Закричав в освобождении, он попал в плен. Ее аромат был повсюду. Вокруг него. В нем. Она была в его объятьях, несмотря на то, что именно она держала его.
Его сущность Сензитива оказалась заложницей чувства, которого страстно желала.
Ее любви.
— Ты играла со мной.
— Как ты играл со мной? — Грин вылезла из кровати и потянулась за халатом. — Я знаю, что существуют вещи, о которых ты не рассказываешь мне, Джорлан. Да, я играла с тобой. Я просто сделала это лучше, чем ты. У тебя был выбор. Ты мог бы остановиться. Ты этого не сделал.
Он зло выдохнул.
— Выбор! Ты использовала мою страстность Сензитива против меня!
Нет, я использовала ее для тебя.Но она не могла рассказать ему об этом.
— Я встретила твой вызов. Ты проиграл.
Он сел на кровати и яростно пихнул скрученное покрывало ногами.
Грин подняла бровь.
— Не унывай. Может, ты не так зрел, как предполагаешь.
Он метнул на нее взгляд.
Грин подняла свой гормонитор, [174]который положила раньше возле кровати. Прозвучала серия гудков. Легкая улыбка украсила ее губы.
— С другой стороны, может быть, и да.
На мгновение Джорлан забыл про злость и уставился на нее в благоговейном страхе.
— Ты?..
— Да. Ты подарил мне дитя.
Он растерялся. Грин могла видеть на его лице противоречивые эмоции. Удивление. Волнение. Вспышку размышления. Быстро перешедшую в сильную ярость.
— Я не давал тебе ребенка. Ты взяла его.
Черты лица Грин напряглись. Он не представлял опасность, грозящую им. Она не хотела делать такого, но после всего, что он видел от нее, он должен был бы знать, что у нее были самые важные причины.
Не то, чтобы они ей требовались.
Он был ее имя-носящим, дать ей детей было его долгом и уготованным местом в жизни. Наследница жизненно важна для Домов Тамрин и Рейнард.
Внезапно она почувствовала себя очень усталой. Усталой от всей ответственности, которую несла на плечах. Усталой от необходимости делать выбор, который ненавидела. Грин ущипнула себя за переносицу.
— Возможно, ты больше не пожелаешь моего прикосновения?
Вдох застрял у него в горле.
— Нет. Я совсем не имел это в виду. Я…
Она не дала ему закончить.
— Очень хорошо, Джорлан. Если это то, что ты хочешь, тебя больше не побеспокоят снова.
Смысл ее замечания стал для него ясен. Он побледнел, после чего залился краской от злости.
— Ты… ты будешь искать наслаждение где-то в другом месте?
Она не побеспокоилась ответить. Завязав пояс на халате, Грин вышла из комнаты.
Джорлан вышагивал по спальне, как Кли перед разрядным штормом.
Зачем? Зачем она сделала такую вещь?
Сделала что? — спросил внутри его тоненький голосок. Действовала, как и любая Маркель под давлением обстоятельств?
Он думал, что она другая! Думал, что она поняла его мнение. Даже наполовину убедил себя, что часть ее согласна с ним. Он стукнул ладонью по стене, снеся урну с ее места на полке.
Он поймал безделушку налету.
Последней вещью, которую он желал, был встревоженный слуга, заглянувший к нему в данный момент. Экстраординарные рефлексы принадлежали ему с рождения. Он просто никогда не осознавал их причины до недавнего времени.
Грин будет носить их дитя три месяца — он был уверен, что она уже ввела катализатор рождения, [175]который укорачивал человеческую беременность на две трети. Препарат был более нормой, чем исключением. Никакая женщина не желала растягивать срок своей беременности. Иссушающее и временами неудобное состояние. За каждый минувший месяц, она будет проходить через стандартный человеческий триместр.
Побочный действием ускорения была чрезмерная усталость, и Грин должна будет принимать строго сбалансированные питательные вещества, чтобы поддержать здоровье и свое, и ребенка.
Джорлан потер лоб. Он не готов быть отцом! Как бы он смог прожить свою жизнь так, как надеялся? Как бы он смог осуществить изменения, которых добивался, в обществе, если будет связан детьми? Ее совсем не заботили его чувства? Возможно, он одурачил сам себя, решив, что он для нее больше, чем просто мужчина, который носит ее имя и титул. Больше, чем только лишь куча семени для продолжения ее рода.
Грин.Блеск слез показался у него на глазах. Она совсем его не знала? Он любил ее каждой частичкой своей души Сензитива!
И всегда любил.
В нем было что-то, что признавало безупречность плавного слияния их натур — как времен года на Форусе: всегда меняющихся, несмотря на вечное постоянство. Что-то, что он только лишь недавно полностью понял.
Оно раскрылось ему через их физическую близость. Их слияния были сильны и часто неконтролируемы.
Он думал, что она знала его.
А сейчас они отдалятся.
Он сел на краю постели. Этого он не желал.
Для ее дома было так важно, чтобы она развлекала его все это время? Впервые Джорлан задумался над этим. О, он знал, что она пошла на скрепление с ним с этой целью — все Лорды так делали.
По какой-то странной причине Маркель Тамрин решила, что он — будет отцом ее потомков. Он размышлял об этом тоже. Грин никогда не показывала ни малейшей склонности к скреплению до встречи с ним. Могла она решиться на скрепление, в качестве любезности его бабушке?
У него упало сердце.
Она могла.
Он думал, что у нее есть какие-то нежные чувства к нему — доказательством этому служила необычная свобода, предоставленная Грин ему. Как он должен признаться ей, что полностью влюблен, что, как он знал, они могли бы разделить, если она собирается отослать его в отдаленное поместье Тамринов, где он очень редко будет видеть ее?
Как он сможет вынести мысль о ней в руках другого мужчины?
Где будет его ребенок? С ним или с ней?
У него в горле образовался комок. Несмотря на свои протесты по этому поводу, он не хотел быть разлучен со своим малышом.
Джорлан провел трясущейся рукой по лицу.
Он понимал, что, несмотря на свои убеждения, не желал терять свою семью.
Он стиснул отброшенное покрывало в кулаке. Он все еще было слегка теплым от их тел. Зарывшись лицом в ткань, он вдохнул смешанный аромат их страсти. Он окутал его как теплый покров дома. Еще раз его натура его подвела. Он не смог бы отменить стремления своего сердца. Это сердце должно было довериться ей.
Грин забралась в самые дальние закоулки дома. Самый верхний этаж.
Там она воспользовалась цепочкой на поясе, чтобы открыть особую лестницу, ведущую под купол крыши. Круглая комната была открыта всем стихиям. В старые времена она служила наблюдательным пунктом за любыми незнакомыми местными видами, которые могли оказаться враждебными поселенцам. Но никто так и не объявился. Такие комнаты назывались визионарии, [176]получившие романтическую репутацию из-за того, что часто использовались влюбленными Лордами как места для рандеву. Грин всегда пользовалась своим визионарием как убежищем.
Она склонилась к перилам и внимательно вглядывалась в простор земель Тамринов.
Ночное небо очерчивало силуэты вершин холмов.
Был виден Аркеус.
Что она сделала, она сделала в известной мере ради этой земли. Ради этой земли и ради своего имя-носящего. Джорлан — наследие Тамринов.
Но не пожертвовала ли она их счастьем, чтобы защитить их от Септибунала?
Она молилась, что нет.
Ее рука неуверенно двинулась к животу. Это случилось недавно, но долго не продлится. Первое шевеление катализатора рождения уже дало знать о себе ее телу. Их желанное дитя.
Драгоценная жизнь, которая должна была бы быть символом большего, чем могущественные игры состояний. Единственная слезинка скатилась по щеке Грин.