— Юсуф не раб и даже если бы был рабом…

На этом все закончилось. И теперь раз в неделю он был свободен как птица.

У Юсуфа появилась привычка покидать спокойный и тихий квартал и направляться на шумный базар, где он тратил несколько монет, обменивался слухами и наблюдал за людьми. Там он впервые встретил Хасана, которого искал в эту субботу. В корзине у него был припрятан роскошный обед из засунутых в хлеб остатков еды со стола и медового пирога, завернутого в салфетку, — этого хватило бы двум голодным мальчикам. Наоми прониклась симпатией к Юсуфу, который определенно восхищался ее стряпней и чей аппетит не знал границ. А сам Юсуф догадался, что хозяева крайне скудно кормят Хасана.

На базаре было полно народу. Меньше чем через две недели начнется ярмарка, и повсюду уже ощущалось сопутствующее ей оживление. Юсуф расположился на ступеньках и принялся разыскивать в толпе своего нового друга.

— Привет! — пронзительно крикнул он, увидев мальчика у палатки продавца орехов перед огромными корзинами миндаля и фундука. — Иди сюда, — добавил он на своем родном языке.

Хасан и ухом не повел.

Юсуф сбежал по ступеням и протиснулся через толпу.

— Привет, — повторил он, подходя к Хасану. — Я тебя искал.

Хасан продолжал наполнять корзину и, разглядывая орехи, покачал головой, как будто обнаружил в них серьезный недостаток. Юсуф замер на месте и медленно отступил назад в толпу.

К Хасану приближалась низкорослая, коренастая женщина. Она была в черном, с небрежно уложенных волос свисала накидка. Подойдя ближе, она протянула руку и ударила Хасана по уху.

— Думаешь, я буду весь день ждать, пока ты сосчитаешь орехи? Глупый мальчишка! — Она взглянула на небо, где сквозь легкие облачка уже пробивались лучи солнца. — У меня есть другие дела. Вот, — женщина сунула Хасану монету. — Купи рыбы и принеси ее мне вместе с орехами. Проследи, чтобы она была свежей, и чтобы тебе не положили меньше. Бартоломео вор и обманщик. — Она передала ему высокую корзину, полную покупок. — Скажи всем в доме, что я вернусь позже.

— Да, госпожа.

Женщина еще раз ухватила Хасана за ухо и исчезла в толпе.

— Это твоя госпожа? — спросил Юсуф, украдкой подойдя к Хасану как только женщина скрылась из виду.

— Нет, это хозяйка дома, где живет мой господин. Я думаю, вместо платы за проживание он предоставляет ей пользоваться моими услугами. Если бы она увидела, что я с кем-то разговариваю, она бы еще больше разъярилась, — добавил Хасан. — Поэтому я тебе не отвечал. Извини.

— Это ведь Мариета?

— Ты ее знаешь?

— Ее знают все в Жироне. Или слышали о ней. Ты, правда, живешь в публичном доме? — недоверчиво спросил Хасан.

— Почему это тебя так удивляет?

— Потому что ты сказал, что твой хозяин ученый. Я слишком много времени провел среди уважаемых людей, — произнес Юсуф, качая головой. — Теперь все ученые кажутся мне благочестивыми и законопослушными гражданами, как мой господин.

— Я таких никогда не встречал, — удивленно ответил Хасан. — Все известные мне ученые были бродягами и выживали за счет своего ума.

— Мне лучше знать. Я долго путешествовал с бедным ученым, прежде чем оказался здесь. А он был вором и негодяем.

— Он был добр с тобой? — спросил Хасан.

— Да, — ответил Юсуф после недолгого раздумья. — Насколько мог. Никогда не пытался продать меня, ну, может, всего раз, когда мы впервые встретились и у него кончились деньги, а если у него была еда, он всегда делился со мной. Он начал обучать меня писать по латыни. Говорил, что знания очень важны. Только потом его схватили за воровство и повесили. А твой хозяин хорошо с тобой обращается?

Хасан пожал плечами.

— Смотря что под этим подразумевать. Обычно он меня кормит. Иногда бьет, если рассердится. Если бы я мог, то убил бы его помощника, — задумчиво добавил мальчик. — Он постоянно лупит меня ради своего удовольствия. Все время говорит, что я стал слишком большим, что у меня скоро изменится голос, и им лучше продать меня прежде, чем у меня вырастет борода. Мариета продажная женщина и мерзавка. А сейчас мне надо пойти купить рыбы.

— Подожди. Я искал тебя, потому что у меня в корзине полно еды, и я подумал, что ты можешь быть голоден.

— Что там? — спросил Хасан, заглядывая в корзину.

— Таджин [2]из курицы со вчерашнего вечера с миндалем и фруктами в огромной буханке. А еще пирожные с медом.

Хасан оглядел узкие улицы, застроенные высокими домами.

— Где бы нам поесть? А то может вернуться Мариета и увидеть меня.

— Возьми свои вещи и идем со мной. Рыбу можно купить попозже.

— Что ты делаешь в публичном доме? — поинтересовался Юсуф, когда мальчики удобно устроились в нише городской стены за собором вдали от любопытных глаз. — Или ты там для посетителей? — добавил он е будничной простотой, к которой привык за четыре года скитаний по дорогам.

— Иногда, — ответил Хасан, отрывая кусок фаршированного курицей хлеба, сочащегося соусом, и запихивая его в рот. — В основном меня заставляют надевать дурацкий костюм, как будто я слуга в хариме [3], по крайней мере, как это представляют посетители, и приносить благовония и тому подобное. Для обстановки.

— Сколько ты уже там?

— У Мариеты? — Хасан задумался. — Помнишь то время, когда было так жарко, что на дорогах умирали животные? А потом была ужасная гроза?

— Этим летом?

— Да, этим летом. В тот день мы въехали в город. Мой хозяин, я и Луп. Мы промокли до костей, и наша поклажа тоже промокла. Осел умер, и нам пришлось нести вещи на себе. Луп сказал, что знает человека, который даст нам кров. Это оказалась Мариета, и с тех пор мы там живем. — Хасан облизал пальцы и отломил еще хлеба.

— Твой хозяин у тебя давно? — спросил Юсуф, отламывая солидный кусок, прежде чем Хасан успеет все съесть.

— Давно, — неопределенно ответил мальчик. — Торговцы нашли меня, то есть украли у моей семьи, — поспешно поправился он, — и продали хозяину. Тогда он был добр ко мне. Мы много путешествовали. Он говорил с людьми, а я обходил их по кругу в своем костюме с мешком для сбора денег. Мы много собирали. У нас был осел, и когда я уставал, хозяин позволял мне ехать верхом.

— А что случилось потом?

— Я стал старше и не был уже таким миловидным. Люди перестали давать нам много денег. Потом к нам присоединился Луп, и мы пришли сюда. Но кто знает, что будет дальше? — добавил он, доедая последний кусок хлеба с курицей.

— Тебе лучше пойти купить рыбы, — заметил Юсуф, угощая друга сочащимся медом маленьким пирожком. На дне полной прежде корзины осталось несколько жалких кусочков. — Иначе Бартоломео все распродаст.

— Мариета меня убьет. — Хасан вскочил. Схватив большую корзину, он водрузил ее на спину и отправился на базар — маленькая, одинокая фигурка в толпе.

— Рахиль! — позвал Исаак. Его голос громко прозвучал в пустоте двора.

— Не надо кричать, Исаак. Ибрахим ее приведет.

— Я на кухне, папа. — Оба ответа раздались одновременно, сливаясь, словно поющие голоса.

— Подожди, я сейчас приду, — ответил врач и легко взбежал по ступеням на первый этаж, благоразумно остановившись в дверях кухни. — Добрый день, Наоми, — сказай он. — Мне придется увести твою помощницу.

— Не переживайте, господин Исаак, — ответила Наоми. — Я не раз готовила ужин одна, справлюсь и на этот раз.

— Прости, папа. Я надоедала Наоми, вместо того чтобы заниматься своими обязанностями, — виноватым голосом ответила Рахиль. — Что случилось?

— Нас вызвали в дом Понса Мане, милая. Оторви Юсуфа от занятий и собери корзину.

— Что на этот раз?

— Он не сказал. Дело опять крайне срочное и загадочное. Думаю, не мешает положить успокоительные и стимулирующие пищеварение средства помимо обычного набора.

Осенний день клонился к вечеру, но земля еще хранила тепло солнца. Рахиль прихватила легкий плащ, позвала Юсуфа и бросилась в кабинет отца собирать корзину. Когда она вышла, Юсуф стоял посреди двора, оживленно беседуя с Исааком. Он взглянул на Рахиль, а затем, встав на цыпочки, что-то шепнул своему хозяину.