Лифт остановился, и мы вышли. Клиффорд Томпсон отпер дверь, которая, как и все другие двери на этаже, была выкрашена в темно-коричневый цвет, и жестом пригласил нас войти.

Первым, что я заметила, был вид из окна. Он был на редкость неприятным, просто множество зданий и машин. Прямо под окнами находился перекресток, и звуки ревущих двигателей и клаксонов беспрепятственно проникали сквозь закрытые окна.

Несмотря на современную кухню и ванную комнату, сама квартира своими простыми квадратными комнатами напомнила мне тюрьму. В ней не было ничего оригинального или приятного. Она скорее подошла бы мужчине, который не обращает внимания на декоративные плинтуса, лепку на потолке и прочие украшения и изыски.

Судя по всему, Хильда считала так же.

— Пожалуй, это не для меня, — сказала она, едва заглянув в спальню. — Очень жаль, но меня это не интересует. Вы не могли бы передать это мистеру Хэнли?

— Конечно. Архитектор не стал напрягать свое воображение, создавая этот проект, — с сожалением откликнулся Клиффорд Томпсон. — Я тоже предпочел бы что-нибудь менее безликое.

— Вот-вот, — с воодушевлением закивала Хильда. — Эта квартира слишком безликая.

— В Ватерлоо продается небольшая квартира. Она находится на верхнем этаже и выходит окнами на реку, — сообщил ей мужчина. — Я не знаю адреса, но могу выяснить для вас, если хотите.

— Правда? — некрасивое лицо Хильды озарила радость. — Я дам вам свой номер телефона, и вы сможете мне позвонить.

— Это была уловка, — сказала миссис Доули, когда мы вышли на улицу.

— Что было уловкой, мама?

— Эти его россказни о квартире в Ватерлоо. Готова поспорить, что такой квартиры не существует. Он это выдумал, чтобы заполучить наш номер. Я сразу поняла, что очень ему понравилась. — Она причмокнула губами. — Еще до конца недели он позвонит и пригласит меня на свидание.

Я сжалась от отвращения. Ведь ей уже шестьдесят.

Оказалось, что квартира в Ватерлоо действительно существует. Через несколько дней Клиффорд Томпсон позвонил Хильде и предложил отвезти ее туда. Хильда с первого взгляда влюбилась в эту квартиру. На следующее утро она взахлеб рассказывала мне о прелестных потолках, о старомодной ванной и об изумительном викторианском камине в гостиной.

— Спальня небольшая, но в гостиной есть место для кушетки, так что при желании я смогу оставить кого-нибудь на ночь, — ее лицо светилось.

Поведав о квартире, Хильда принялась рассказывать мне о том, что Клиффорд пригласил ее в кафе, где они обсудили, следует ли ей покупать эту квартиру. А потом он предложил ей пойти с ним в субботу в кино.

— Ты согласилась? — спросила я.

— Ну да, — несколько удивленно ответила Хильда, как будто сама не могла до конца поверить в то, что произошло. — У него двое детей-подростков, он разведен, — добавила она. — У его жены был роман на стороне. Она уже вышла замуж за своего любовника.

— Удачи тебе, Хильда, — искренне пожелала я. Я совсем недавно узнала ее поближе, но уже поняла, что несмотря ни на что она мне нравится, особенно после встречи с ее кошмарной мамашей. Но теперь мне опять не с кем проводить субботние вечера.

После выкидыша Эми провела в родительском доме на Агейт-стрит еще два дня. Ей очень хотелось побыть там подольше. Она даже не догадывалась, как соскучилась по маме и по непринужденной болтовне сестер. Не то чтобы она скучала по ним, когда Барни был дома. Она и теперь больше всех на свете скучала именно по нему.

Но Эми было совершенно необходимо вернуться в квартиру у Ньюсхэм-парка. Капитан Кирби-Грин наверняка уже обратил внимание на то, что молоко Паттерсонов никто не забирает. Он вполне может сообщить об ее исчезновении в полицию. Еще более важным было то, что от Барни могло прийти письмо.

Перед тем как Эми ушла (в своем старом зеленом пальто, которое было таким замечательно теплым и чудесно согревало ее в этот холодный и сырой ноябрьский день), мама внушила ей, что она может располагать спальней Чарли в любое удобное для нее время.

— На день, на неделю или навсегда, для тебя в этом доме обязательно найдется место, — услышала Эми.

— Спасибо, мам, — она нежно обняла мать. Неудивительно, что Барни так к ней привязался. Между Мойрой Карран и его матерью не было ничего общего.

Когда Эми вошла в свою квартиру, уже вечерело. Комнаты показались ей холодными и нежилыми, как будто она отсутствовала много месяцев, а не несколько дней. Эми пробрал озноб. Квартира выглядела голой без икон и статуэток, а также всевозможных безделушек и украшений, заполнявших все полочки и подоконники в доме ее матери.

Спустя некоторое время Эми поняла, что одной из причин того, что квартира показалась ей голой, было исчезновение красного ковра, купленного Барни. Она довольно долго ломала себе голову над тем, куда же он мог подеваться, прежде чем вспомнила, что в последний раз видела его, вернувшись домой после рокового визита к Паттерсонам. Кажется, она упала на этот чертов ковер. Должно быть, именно на нем у нее случился выкидыш и ее свекор отдал ковер в чистку или попросту выбросил.

Эми также уловила тошнотворный запах, который привел ее в кухню, где она обнаружила кувшин створожившегося молока и покрытую зелеными пятнами буханку хлеба. Эми вылила в раковину содержимое кувшина, а хлеб завернула в газету и положила за дверь, чтобы позднее отнести вниз и выбросить в мусорный бак.

Одна из оставленных за дверью бутылок молока также прокисла. Она разберется с этим позже, решила Эми, ставя чайник на плиту. Ей необходимо сходить в магазин за продуктами. Отныне она будет питаться как положено и найдет себе работу, желательно что-нибудь связанное с войной. Эми ничего не имела против праздности, когда Барни был дома, но когда он уехал, безделье стало ее тяготить.

Чайник закипел. Одновременно с этим дверной звонок резко прозвонил четыре раза. Эми заварила чай и направилась вниз, чтобы открыть дверь. Снизу до нее донеслись голоса. Капитан Кирби-Грин, по своему обыкновению, оказался у двери раньше нее. Она узнала его голос, а также голос Лео Паттерсона, ее свекра.

— Я сам только что вернулся, — говорил капитан, — но заметил, что молоко забрали. Так что, полагаю, миссис Паттерсон наконец-то вернулась.

— Отлично, — решительно заявил Лео. — Спасибо, что впустили меня.

Но от капитана не так легко было улизнуть.

— Я только что был на призывном пункте Королевского военного флота, — гордо заявил он. — Решил, что пора предложить свои услуги, чтобы помочь избавиться от этого негодяя Гитлера. Мне сказали, что если им понадобится человек с моим гигантским опытом, со мной непременно свяжутся.

— Надеюсь, так и будет, — в голосе свекра Эми послышались нотки нетерпения. И что имел в виду капитан, сообщив, что миссис Паттерсон, должно быть, наконец-товернулась? Это звучало так, как будто ее спрашивают уже не в первый раз.

— Это вы, мистер Паттерсон? — окликнула Эми. — Поднимайтесь.

Он взбежал по ступенькам с таким же проворством, как и его сын. Мистер Паттерсон был одет в деловой костюм, длинное темно-синее пальто, которое, судя по всему, стоило целую кучу денег, а в руке держал серую фетровую шляпу с темно-синей лентой на тулье.

— Я думал, мы договорились, что ты будешь называть меня Лео, — сказал он, преодолевая последние несколько ступенек. Эми не припоминала ничего подобного. — Капитан всегда такой зануда? — не успев переступить порог, поинтересовался он.

— Я не считаю его занудой, и Барни тоже. — Капитан очень нравился им обоим. — Он просто одинокий старый человек, и ему не с кем поговорить. Это совсем не трудно — остановиться и поболтать с ним несколько минут.

— Вы с Барни просто не знали, куда девать время, — раздраженно ответил Лео. — А у меня есть дела поважнее болтовни с капитаном.