29 июня командование 15-го механизированного корпуса получило приказ о передаче рубежей обороны подходившим частям 37-го стрелкового корпуса и выходе в резерв фронта, в район Вялы Камень, Спасов, Золочев, Ляцке.
10-я танковая дивизия, после передачи своего участка обороны, совершила ночной марш и к 6 часам 30 июня сосредоточилась в лесах в районе местечка Вялы Камень.
Труднее пришлось выполнять приказ 37-й танковой дивизии. В 18 часов полковник Ф. Г. Аникушкии получил приказ сдать свой участок обороны частям 37-го стрелкового корпуса и в 22 часа начать отход в район Спасов, Дембина. Но части дивизии были скованы боями с наседавшим противником.
74-й танковый полк вел бой с ротой мотоциклистов, прорвавшихся к району Потопники. Нанеся удар по противнику и отбросив его остатки за реку Радоставка, полк под прикрытием артиллерийского огня начал отход с рубежа Шишковице, Потопники в направлении Турзе.
73-й танковый полк с подразделениями мотострелкового полка, начав отход в 22 часа с рубежа Манастырек, Дубове, подвергся удару частей противника. С трудом сдерживая наступление двух пехотных полков, наши части отходили через Марцины на Ражнюв.
Не могла оторваться от противника и 212-я моторизованная дивизия, которая весь день вела бои на рубеже высота 261,0, Гае Смоленьске, Глушин, Голосковице.
Командир 15-го механизированного корпуса при отходе получил приказ сосредоточить соединения в районе Радомль, Загуже, Золожце, Кобыла и быть в готовности к нанесению удара в направлении Новый Вишневец, Шумск.
Таким образом, и 29 июня механизированные корпуса фронта не выполнили свою задачу, они были полностью втянуты в оборонительные бои. Танковое сражение в районах Луцк, Броды, Дубно, Ровно завершилось, так и не достигнув своей цели, прорвавшаяся на восток группировка противника не была уничтожена. Мощного концентрического удара по прорвавшейся мотомеханизированной группировке противника у командования Юго-Западного фронта не получилось, хотя в его распоряжении было достаточно сил и средств для его организации и успешного проведения. Только танков КВ и Т-34 в механизированных корпусах фронта насчитывалось 761, что составляло почти весь танковый парк 1-й танковой группы вермахта. Но эта имевшаяся возможность так и не была использована, Юго-Западный фронт потерпел сокрушительное поражение в танковом сражении в районе Дубно и Брод, лишившись всех своих боеспособных механизированных корпусов.
В результате нанесенных контрударов продвижение танковых частей вермахта на восток было несколько замедлено, но этот результат совершенно не оправдывал огромные потери, понесенные мехкорпусами фронта (за время боев потеряно 2648 танков [433]). Только 22-й механизированный корпус с 22 июня по 1 июля 1941 г. потерял 119 танков, из них 58 было подорвано из-за невозможности их ремонта.
Начальник автобронетанкового управления генерал-майор Моргунов докладывал 1 июля Военному совету Юго-Западного фронта о состоянии механизированных корпусов [434]:
«8-й механизированный корпус небоеспособен. В боях в районе Броды и Дубно 80–90 % боевой материальной части уничтожено на поле боя и не эвакуировано, так как территория занята противником.
15-й механизированный корпус в боях в районе Станиславчик, Лопатин, Радзехув, Топорув понес большие потери, его боеспособность на 1.7.41 г. — 25–30 %. Остатками отходит в район Заложцы-Нове, Доброводы, Кобыла.
9-й механизированный корпус действует как стрелковый и обороняется по реке Стубла в районе п. Клевань.
19-й механизированный корпус действует как стрелковый и обороняется по р. Замчиско в районе Костополь.
Отсутствие средств эвакуации, запасных частей для „КВ“ и „Т-34“, наличие заводских дефектов, неосвоенность эксплуатации, недостаточная обученность личного состава, слабая разведка противника в противотанковом отношении, систематические бомбардировки на марше, в районах сосредоточения и в наступлении, при большой маневренности 800–900 км без прикрытия нашей авиацией, отсутствие взаимодействия с артиллерией, на почти танконедоступной лесисто-болотистой местности, упорное сопротивление со стороны преобладающего противника и отсутствие бронебойных снарядов для „КВ“ и „Т-34“ — привело механизированные корпуса к огромным потерям и к небоеспособности с оставшейся в наличии материальной частью».
Очевидно, что перекладывать всю вину за неудачные боевые действия на командиров механизированных корпусов и дивизий нельзя. Здесь прослеживается полная безграмотность руководящего состава фронта и армий в организации боевых действий крупных механизированных соединений, неумение управлять ими в постоянно меняющейся боевой обстановке.
Так в чем же причина огромных потерь механизированных корпусов? Ответ на этот вопрос дает доклад помощника командующего Юго-Западным фронтом по танковым войскам генерал-майора Вольского [435], представленный в Москву 5 августа 1941 г.
Заместителю Народного комиссара Обороны Союза ССР
генерал-лейтенанту танковых войск Федоренко
Основными причинами быстрого выхода танковых частей из боя являются следующие:
1. С первого же дня войны механизированные корпуса были неправильно использованы, ибо они все были приданы армиям, в то время как механизированные корпуса (я говорю не о всех) являлись фронтовым средством, и естественно, что могли иметь место случаи переподчинения отдельным армиям одного механизированного корпуса, но в тех случаях, когда действительно этого требовала обстановка и это надо было делать, создавая из них ударные группы…
2. Все боевые действия механизированных корпусов проходили без тщательной разведки, некоторые части совершенно не знали, что происходит в непосредственной близости. Авиационной разведки в интересах механизированных корпусов совершенно не велось.
Управление механизированными корпусами со стороны общевойсковых командиров было поставлено плохо, соединения были разбросаны (8-й механизированный корпус) и к моменту наступления были оторваны друг от друга.
Штабы армий совершенно не были подготовлены к управлению такими крупными механизированными организмами, как механизированные корпуса. Пехота, как правило, действовала самостоятельно, да и обстановка не позволяла организовать взаимодействие.
Имели место случаи, когда общевойсковые командиры использовали танки не только мелкими группами, но и отдельными машинами, особенно разительно это было в 41-й танковой дивизии.
3. Штабы армий совершенно забыли, что материальная часть имеет определенные мото-часы, что она требует осмотра, мелкого ремонта, дополнительного пополнения горючим и боеприпасами, а технический состав и начальники автобронетанковых отделов армий не подсказали им этого, и вместо того, чтобы после выполнения задачи отвести механизированный корпус, предоставив ему время, необходимое для этой цели, общевойсковые командиры требовали только «давай» и больше ничего.
Не было совершенно взаимодействия с воздушными силами. Механизированные корпуса совершенно не имели прикрытия, как на марше, так и на поле боя, особенно плохо обстоял вопрос одновременной обработки переднего края артиллерией и авиацией.
4. Информация сверху вниз, а также с соседями была поставлена из рук вон плохо. Война с первого дня приняла маневренный характер, противник оказался подвижнее. Главное в его действиях состоит в том, что он широко применял и применяет обходы и фланговые удары. Лобовых встреч избегал и немедленно противопоставлял подвижные противотанковые средства, располагая их главным образом в противотанковых районах, а сам действовал обходом с одного, а в большинстве случаев с обоих флангов.
Наши же действия носили характер обороны на широком фронте, и, к великому сожалению, механизированные корпуса также вынуждены были в отдельных случаях в начальный период боевых действий, а в последующем как система вести оборонительные бои.
