходи и забудь обо мне. — Джеймс прошел к двери и раскрыл ее. — Салли, будь добра, проводи мисс Снелл.

Секретарь поднялась из-за стола и как ни в чем не бывало воскликнула:

— Мисс Снелл, прошу вас!

Метнув в Джеймса исполненный отчаяния и ненависти взгляд, Кэти вышла. Когда Салли вернулась, ее босс в глубокой задумчивости стоял на прежнем месте.

— Может, выпьете воды? — заботливо спросила она. — Или успокоительного?