Конечно, при желании Кэйко могла довести дело до того, что Нагасава отказался бы от нее, но ей мешала гордость. Возможно ли это – появиться перед родителями и сестрами опозоренной и отвергнутой?! И потом, несмотря на все разочарования, она благоговела перед господином, как и свойственно наложнице и женщине куда более низкого происхождения. Благоговела – до тех пор пока Акира в сердцах не сообщил ей, для чего она, собственно, здесь находится, что ей предстоит и чем все закончится. Это было так унизительно, расчетливо и гадко…

Акира… Кэйко, как это свойственно женщинам, поняла, что нравится ему, еще до того, как это осознал он сам. Конечно, глубоко в душе она мечтала не о таком возлюбленном – пусть он красив, но слишком юн и неопытен в жизни и, хотя и самурай, низкого ранга и очень беден. Ей нравилось болтать с Акирой и подшучивать над ним, сохраняя серьезность, и она искренне радовалась этим встречам, вносившим приятное разнообразие в ее унылую жизнь, нохша не ожидала, что между ними произойдет нечто большее. Ведь их могли застать вместе и предать смерти! И все-таки Кэйко не жалела о случившемся. Робкая нежность и безумная страстность Акиры зажгли в сердце девушки ответное чувство. Она вспоминала, как встала перед ним голая, и ей это нравилось. Они играли в самую опасную и преступную игру на свете, и именно опасность придавала этой игре особую сладость. Пусть это повторилось бы еще и еще: всеобщая суматоха и пожар, а они – в горячей ванне, извивающиеся от страсти, а потом – в ее комнате, на циновках… И это головокружение, будто куда-то проваливаешься, и запах воды и свежей соломы… И пусть даже не будет замка и нарядов, всей этой чужой, пугающей роскоши. Только свобода, циновка, Акира. И любовь.

Акира не скоро вновь встретил Кэйко. Увидел он ее, да и то мельком, в тот день, когда в очередной раз прибыл в замок по приказу Нагасавы: она стояла в глубине веранды, хотя, как казалось Акире, ей не полагалось находиться там в это время. Он решил, что Кэйко вышла специально, чтобы попасться ему на глаза. Он не сумел рассмотреть выражение ее густо напудренного лица, зато сразу заметил великолепную высокую прическу и изысканный наряд: верхнее алое кимоно, из-под которого выглядывало другое – ослепительно-белое.

Пройдя через веранду, Акира очутился в той самой прелестной комнате, где Нагасава уже однажды его принимал. Он почтительно склонился перед господином, весь горя от противоречивых чувств.

Нагасава был одет в коричневое с красным отливом кимоно, в свободные черные штаны и синюю накидку-безрукавку камисимо с жесткими крылышками-наплечниками, зрительно делавшими плечи шире, что придавало облику мужественности.

Он приветливо кивнул Акире и, как человек серьезный и занятой, сразу перешел к делу:

– Хочу поговорить о твоей женитьбе. Есть подходящая невеста, дочь Коидзуми-сан.

Акира вздрогнул. Он пытался сообразить, о ком идет речь. Семейство Коидзуми было хотя и многочисленным, но далеко не бедным. Скорее всего, Нагасава имел в виду младшую дочь одной из наложниц главы этого клана.

– Я повышаю тебя в должности и назначаю новое жалованье.

Недоумение и настороженность всколыхнулись в сердце юноши. Подобные вещи не случались просто так. Он не имел никаких воинских заслуг, ничем не отличился (разве что вступил в связь с наложницей господина!). Подарок к ожидаемой свадьбе?

И вдруг его осенило: очевидно, Нагасаве пришлось помучиться над выбором невесты. Не все можно решить простым приказом. Много ли найдется людей, согласных отдать свою дочь человеку из проклятого, опозоренного рода? Коидзуми-сан был ровесником Нагасавы, и Акира не сомневался в том, что ему известна правда.

Нагасаве пришлось повысить Акиру в должности, чтобы хоть немного поднять его в глазах своего вассала! Молодому человеку стало стыдно и горько до боли, и он отрывисто произнес:

– Я должен подумать!

Взгляд Нагасавы уперся в его лицо. Акира понял, что сказал нечто непозволительное.

– Подумать о чем?

– Я не уверен в том, что достоин такой чести.

– Только я могу решать, чего ты достоин.

– Благодарю вас, господин, – поспешно пробормотал молодой человек, пытаясь сгладить неловкость.

– Я даю тебе первое важное поручение, – сказал Нагасава, – поедешь в отряде охраны, которая будет сопровождать мою женщину в Киото.

Акира замер. «Женщину!» Кого: Кэйко? Тиэко-сан? Его сердце забилось, как пойманная птица. Наверное, Кэйко! Тиэко-сан слишком стара, она много лет никуда не выезжала, и ей нечего делать в столице. Значит, он сможет увидеться с девушкой и перекинуться парой слов. А быть может, даже… О нет! Хотя… Кто сказал, что в жизни нет ничего невозможного? Он тысячу раз был прав, этот мудрец.

Акира ехал в составе небольшого вооруженного отряда по той же дороге, что и весной, когда сопровождал господина в Киото. Сейчас ему казалось, будто с тех пор прошла целая вечность.

Его окружало полыхавшее пламенем небо, черные гребни гор, хищно вцепившиеся в расщелины скал низкорослые темные сосны. Некоторое время с возвышенности еще были видны соломенно-желтые рисовые поля, мрачные крыши выцветших от непогоды и времени деревянных строений и окруженный высоким валом и глубоким рвом замок Нагасавы, а потом и они исчезли, растворились в пространстве…

Акира облегченно вздохнул. Его поза была спокойной, неподвижной – прямая посадка с гордо поднятой головой.

Все эти дни он думал о своем будущем, задавал себе вопросы, но… Стоило ему посмотреть назад, туда, где в окружении самураев ехала Кэйко, а потом заглянуть в себя, как он получал ответ, идущий прямо от сердца. Мириады невидимых солнечных нитей тянулись от него к ней, невозмутимой, без тени тревоги и сомнений на лице, полной особой женской недосказанности, тайны! Стыдно и нелепо воину, мужчине, быть покоренным женщиной, чужой наложницей, даже не самурайкой, «купчихой», но это бьшо именно так!

В конце концов Акира не выдержал и, улучшив момент, подъехал к Кэйко.

Она удивительно хорошо держалась в седле и совсем не походила на ту кукольно-роскошную красотку, что стояла на веранде дома Нагасавы несколько дней назад.

– Все в порядке? – негромко произнес он.

Девушка блеснула глазами:

– Да.

– Дальше крутой спуск, а потом будет подвесной мост.

– Знаю. Я справлюсь.

– Мне нужно с вами поговорить, – сказал Акира, глядя прямо перед собой.

Кэйко кивнула.

– Почему господин отпустил вас в это путешествие? – вдруг спросил он.

– Я его попросила. Сказала, что хочу повидаться с родными.

– Он не рассердился?

– Нет. Напротив.

– Вот как?

– Иногда мужчина радуется, если женщина его о чем-то просит, Отомо-сан.

Хотя в ее тоне слышались знакомые дразнящие нотки и глаза насмешливо сверкали из-под полуопущенных ресниц, Акире показалось, что Кэйко нервничает. Опасливо оглянувшись, она быстро произнесла:

– Сейчас мы не можем говорить. Ждите. Я постараюсь что-нибудь придумать.

Акира знал, что она права. Рядом были другие самураи, они могли что-то заметить.

Неудивительно, что он получил нагоняй от одного из старших по рангу: юноше было сказано, что он не имеет права разговаривать с Хаяси-сан, ибо она – собственность господина Нагасавы, а собственность господина Нагасавы неприкасаема и священна. Акира послушно произнес положенные извинения.

Но в душе его не было и тени покорности! Акире казалось, будто он прячется в некоей потайной комнате и наблюдает за господином изнутри, за его жизнью, слабостями, привычками. Нагасава больше не вызывал в нем благоговения, он перестал быть божеством и превратился в обыкновенного человека. Так уж устроены люди – они неспособны уважать того, кого им случилось обмануть или, что еще хуже, предать. Акира думал, что в отличие от Нагасавы он находит в Кэйко нечто одухотворенное и прекрасное, для него она не просто игрушка, украшение комнат, самка, пригодная для того, чтобы рожать детей, – и это возвышало его в собственных глазах.