Когда Стронгбоу находились у дома Лока, Эдди передал врачу содержание своего разговора с шерифом, и тот полностью согласился с его предложением. Договорившись держать связь, Лок пообещал братьям прислать к ним как можно скорее человека, который привезет им еду и самое необходимое. Дом Лока находился по Мэйн-стрит недалеко от Грин-парка, и, когда они проезжали мимо, Эдди показалось, что в двадцати ярдах от входа в парк он заметил человека, лежавшего совершенно неподвижно. Направляясь назад той же дорогой по Мэйн-стрит, Эдди чуть снизил скорость, внимательно всматриваясь.

— Что ты ищешь? — спросил у брата Тони. Его била мелкая дрожь.

— Когда мы везли Лока, мне показалось… кто-то лежал возле входа, но… никого не видно.

— Почему ж ты тогда не остановился?

— Мы ехали… очень быстро. Черт с ним! — Эдди махнул рукой; увеличивая скорость, на секунду закрыл глаза — наверное, показалось.

Они достигли пересечения Мэйн-стрит с Момсон и свернули налево. Эдди кивнул:

— Лок говорил, что это началось с Холистеров… и еще вчера вечером. Хотя… кто его сейчас разберет? Теперь здесь все мертвы.

— Но, Эдди! Как это… может быть? Как получается, что они…

— Давай не будем об этом, Тони, — попросил его брат. — А то я окончательно свихнусь.

— Да, наверное, ты прав, — тихо сказал Тони. — Лучше не надо.

Он хотел сказать брату, что не все соседи Холистера погибли, некоторые, быть может, вообще ничего не знают… Но в дома лучше не заходить. Тони знал, что какая-то женщина с Виллоу-стрит, которой позвонили и посоветовали поскорей уходить из дому и ни в коем случае не забегать к соседям, заявила, что нет, она непременно сходит к своей подруге, живущей через два дома, чтобы предупредить ее. Миссис Маквой, говорившая с этой женщиной, тут же сообщила ей, что в доме ее подруги никто не отвечает, а это означает, что в этом доме все, должно быть, мертвы. В этот дом НЕЛЬЗЯ заходить. Однако в ответ послышался смешок и бодрое заявление, что ее подруга имеет привычку отключать на ночь все телефоны в доме. Затем раздались короткие гудки. С того момента вестей от этой женщины больше не поступало. Впрочем, даже когда миссис Маквой или миссис Таннер (и еще нескольким) удавалось дозвониться до кого-нибудь, масса времени уходила на пустые разговоры, прежде чем до людей доходило, чего от них хотят. Лишь единицы безропотно соглашались немедленно покинуть дом (ничего не взяв с собой) и ни в коем случае не пытаться зайти к соседям.

«Ничего удивительного», — подумал Тони. Сам он уже почти смирился с тем, что его собственный мозг не способен ни понять, ни объяснить то, что происходит. Ладно, оставим в стороне случаи совершенно необъяснимого кровотечения и смерть девушки, замерзшей при комнатной температуре… Но почему-то все это происходило и происходит именно в ЖИЛЫХ домах! По какой-то причине магазинчики, кафе, деловые здания стали островками спасения. Люди умирали лишь в частных домах, и это было выше понимания Тони, и не только его. «Лучше не думать об этом, — твердил про себя Стронгбоу-младший, — лучше не надо; у тебя и так есть дело — вокруг города некое подобие барьера, и он… убивает! Есть чем заняться». Тони повторял себе это снова и снова потому, что его словно что-то толкало зайти в какой-нибудь затихший дом. Двухэтажные коттеджи, стоявшие вдоль Момсон-стрит, притягивали его как магнит. Дома манили его, даже как будто слышались голоса, приглашавшие его зайти в гости. Но этого не могло быть; они ехали так быстро, что вряд ли могли расслышать чей-нибудь оклик, но Тони все равно ощущал эту странную тягу, в которой составной частью было, конечно, и простое любопытство. Так ребенок ломает игрушку, чтобы посмотреть, а что же там внутри.

Момсон-стрит, в противоположность центру, была пустынна, и Тони вдруг подумалось, что, не будь с ним рядом брата, он остановился бы и зашел в первый попавшийся дом. При этой мысли в голове у Тони словно что-то зашевелилось и кто-то заговорил, торопливо и еле слышно: «Попроси Эдди остановить, тебе захотелось по-маленькому. Он остановит, и ты сможешь забежать вон в тот красивый уютный домик. Он не успеет помешать тебе, ты только попроси остановить, только попроси, только попроси, только…» — «Да, но я боюсь, ведь эта улица мертва, и…» — «Дурачок! Какой ты дурачок, это тебе кажется, что улица мертва, на самом деле… в этих домах сейчас людям ХОРОШО, им лучше, чем было. Зайди, Тони, не бойся. Эдди будет завидовать тебе, будет рвать на себе волосы». Все было так, словно кто-то чужой нашептывал это ему на ухо или Тони видел сон с открытыми глазами. К счастью, они уже приближались к Ютика-роуд. В следующую секунду Тони стряхнул с себя наваждение и в тот же миг Эдди вскрикнул, дернувшись за рулем:

— О черт!

— Что такое, Эдди?

Тони вдруг осознал, что до этого момента сидел и смотрел перед собой, совершенно ничего не видя. Он был полностью погружен в этот туман соблазна и любопытства, связанного с мертвой улицей. Теперь этот туман рассеялся, словно развеянный ветром.

— Смотри! — крикнул Эдди и вдавил педаль газа.

Тони наконец обрел прежнюю четкость зрения и увидел футах в трехстах белый «плимут», мчавшийся к Ютика-роуд. Тони сразу же вспомнил настойчивое требование шерифа и медицинского эксперта округа доктора Марка Лока ни в коем случае не пересекать границ города. Белый «плимут» был очень близок к тому, чтобы пересечь эту черту, и братья Стронгбоу не успевали ему помешать. «Шевроле» летел на бешеной скорости, расстояние сокращалось, но…

— Мы не успеем, не успеем! — в отчаянии закричал Эдди.

— Жми на сигнал! — нашелся Тони. — Посигналь ему! — закричал он брату на ухо и сам же надавил на панель левой рукой.

— Осторожно! Мы врежемся во что-нибудь к чертовой матери! — закричал Эдди.

Он почувствовал, как у него вспотели ладони и начали дрожать руки. На спидометр можно было не смотреть: он и так знал, что достаточно одного неверного движения, и они слетят с дороги. Но Тони все не убирал руку с руля, а Эдди не осмеливался отпихнуть его. Непрерывный затяжной гудок, казалось, рвал в клочья плотный воздух над юго-западным районом Оруэлла, но не было никого, кто бы мог как-то прореагировать на это вопиющее нарушение порядка: ни зевак, которые могли бы обернуться на звук, ни птиц, которые испуганно взмыли бы в небо, резавшее глаза своей голубизной. Но Эдди почувствовал, что, хотя поблизости не было ни единой живой души (исключая водителя «плимута»), сигнал его «шевроле» не остался неуслышанным. Но вот водитель «плимута» если и обратил внимание на странное поведение людей, сидевших в следовавшей за ним машине, то ничего не изменил в своих планах. «Плимут» продолжал мчаться к роковой черте. Тони убрал руку с панели и прокричал:

— Это Бен Арчер, Эдди! Это Бен.

Эдди тоже узнал автомобиль Арчера, жившего чуть севернее по Момсон — они только что миновали его домик. Тони наполовину высунулся из машины и замахал рукой. Эдди испугался, как бы брат не вывалился на дорогу. Кроме того, машину начало водить из стороны в сторону.

— Бе-е-е-ен! — кричал во все горло Тони. — Остановись! ОСТАНОВИСЬ! Слышишь, стой! Тормози! Ты умрешь, Бен! Тормози!

Воздух бил в лицо, словно боксер, надевший очень большие мягкие перчатки; от крика у Тони запершило в горле, пересохло во рту. Он умолк, переводя дыхание. Потом снова открыл рот, чтобы закричать, и… не издал ни звука, ошеломленный тем, что на него цыкают проносящиеся мимо дома.

Они шипели, угрожающе, мерзко и очень тихо, как будто боялись, что их услышит еще кто-нибудь, кроме Тони. Тони подумал сначала, что ему померещилось, но нет — он явственно слышал их голоса, раздававшиеся, казалось, в его голове: «Замолчи, противный мальчишка, замолчи немедленно… Оставь Бена, каждому своя дорога. Он выбрал свою, и не мешай ему. Побереги свое горло, Тони».

— Тони, ты вывалишься! — завопил Эдди.

Ему хотелось схватить брата за ремень брюк, но он не без основания боялся, что при этом не справится с управлением. Резкий окрик брата помог Тони побороть странное состояние, в которое погрузил его тихий шепот домов. Он ощутил всем телом, что его высасывает из машины мощный поток воздуха, так что ему пришлось изрядно потрудиться, прежде чем он оказался вновь на сиденье.