Сам собою возник вполне логичный вопрос: кого хотели опоить или, может, кто знает, отравить злодеи?

Неужели это мог быть Гарри, выигравший три чека, которые им так и не удалось заполучить?

Слава богу, она спрятала выигрыш там, где никто и никогда его не найдет!

Но в то же время в душу Амориты закрался неподдельный страх.

Внезапно ей захотелось подняться к себе и перепрятать чеки куда-нибудь подальше.

Она побежала скорее в замок, но вдруг, словно ударом молнии, ей в голову пришла другая мысль.

Единственным человеком на этой вечеринке, у которого действительно были большие деньги, был сам граф Элдридж.

Зена наверняка замышляла опоить его!

Эта мысль показалась Аморите настолько абсурдной и нелепой, что она постаралась побыстрее выбросить ее из головы.

И все же нельзя было забывать, как невероятно богат был граф.

Ведь если Зена пыталась выманить выигрыш Гарри, конечно же, состояние графа было для нее гораздо более лакомым куском.

«Я должна его предупредить!» — сказала себе Аморита.

Через раскрытые окна до нее долетел звук аплодисментов, раздающихся из бального зала, где конкурс был в самом разгаре.

Когда наконец Аморита вошла в вестибюль, там оставалось всего четыре участницы.

— Где ты пропадала? — спросила одна из них. — Я уже было подумала, что ты пропустишь свою очередь.

— Мне хотелось взглянуть на фонтан, — честно призналась девушка.

Она с облегчением заметила, что Зены здесь не было. Она уже закончила выступать и присоединилась к зрителям.

— Ты выглядишь очень миленько, — заметила молодая женщина, с которой Аморита поддерживала разговор. — Но я думаю, что образ ангела на этой вечеринке не вполне уместен!

Остальные женщины поддержали ее дружным смехом.

— Если уж на то пошло, я бы скорее приоделась в костюм самого дьявола! — сказала одна из них.

— Не волнуйся, — ответила другая, — эту роль взяла на себя Зена, и можешь не сомневаться, кому-то придется сгореть с ней в Аду!

Они снова рассмеялись.

Тут пригласили следующую участницу, и только что говорившая женщина поспешила на сцену.

Когда очередь дошла до Амориты, она снова почувствовала, как, по ее собственному выражению, «сотни бабочек трепещут у нее в груди».

Она заглянула в дверь, ведущую на сцену.

Там заканчивала свое выступление предыдущая участница, изображавшая нечто вроде канкана: подпрыгивая и задирая ноги выше головы.

Это вызвало бурю аплодисментов среди наблюдающих за действом мужчин.

Аморита была благодарна Богу, что ей не нужно выделывать на сцене ничего подобного, а просто спокойно пройти и с достоинством удалиться.

В любом случае не имело никакого значения, будут ли ей аплодировать зрители или нет.

Пока участница под номером десять спускалась со сцены, из зала раздавались задорные выкрики:

— Ну же! Сделай это еще!

Оркестр как будто знал, что образ Амориты будет совсем иным. Зазвучала спокойная нежная музыка, и дворецкий объявил:

— Номер одиннадцатый!

Медленно, поскольку она несколько оробела, что, собственно, и соответствовало ее образу, Аморита вышла на маленькую сцену.

В руках она держала куклу и, стоя неподвижно, не сводила с нее глаз.

Аморита не знала, что свет был направлен на нее таким образом, что ее нимб образовывал над ней яркое свечение.

Лицо ее, которое она подкрасила совсем чуть-чуть, было добрым, нежным и в то же время очень красивым.

На какое-то мгновение в зале воцарилась мертвая тишина.

Каждый актер знает, что это величайшая из наград, которую только может дать ему зритель.

Затем, так же плавно и спокойно, как и вошла, Аморита удалилась со сцены в вестибюль.

Аплодисменты были просто оглушительными.

Аморита подумала, что будет ошибкой присоединиться к шумному зрительному залу.

Поэтому она и вышла в вестибюль, где теперь стояла, радуясь, что может перевести дух, так как все самое страшное для нее уже позади.

На сцене выступала последняя участница.

Снова играла музыка, но совсем уже другого характера.

Аморита отправилась к противоположному концу вестибюля, чтобы через открытое окно вдохнуть немного свежего вечернего воздуха.

Она положила свою куклу на стул, сама же наслаждалась видом из окна. Через минуту к ней присоединился Гарри.

Он быстро вбежал в вестибюль и, подойдя к сестре, начал быстро говорить:

— Ты не представляешь, насколько все прошло замечательно! Ты просто чудо! Где ты взяла это убранство? Уверен, в твоих чемоданах не было ничего подобного!

— Этот костюм нашла для меня миссис Доусон, — ответила Аморита. — Если бы не она, мне не в чем было бы выступать.

— Знаю. Мне сказали о маскарадных костюмах в самый последний момент, — виновато сказал Гарри. — И я все время думал о тебе: что же ты придумаешь? Но ты превзошла все мои ожидания. Твой выход был сказочным и очень сильно отличался ото всех остальных.

— Я боялась, — смущенно сказала Аморита, — что ты рассердишься на меня за этот наряд.

— Нет, ну что ты, — тихо ответил ей брат. — Наоборот, все было очень хорошо.

Аморита огляделась и прошептала ему в ответ:

— Мне нужно тебе кое-что сказать…

Но перед тем, как она успела продолжить, из двери, ведущей на сцену, вдруг появился граф и с торжественной улыбкой объявил:

— Рита, ты победила! Нет никаких сомнений на этот счет — все проголосовали единогласно!

Аморита от изумления лишилась дара речи:

— Нет… не может… быть!

— Это правда, милая, — сказал ей граф. — Гарри, ты выиграл очередную тысячу фунтов. А для тебя, Рита, у меня есть особый приз.

Пока они разговаривали, вокруг них собрались некоторые из присутствующих мужчин и несколько женщин.

— Что это ты ей такое даешь? — с завистью спросила Зена.

Она появилась около графа чуть ли не самой первой.

Аморита увидела, как Гарри быстро спрятал во внутренний карман своего фрака то, что граф вручил ему.

Поскольку граф выжидающе смотрел на Амориту, ей пришлось открыть широкий футляр, который он протягивал ей.

На роскошном темном бархате всеми цветами радуги переливалось изысканное и, насколько могла предположить Аморита, очень дорогое бриллиантовое ожерелье.

Она с изумлением смотрела на это великолепие.

Не думая, что говорит, она воскликнула:

— Но… но я не моту… принять его!

— Конечно же, можешь, — ответил ей граф. — Я еще не встречал ни одной женщины, которая бы смогла отказаться от бриллиантов.

Аморита хотела с ним поспорить, поскольку знала, что ее матушка не одобрила бы подобного поведения дочери.

Она всегда говорила ей, что настоящая леди никогда не должна принимать драгоценности от мужчин.

Ну и тем более не дорогое бриллиантовое ожерелье.

Тут Аморита почувствовала, что Гарри, стоявший рядом, ущипнул ее за руку, и вспомнила, кем она была на этом вечере и как, соответственно, должна себя вести.

Любая актриса вроде Зены, безусловно, должна была бы принять такой подарок.

Гарри вынул ожерелье из футляра и надел его на шею Аморите.

Когда он его застегнул, девушка сказала графу:

— Спасибо… Спасибо вам… большое!

— Я надеялся, что тебе оно понравится, — ответил граф. — А теперь пойдемте ужинать, господа! Он предложил руку Аморите.

Она охотно оперлась на нее, думая, что со стороны графа это был просто вежливый жест, оказываемый ей как победительнице конкурса.

Только когда она заняла за столом место справа от графа, она заметила, что по левую руку от него сидит Зена. Значит, это она заняла второе место.

Вино лилось рекой, и казалось, все говорили разом. В столовой стоял невообразимый шум и раздавался дружный хохот.

Женщины в своих невероятных костюмах, безусловно, придавали вечеру атмосферу праздника.

Блюда, подаваемые к столу, были превосходны.

Но поскольку окружающие слишком много пили, Аморита была уверена, что они просто не замечали вкуса еды и не могли оценить ее по достоинству.