К его удовольствию, Лиллиан посмотрела на него, и на этот раз с улыбкой. Саймон: понял, что ее улыбка впервые была искренней, а не просто вежливой, и у него перехватило дыхание. В глазах Лиллиан появился блеск, как будто все происходившее между ними было очаровательной тайной шуткой.

— Возможно, вы правы, законы не нарушены, — откликнулась Лиллиан, и с ее плеч спало напряжение. — Я даже признаю вашу правоту в том, что мы оба хотели этого поцелуя. Но у меня остался вопрос.

Саймон слегка кивнул, словно дал молчаливое согласие задать вопрос.

— Что нам теперь делать, Саймон?

И снова ее прямолинейность удивила Саймона. И заинтриговала его еще больше. Молодые дебютантки сезона, у которых в голове мода и замужество, говорят только то, что, по их мнению, поможет им в достижении цели. Искренность Лиллиан была сродни свежему весеннему ветерку среди навязчивого парфюма.

— Я не делал секрета из того, что ты мне интересна, — сказал Саймон, наклоняясь к ней, чтобы быть ближе. — И желанна тоже.

Главной наградой для Саймона стал ее милый румянец на лице.

— Не знаю, к чему это приведет, однако я бы хотел получить шанс узнать друг друга лучше. Если это влечение усилится, если ты посчитаешь меня хоть немного интересным, тогда у нас, возможно, есть будущее.

Саймон вновь представил Лиллиан, лежащую у него в кровати, но тут же отогнал от себя подобные мысли.

Лиллиан поерзала на стуле — очевидно, она чувствовала себя неловко от такого разговора.

— Ты уверен, что хочешь хотя бы просто дружить со мной? Ведь совершенно очевидно, что подобные отношения никто не одобрит из-за прошлого моей семьи, и особенно твоя мать.

Саймон нахмурился. По лицу Лиллиан промелькнуло горестное выражение, и он понял, что она думает о смерти матери. И все же пока еще не наступило время задать деликатный вопрос о самоубийстве ее матери. Лиллиан мало доверяла ему, и Саймон боялся, что спугнет ее своими расспросами о таком горе.

Но он мог хоть немного приоткрыть завесу тайны, рассказав ей о собственной жизни.

— Мы с матерью далеки друг от друга, Лиллиан. Я уже давно привык к осуждению с ее стороны, так что даже боюсь, что просто растеряюсь и не буду знать, как поступить, если она вдруг что-то одобрит.

Лиллиан смотрела на него, и было заметно, как смягчились черты ее лица. Если признание Саймона и удивило ее, то это никак не отразилось у нее на лице. Там можно было увидеть только сопереживание. Не жалость, нет, а чувство понимания.

— Ты, наверно, тяжело переживаешь это, — прошептала Лиллиан, — потому что видно, что ты дорожишь отношениями, которые установились у тебя с сестрой и отцом.

— Переживал когда-то. — Саймон пожал плечами, с притворной легкостью отвергая накопившиеся смятение и боль. — Теперь ее чувства ко мне просто… есть, и все.

Повисла долгая тишина, но она не вызывала неловких ощущений. Когда Лиллиан заговорила снова, речь шла уже совершенно о другом, и Саймон был рад этому.

— А что это за бумаги, милорд?

— Означает ли это, — улыбнулся Саймон, — что ты забудешь о мнении моей матери и примешь предложение провести немного больше времени вместе?

Лиллиан немного посомневалась, прежде чем кивнула.

Саймон ухмыльнулся, потом собрал бумаги на столе и протянул Лиллиан:

— Боюсь, здесь нет ничего интересного. Просто кое-какие записи отца.

К его удивлению, Лиллиан как-то странно выдохнула, и бумаги разлетелись по полу к ее ногам. Они оба наклонились, чтобы собрать их.

— Извини, — дрожащим голосом сказала Лиллиан, передавая Саймону листок за листком.

Он обратил внимание, что она взглянула на каждую бумагу.

— Значит, ты приводишь в порядок его имение?

Саймон кивнул, отложил бумаги в сторону и помог Лиллиан сесть на стул.

— По крайней мере пытаюсь. Он был довольно неорганизованным человеком, и состояние его кабинета немного смущает.

— Понятно. — Лиллиан тяжело сглотнула. — И что ты уже узнал о нем?

Саймон нахмурился. Странный способ задавать вопрос. Он сомневался, что узнает об отце что-то такое важное, что до сих пор еще не было известно ему. Герцог был похож на открытую книгу, прожив свою жизнь на виду y вcex. Поэтому он и пользовался таким уважением.

— Пока мне лишь известно, что он решил не оставлять овец на северных полях и что побеседовал с четырнадцатью кандидатами на место дворецкого в один из его любимых домов в Лондоне, — вздохнув, ответил Саймон.

Лиллиан откинулась назад, смущенно нахмурив брови.

— Прости, я не поняла.

— Мой отец записывал все подряд, — снисходительно улыбнулся Саймон, — и то, что важно, и всякую домашнюю мелочь.

Лиллиан задумалась, и Саймону показалось, что он видит, как она глотает слюну.

— Все подряд? — переспросила она.

— Да. И теперь очень трудно разобрать все это.

Ее взгляд метнулся к Саймону, коротко задержался там и упорхнул в сторону.

— Если тебе понадобится моя помощь…

Саймон наклонил голову, чтобы поближе рассмотреть ее. У него все всколыхнулось внутри, когда Лиллиан заправила за ухо выбившуюся прядь волос. Он заметил, какой у нее изящный изгиб шеи, и почувствовал безудержное желание исследовать его губами.

Но вместо этого он потянулся к ней и провел кончиком пальца по ее щеке. Она вздрогнула от прикосновения и посмотрела на него, но не отшатнулась, когда он обвел линию ее подбородка и спустился к пульсирующей жилке у основания шеи.

— Поверь мне, Лиллиан, если я и попрошу тебя о чем-то, то не об услугах секретаря, — прошептал Саймон.

Когда она осознала смысл сказанного, у нее немного приоткрылись губы, она заморгала ресницами и прошептала:

— Саймон…

Саймон закрыл глаза от удовольствия. Он обожал звук своего имени, когда оно слетало с ее пухлых губ.

— Скажи еще раз, — пробормотал он, запуская пальцы ей в волосы и наклоняя ее голову.

Потом он наклонился к ней сам и приблизил свои губы к ее губам.

— Что? — только и смогла выдохнуть Лиллиан, потому что у нее перехватило дыхание.

— Мое имя, — пробормотал Саймон. — Скажи его, пожалуйста.

— Саймон, — спустя мгновение выполнила его просьбу Лиллиан, но голос у нее прервался от волнения.

Саймон удовлетворенно, вздохнул и прижался к ее губам. И так же, как на террасе, Лиллиан прильнула к нему, и ее губы покорно раскрылись ему навстречу. Саймон соскользнул со стула и, не прерывая поцелуя, опустился перед ней на колени.

Теперь его положение было немного ниже, чем Лиллиан, но она подстроилась под него, немного изменив наклон головы, так что он мог продолжать исследовать влажные глубины ее рта. Когда он обнял ее и прижал к себе, Лиллиан вздохнула. А когда он нежно пососал ее язык, она соскользнула со стула и тоже опустилась на колени, ее объятия стали крепче, и она тихо выдохнула жалобный звук желания и капитуляции.

Внутри Саймона росло удовольствие. И хотя желание обладать ею стучало в голове, как тысяча лошадиных копыт, у него все же хватило здравого смысла, чтобы понять, что это свидание, этот поцелуй быстро выходят из-под контроля. Дверь в библиотеку оставалась открытой, и в отличие от террасы, если кто-нибудь застанет их в такой ситуации, это может грозить бедой. Лиллиан — леди, они будут вынуждены пожениться, лишив друг друга любого другого выбора. Саймон этого не хотел.

С трудом он заставил себя оторваться от ее губ. Лиллиан смотрела на него, растерянно моргая.

— Видит Бог, я мог бы заниматься этим весь день, — произнес Саймон, убирая с ее щеки упавший локон. — Но так мы навлекаем на себя опасность.

Саймон встал на ноги и помог встать Лиллиан. Она вспыхнула и стала бессмысленно поправлять юбки.

— Я… это не похоже на меня, — пробормотала Лиллиан.

— И на меня тоже, — тихо откликнулся Саймон. — Отчасти именно из-за этого моя собственная реакция вызывает во мне огромный интерес. Но сейчас я больше не вынесу оставаться с тобой наедине.

Лиллиан кивнула, отступая назад.

— Я должна идти. Меня ожидают для прогулки в деревню.