— Грин Тамрин, — объявила Герцогина Хоук, — вы хотите что-нибудь сказать?

— Да! — отозвалась Грин. — Разрешите мне покинуть этот зал…

Все затаили дыхание, поскольку это было последней возможность Маркель отказаться от семени Рейнардов.

— … и перейти в следующий! Там вы можете привести его ко мне одетого в одеяние его дома в последний раз!

Толпа разразилась хриплыми криками одобрения. Желанный, сопротивляющийся Джорлан Рейнард был стреножен печально известной дамселью, Маркелью Тамрин!

Женский эскорт проводил увел Джорлана в другую комнату, где он переоделся в черные штаны, свободную черную рубаху и черные ботинки. Его фамильная лента снова украшала его плечо, и он был сопровожден в поместье Тамринов для окончательной церемонии вечером.

Грин смотрела на него, уводимого прочь. Острый взгляд отвращения, которым он одарил ее через плечо, не сулил счастливой ночи скрепления.

Она вздохнула.

Она могла победить его тело. Но его разум и сердце — совсем другая история.

Он не должен любить ее, чтобы дать наследницу… но это никогда не являлось препятствием.

Тем временем, до вечерней церемонии ей предстояло еще кое-что сделать.

На улице она отыскала Кибби среди Клу, оседлала ее и отправилась прямо в западную часть города.

В особую его часть, где состоятельные женщины селили своих личных содержанцев.

Грин зашла в со вкусом обставленный городской дом на Рю де ла Нюи. [119]

Скромные зданий в центре города, с закрытыми задними дворами служили жильем для находящихся под покровительством содержанцев. Только лучшие из них удостаивались частного статуса. Они содержались исключительно своими патронами в чрезвыйчайной роскоши.

В обмен не только ожидалась, но и требовалась полная эксклюзивность.

Грин нашла Ривера во внутреннем дворике, отдыхающего в шезлонге. Великолепный содержанец крепко спал.

Легкий ветерок слегка ерошил его темно-золотистые локоны. Грин замерла, любуясь спящим. Таким Ривер очень сильно отличался от себя бодрствующего.

Соблазнительные скульптурные черты лица, обычно недоверчиво осторожные, расслабились, обнаружив явную, несомненную миловидность. Он, бесспорно, шикарно выглядел. А все его чувственные глаза, которые были его спасителями.

Но Грин всегда знала, что Ривер был больше, чем красивая оболочка. До сих пор его внутренние переживания главным образом были скрыты от нее, но несколько раз пару лет назад она замечала слабые вспышки истинных эмоций у этой защищенной, скрытной личности.

Мужчина был более загадочен, чем даже представлял сам. Грин часто размышляла, а не был ли ровный, спокойный характер, который он выказывал, всего лишь притворством. И не было способа узнать: он рьяно охранял свой внутренний мир.

Только некоторые вещи невозможно скрыть.

Ривер обладал ранимым сердцем.

Несмотря на суровые испытания, которые он должен был перенести юности, Грин знала, что он никогда не терял сострадания и присущей ему доброты. Даже когда он пытался это скрыть под высокомерным, немногословным поведением, так поощряемым среди Слоя, для нее это было очевидным.

Он был умелым, внимательным любовником. Пару раз он терял контроль и продемонстрировал ей свою настоящую страсть, но, казалось, он всегда в состоянии оттащить себя от края пропасти. Ривер знал, как никогда не пересечь эту черту. И именно это делало его таким ценным содержанцем.

Так же он был славным человеком, в каком-то отношении, даже намного более благородным, чем его «высокие» покровительницы. Многие Лорды не беспокоились ни о чем, кроме своих удовольствий, используя свое положение для того, чтобы добиться исполнения любых своих капризов, не обращая внимания на цену или стоимость, уплачиваемую людьми.

Грин будет скучать по нему.

Она тихо прошла к кушетке и остановилась перед ней. Он чрезвычайно чутко спал, поэтому она даже удивилась, что смогла пересечь двор так, что он не услышал ее. Однажды во время ночного кошмара его скрутило так сильно, что ей понадобилось несколько часов, чтобы заставить его снова расправить и расслабить тело. Его трясло всю ночь, пока она сидела, присматривая за ним. И молчал.

На следующий день он притворился, что ничего не произошло. За все то время, что они были вместе, он никогда больше не упоминал об этом инциденте. Ривер прятал свои личные страхи.

Нежно коснувшись кончиками пальцев к его лбу, Грин пригладила локоны, упавшие ему на лицо. Их цвет всегда напоминал ей золотое солнечное сияние гелиотропа, единственного растения с Исходоточки, пустившее корни на земле Форуса.

От ее прикосновение ресницы Ривера затрепетали. Немедленно подобравшись, он распахнул глаза.

Он слегка застыл, как всегда делал, когда внезапно просыпался, но расслабился, узнав Грин. Темно-оливковые глаза сосредоточились на ней с неподдельной нежностью.

— Грин… — промурлыкал мягкий сонный голос. — Прошло столько времени, я думал, ты позабыла меня.

Грин слегка улыбнулась.

— Кто мог бы позабыть тебя, Ривер? — она села у его бедра. Он приподнялся на локтях, потянувшись к ней за поцелуем. Грин прижала пальцы к его губам, останавливая его порыв. — Нам нужно поговорить.

Он даже не моргнул, но что-то в его глазах изменилось. Как будто бы в них упали шоры, скрывая глубину.

— Конечно. Не желаешь ли прохладительного напитка? У меня в библиотеке есть сок лимо.

Грин кивнула.

Ривер поднялся гибким движением и направился к двойным дверям, ведущим в библиотеку. Его движения показались бы совершенно плавными любому наблюдателю, но не ей. У Грин был дар понимания людей. Легкая нерешительность в его шаге так же как и крепко стиснутый правый кулак сообщили ей о том, что он уже знал, что она собралась ему сказать.

Ривер должен привыкнуть к такому, подумала она грустно. Как это должно быть для него?

Грин решила последовать за ним в дом. Ривер направился к столу и наполнил высокий стакан кисло-сладким соком. Подал его женщине, после чего подошел к окнам на противоположной стороне, выходящим на оживленную магистраль.

Он пристально смотрел сквозь прозрачные занавески на улицу и ждал. На его шее бился пульс.

— Боюсь, я должна прекратить наш договор, Ривер, — мягко проговорила Грин.

Ривер закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться.

— Дай мне пару минут.

Грин дала ему это время, храня молчание.

Боль и ужас одновременно ударили Ривера. Как он сможет начать все заново?Ему уже было двадцать восемь лет. Слишком старый. Его лучшие годы в качестве особо уважаемого, ведущего уединенный образ жизни содержанца остались позади.

Он не сможет вернуться к этому пути. Он никогда не сможет заставить себя сделать это. Он не должен больше отдавать. Никогда. Я буду мертв внутри. Он сделал несколько бесшумных вдохов, чтобы успокоиться.

Когда он смог заговорить, его голос был сух и слегка неровен.

— Конечно же, я слышал о предложении цены Рейнарду. Весь город болтает об этом.

Ривер подумал о том, на что похоже знать своих прародительниц и иметь кого-то, так много думающего о тебе и твоем имени, чтобы внести его в свой фамильный свиток. Для Высшего Слоя имело хоть какое-то значение только его тело.

Крин кивнула. Варево Клу быстро разлилось среди содержанцев, которые обычно обладали кучей времени между визитами своих патрон. Они часто собирались во внутренних двориках, чтобы обсудить обрывки сплетен, услышанных от своих любовниц.

Ривер прокашлялся. Было очень трудно. Содержанец не может позволить себе гордости. Особенно двадцативосьмилетний содержанец.

— Многие, даже большинство других патрон скреплены, Грин. Я не буду отвлекать твое внимание или надоедать тебе любым способом. Я могу по-прежнему быть здесь, когда понадоблюсь тебе. Изменения нашего соглашения не потребуется.

Грин вздохнула.

— Боюсь это так. То, что ты сказал — правда. Такая практика допустима для Слоя, но не для меня. Я никогда не смогу сотворить такое с Джорланом, я не ощущаю правильность этого. Это не мой путь.