Кэмерон представил Эйнсли, осторожно скользящую мимо закрытых дверей в огромном особняке Харта. Помощь Изабелле в организации вечеринки дала ей прекрасный повод обойти весь дом, заглянуть в каждый его уголок. Харт Маккензи, самый осторожный человек на свете, контролирующий любую ситуацию, и в подметки не годится Эйнсли с ее шпилькой для волос.

– Я и не сомневаюсь, что ты все обыскала. Ты уверена, что основательно все осмотрела?

– Я всегда делаю все очень основательно, милорд. Но есть одно место, куда я не заглядывала. А именно там она и могла их припрятать. – Эйнсли коснулась языком нижней губы, там, где после поцелуя Кэмерона остался крошечный синяк. Его метка. Метка человека, который не любил целовать своих женщин, но не мог устоять перед желанием поцеловать ее. – Это место, – продолжала Эйнсли, – куда я вряд ли попаду, – ваши покои.

У Кэмерона на мгновение замерло сердце.

– Но ты искала и в моих покоях тоже, дерзкая девчонка. Анджело сказал мне, что кто-то копался в гардеробе.

– Но я не успела осмотреть все.

Тогда в темную комнату вошли Кэмерон с Филлидой.

– Как вы думаете, у миссис Чейз была возможность спрятать остальные письма где-нибудь в ваших покоях? – допрашивала его Эйнсли.

Филлида увязалась за Кэмероном сразу, как только прибыла на вечеринку и он отозвался на ее призыв.

– Да, такая возможность была. Но вот забрать их, мне кажется, такой возможности у нее не было.

После вчерашнего вечера он не приглашал Филлиду в свои комнаты, и она поняла, что означает это холодное безразличие.

– Великолепно. Может быть, я смогу поискать их завтра, пока вы будете тренировать лошадей? Вы сможете отослать слуг?

– Зачем ждать до утра? – От мысли, что она будет в его комнатах, Кэмерон покрылся испариной. – Если ты так сильно хочешь найти эти письма, поднимайся наверх и ищи.

– Прямо сейчас? – округлила глаза Эйнсли.

– А почему нет, черт возьми? Гости не могут оторваться от пиротехники Харта, дом пуст. Я покажу тебе наиболее вероятные места, где стоит поискать.

Эйнсли поджала губы, и Кэмерону захотелось прижать ее к себе и завершить то, что он начал делать в лесу. Тогда он заставил себя уйти: существовала опасность, что граф, Изабелла или кто-то другой отправившийся на поиски обнаружит ее в самом неловком положении. Похоже, никто на том крокетном матче не заметил ее долгого отсутствия с печально известным лордом Кэмероном, вероятно, считая, что Кэмерон не станет связываться с никому не известной подругой своей невестки. Эйнсли вообще мало кто заметил, слепые дураки. Она, конечно, держалась в тени, но Кэмерон все равно видел ее во всем сверкающем великолепии.

– Хорошо, – выдохнув, кивнула Эйнсли, – давайте поищем. Все равно на улице ужасно холодно.

Ни слова не говоря, она повернулась и направилась к дому, его пиджак развевался у нее за спиной.

Кэмерон последовал по ступенькам за покачивающимся серым турнюром Эйнсли Дуглас в темный конец террасы. Его пиджак почти соскользнул с ее плеч, туфельки были в грязи, а по спине струился выбившийся из прически локон.

Кэмерон не понимал, почему так оживился, глядя на женщину, у которой совсем не было намерения спать с ним. Он понимал лишь то, что благодарен ей за это. Единственное, с чем он мог сравнить сейчас свои ощущения, – это пробуждение в день открытия важных скачек, когда он знал, что день будет заполнен волнением, суетой и восторгом. Он проведет день с Дэниелом и своими лошадьми, и даже разочарования будут окрашены всеобщим весельем от предстоящего события.

Кэмерон открыл дверь в конце террасы, Эйнсли уверенно вошла внутрь и, не ожидая его, пересекла темную комнату.

– Ты хорошо ориентируешься в пространстве, – сказал Кэмерон, догнав ее.

– Балморал и Букингемский дворец я знаю как свои пять пальцев, – отозвалась Эйнсли, выходя из комнаты в пустой холл. – А там заблудиться куда легче, чем в этом доме. Отсюда мы можем попасть в ваше крыло незамеченными.

Эйнсли открыла другую дверь, которая вела к черной лестнице, и не раздумывая стала подниматься по ней.

– Почему ты уверена, что слуги не заметят тебя? – следуя за ней, спросил Кэмерон. – Или ты связала и заперла их на кухне?

– Единственный слуга, который пользуется этой лестницей, – ваш камердинер, а он в настоящий момент находится на конюшне.

В самом деле, все так. Анджело не любил оставлять Жасмин без пригляда.

– Ты так хорошо умеешь проникать в нужные дома, что из тебя получился бы чертовски хороший воришка драгоценностей, – заметил Кэмерон. – Ты могла бы работать на загородных вечеринках по всей стране.

– Не говорите ерунды, – огрызнулась Эйнсли. – У меня все-таки есть моральные принципы, лорд Кэмерон.

Через узкую дверь они вышли на лестничную площадку на его этаже. Его покои располагались через две комнаты по коридору, и Кэмерон обошел Эйнсли, чтобы открыть дверь спальни своим ключом.

– Берегу твое время.

Ни слова не говоря, Эйнсли сняла его пиджак, передала ему и вошла в комнату. Она направилась прямо к шкафу, открыла его и начала в нем копаться. Кэмерон бросил пиджак на стул и наблюдал за прекрасным видом Эйнсли сзади, пока она поднимала коробки с рубашками и воротничками, заглядывала под крышки и ощупывала ткань.

Кэмерон снял перчатки и слишком облегающий парадный жилет, подошел к столу и налил в хрустальный стакан виски. Потягивая виски, он прислонился к столбику кровати, продолжая наблюдать за ней.

Эйнсли закрыла шкаф с одеждой и повернулась к застекленному книжному шкафу.

– Вы странный человек, лорд Кэмерон. Пьете виски и курите сигары в присутствии леди, не спросив позволения. Я уже не говорю о том, как вы выбили ее шар в крокете, вместо того чтобы позволить ей выиграть. В моем обществе так не принято. На вас бы смотрели осуждающе.

– В таком случае хорошо, что я не живу в твоем обществе. И потом, я знаю, что ты вовсе не леди.

– Что? – Эйнсли изумленно посмотрела на него и открыла книжный шкаф.

– Ты вскрываешь замки, проникаешь в мою спальню, – говорил Кэмерон, жестикулируя стаканом, – знаешь черные ходы в моем фамильном доме, откровенно обыскиваешь мою спальню, а вчера вечером боролась со мной на моей кровати. – Он сделал неторопливый глоток виски. – Я бы сказал, что леди так себя не ведут.

– Обстоятельства иногда требуют вести себя странным образом, милорд.

– К черту обстоятельства. Ты не заглянула под матрас.

– Потом. – Эйнсли взяла с полки книгу и начала ее пролистывать. Сообразив, что за книга у нее в руках, она покраснела.

Кэмерон с трудом сдерживал смех, когда Эйнсли уставилась на страницу с откровенно обнаженными фигурами французского художника Курбе, которые сплелись в интересной позе. Кэмерон заключил пари сам с собой: отбросит она с отвращением книгу и выбежит из комнаты или его миссис Дуглас не отступит.

Он выиграл пари. Эйнсли глубоко и решительно вздохнула и продолжила пролистывать страницы.

Ничего не найдя, она поставила книгу на полку и осторожно открыла следующую. И опять с такими же картинками.

– Вы… читаете… это?..

– Конечно, читаю. И даже коллекционирую.

– Эта книга на французском.

– Разве вы не читаете на французском? Изабелла рассказывала мне, что вы учились с ней в академии для избранных леди.

– Да, я учила французский язык, но сомневаюсь, что в нашем учебнике были те слова, которые есть в этой книге.

Кэмерон расхохотался от всей души. Ощущения при этом у него были самые приятные.

– Я бы закончила намного быстрее, если бы вы мне помогли.

– Но наблюдать за тобой гораздо занятнее.

Эйнсли рассерженно вздохнула, поставила книгу на полку, достала и открыла толстый том.

– Я понимаю, что я неопытна, лорд Кэмерон, но мне кажется, то, что они делают, едва ли возможно сделать, – сказала она, изучив первый рисунок.

Кэмерон заглянул через ее плечо и увидел чувственный эскиз итальянского живописца Романо, сделанный три века назад. Да, любовники были изображены там в неудобной позе.