Болью, злостью и чувством вины. Если бы Нэш не был так одурманен Фейт, если бы не был так увлечен собственным бизнесом, который сделал его богатейшим человеком, он мог бы ясно увидеть, что происходит и какова Фейт на самом деле.

Но больше он ни за что не попадет в эту ловушку!

Исполняя волю крестного, Нэш должен был передать дом благотворительной организации. Как же получилось, что Нэш выбрал Фонд, в котором, как позже он узнал, работает она? Он тут же вылетел из Нью-Йорка в Лондон, несмотря на важные дела. Первым его побуждением было просто предупредить Роберта Ферндауна, что Фейт не та, за кого себя выдает. Когда он услышал, как Роберт восхваляет ее способности, и увидел саму Фейт, его охватила волна гнева. И именно тогда он решил наказать ее за преступление, которое она совершила, наказать не быстро и тотчас, а дать почувствовать, как страдал его крестный… держать ее в постоянном страхе и ужасе от ожидания финального удара.

Нэш поднялся на крыльцо и остановился в дверях. Он все еще ощущал вкус поцелуя на губах, чувствовал ее тепло и непроизвольную реакцию собственного тела. Нэш резко развернулся. Что он с собой делает?

Фейт расслабила пальцы, устало поднялась и отошла от ноутбука. Не слишком ли рано начинать работать над схемой дома?

Во-первых, она должна все проверить и посоветоваться с Робертом, стоит ли статуям оставаться в саду, или лучше поместить их куда-нибудь, где они будут в большей сохранности. Завтра она их тщательно осмотрит и проконсультируется с Робертом.

Фейт напряглась, услышав стук в дверь, зная, кто это, и сомневаясь, стоит ли отвечать.

— Что? — спросила она Нэша, который стоял за дверью.

Когда он выходил из машины, то был в другой одежде. Теперь на нем была футболка, которая так облегала его тело, что Фейт внезапно бросило в жар.

Девочкой она обожала Нэша, почти боготворила, а теперь, повзрослев, стала бояться его неукротимой сексуальной энергии, которая буквально кипела в нем. Боялась, и в то же время поддавалась, не в силах ей противостоять.

— Ужин, который приготовила миссис Дженсон, все еще в холодильнике. Она обидится, если мы не съедим его, — резко произнес Нэш.

Слова «Я не голодна» застыли у нее на языке, потому что в этот момент в животе предательски заурчало. Не в силах встретиться с Нэшем взглядом, Фейт опустила глаза и сухо сказала:

— Я скоро спущусь. Мне надо кое-что закончить.

Фейт выждала, пока он ушел, и кинулась закрывать дверь. Ее руки дрожали. Она придумывает или в воздухе действительно распространились флюиды опасности? Опасности? Или это что-то еще — гораздо более ужасное?

Она ополоснула горящее лицо холодной водой и причесалась. Мало похоже, что Нэша волнует, поела она или нет. А может, он хочет проследить, чтобы она не убежала, прихватив с собой что-нибудь ценное? — цинично подумала Фейт.

И все же, когда она спустилась и обнаружила, что в кухне Нэша нет, ее постигло чувство… Чувство чего? — резко спросила себя Фейт. Нет, не разочарования, ни в коем случае. Она рада, что он позволил ей поесть спокойно, в одиночестве.

Но едва она открыла холодильник, как поняла, что ошиблась — послышались его шаги.

— Спаржа и лососина, — пробормотала Фейт, увидев оставленный ужин. Ее глаза наполнились слезами, она заморгала, чтобы прогнать их, Нэш ни в коем случае не должен этого видеть.

Любимое блюдо Филиппа…

Внезапно Фейт поняла, что, несмотря на голод, не сможет есть это.Трясущейся рукой она закрыла холодильник.

— Я передумала, — сказала она Нэшу, — мне не хочется есть.

Искреннее недоумение в его взгляде при других обстоятельствах позабавило бы ее. Но она увидела, как выражение его глаз быстро сменилось на гневное и он двинулся, чтобы перегородить ей дорогу.

— Не знаю, какую игру ты затеяла… — угрожающе начал Нэш.

Фейт чувствовала, что силы покидают ее. Сегодня был долгий день, который начался с ликования и гордости, что Роберт назначил ее ответственной за такой важный проект, и который превратился в затянувшийся кошмар, как только она увидела Нэша. Он принес с собой ненависть и снова заставил вспоминать то, что несло столько боли, не считая тех ощущений, что она испытала от его поцелуя.

— Я не затеваю никаких игр! — ответила она дрожащим голосом, готовая сорваться. — Это ты играешь, Нэш. Зачем ты приехал сюда? Зачем остался именно здесь? Это не было оговорено с советом распорядителей.

— А не много ли ты знаешь для нового работника? — вкрадчивым голосом поинтересовался Нэш, и Фейт поняла, что это только начало ее пытки. — Или ты для него не просто новый работник, а кое-кто еще? Попытайся-ка угадать, зачем я здесь? — произнес он, резко сменив тон. — Неужели ты думала, что я оставил бы тебя в покое?

— В этом доме множество архитектурных ценностей — деревянные обшивки, архитравы, камины, они стоят сотни фунтов. Их могут украсть, или они попадут к какому-нибудь недобросовестному застройщику, который даже не поинтересуется, откуда они.

Все, что она говорила, было правдой, но Фейт внезапно сообразила, что Нэш может подозревать в таких умыслах именно ее. Прежде чем она смогла сказать что-то в свою защиту, он снова набросился на нее.

— А ты не собираешься сказать Роберту, что попросила меня поцеловать тебя? — спросил он с уничтожающей мягкостью в голосе.

— Что? Я не… я не просила тебя! — яростно отрицала Фейт, ее лицо порозовело от гнева.

— А вот и неправда, — дразнил он ее. — «Поцелуй меня» — вот что ты мне сказала. — Его рот искривился. — Ну, конечно же, ты всегда все отрицаешь…

Теперь она побледнела от ужаса, потому что считала, что не говорила вслух тех слов. Конечно, она не могла, никак не могла произнести их! Но значит, это все-таки произошло, если только Нэш не обладал способностью читать мысли.

— А теперь ты попытаешься притвориться, что тебе это не понравилось, — продолжал издеваться Нэш.

Это было уж слишком.

— Не понравилось, — равнодушно согласилась она.

— Ах, нет? Ну, тогда есть только один способ проверить, что ты говоришь правду.

Он смотрел на нее взглядом голодного льва, и Фейт прокляла все на свете за то, что позволила вовлечь себя в эту словесную перепалку, в которой Нэш ни за что не оставит за ней последнее слово.

— К сожалению, в «Хаттон-хаусе» не предусмотрена камера пыток для меня, — сказала она с раздражением.

— Мне не понадобятся пытки, чтобы доказать, что ты лжешь, — вкрадчиво произнес Нэш. — Вот, смотри…

Фейт замерла от изумления, когда он притянул ее к себе, не давая вырваться или увернуться.

Она сжала губы, не поддаваясь желанию закрыть глаза, чтобы он видел: она не дастся ему!

— Разожми губы. — Нэш, казалось, не замечал ярости и враждебности, исходивших от нее. — Разожми губы, слышишь, Фейт? — повторил он, проведя кончиком языка по ее побелевшим губам.

Прикосновение его влажного, горячего языка было требовательным, почти нежным и Фейт со стыдом почувствовала, как испаряется из нее гнев, с какой готовностью отвечает ее тело. Если она закроет глаза, то не сможет контролировать себя. Она дрожала, как девочка, которая впервые прочувствовала, что такое настоящий поцелуй. Но Нэш еще даже не целовал ее — по-настоящему не целовал. Он играл с ней, дразнил ее, мучил. Она чувствовала дыхание Нэша, его ни с чем не сравнимый запах, чувствовала…

Фейт застонала от обиды и, не в силах побороть эмоции, приоткрыла рот.

Она прижалась к Нэшу, впилась в его губы, взяла его голову в ладони, чтобы он был еще ближе к ней. «Нэш, Нэш…» — горячо шептала она его имя, и в этом было все то, чего она не смогла выразить в пятнадцать лет: юношеское желание, одиночество ночей, когда она до боли желала его, не зная еще, что означает это желание.

Нэш судорожно вздохнул, как будто необузданная реакция ее тела передалась и ему.

Они целовались, как исстрадавшиеся и изголодавшиеся любовники. Их языки сплетались, боролись, их губы то едва соприкасались, то ожесточенно впивались друг в друга. А потом резко, почти грубо, Нэш оторвал Фейт от себя. Он тяжело дышал, когда спросил ее: