— Свен, это я… Прости меня. Я действительно хочу с тобой встретиться!

Молчание на другом конце провода. Неужели… откажет?

— Я рад, Огонек. Нам нужно поговорить, правда?

— Да! — выдохнула Анна.

— Тогда я заеду за тобой в восемь, хорошо?

Анна не успела набрать воздуху в легкие для второго «да»: Свен уже повесил трубку. Что ж, в этом он даже не подумал меняться.

В половине восьмого Анна уже была в полной боевой готовности. Легкий макияж, лишь подчеркивающий естественные краски и линии лица, короткое платье, которое называлось «в осенней гамме» — орнамент из медовых, фисташковых и коричневых кленовых листьев на бежевом фоне. Все так, как любил — или любит? — Свен.

Анна сидела на диване, нервно постукивая длинными аккуратными ногтями по столу — совсем рядом с телефоном. Когда раздался звонок, ей удалось почти мгновенно схватить трубку.

— Алло! — задохнулась Анна, одновременно прокручивая в мыслях: передумал?! не сможет?! о, неужели с ним случилось несчастье?..

— Привет. — Питер на другом конце провода явно растерялся: он очень хорошо улавливал душевное состояние подруги по ее голосу.

Кроме того, волнение Анны всегда передавалось ему. Он, правда, позвонил, чтобы продолжить пропаганду активного туристического отдыха. Но, вероятно, у Рыжей опять какие-то проблемы. Здорово, что есть он, такой благородный и здравомыслящий… Он поможет своей прекрасной даме с огненными волосами, и она, восхищенная…

Питер даже не успел дофантазировать, потому что услышал явное разочарование в словах Анны:

— А, это ты…

Она даже не знала, радоваться ли тому, что свидание не отменяется и со Свеном, по-видимому, все в порядке, или расстраиваться, что это не его голос звучит в трубке. Во всяком случае, потерю острого интереса к разговору Анна скрыть не смогла.

— Энни, что с тобой? Что-то не так? И чьего звонка, собственно говоря, ты ждала?

Мечты Питеру пришлось отложить до более благоприятного момента. Зато — сомнительное, правда, удовольствие — ему пришлось-таки выслушать всю «содержательную» историю великого перемирия, а заодно и кучу планов на счастливое будущее. Питер удивительно терпеливо выслушал Анну, но так и не понял, какое место ему отводится в идиллической картине совместной жизни Анны и Свена.

Анне хватило слов и эмоций, чтобы щебетать до двадцати минут девятого, когда под окном наконец просигналил Свен. Этот оригинал почему-то пользовался привилегией девушек опаздывать на свидания. Забавно, что его всегда ждали… И почти никогда за это не отчитывали. Анна издала восторженный вопль, призванный заменить собой прощание с Питером, и вылетела из квартиры — навстречу своему счастью.

Поздоровались: «привет» — «привет»… Как всегда. Словно ничего не случилось, словно не было этих месяцев порознь. И не надо было ничего говорить, просить объяснений… То есть Анна решила, что пока не стоит выяснять отношения. Она даже и не думала скрывать, как счастлива! Кто бы мог подумать, что она соскучилась по этим продавленным креслам в старом «форде», по запаху сигарет, которые курит Свен… А теперь — это снова часть ее жизни.

— Куда хочешь поехать? — небрежно поинтересовался красавчик за рулем.

Выглядело так, будто это его пригласили на свидание. Анна не обратила внимания.

— Я хочу быть рядом с тобой… а еще — шоколадный коктейль в большом стакане и пирожок с вишневой начинкой. Остальное не важно. — Глаза Анны сияли, точно изумруды в свете солнечных лучей.

Сии гастрономические «деликатесы» удалось заполучить в «Макдональдсе» — историческом месте первой встречи, о которой с превеликим трудом вспомнил Свен на их самом первом свидании. Фантазии кавалера хватило только на автокинотеатр. Анну это не сделало менее счастливой: ей было достаточно общества любимого человека. Что показывали на экране, она так и не поняла. Сегодня ее интересовали только взгляды Свена, смех Свена (который все-таки смотрел комедию на экране), рука Свена, небрежно лежащая на ее плече… Рука, кстати, где-то на середине фильма стала двигаться вниз… Анна замерла, но отнюдь не от сдерживаемого желания. Внутри что-то дрогнуло, но тоже не по этой причине. Она не ожидала, что Свен станет демонстрировать свою страсть в салоне пыльной машины, практически на глазах у других людей, приехавших сегодня в этот кинотеатр…

— Свен… Свен, перестань, пожалуйста… не здесь же…

Анна говорила почти растерянно и поэтому недостаточно твердо, так что казанова счел ее лепет скорее за просьбу продолжать. Подключилась вторая рука. Чтобы отрезвить пылкого поклонника, Анна неожиданно для самой себя дала ему пощечину. Несильную, но весьма чувствительную для самолюбия.

—В чем дело, Огонек? Что-то не так? Отвыкла от мужчин?

Звучало обидно. Да, отвыкла! Даже и не привыкала-то, черт возьми! Анна едва сдержалась, чтобы не зареветь от обиды на Свена и досады на саму себя. Надо улизнуть, пока он не заметил, как сильно задел ее… Анна с проворством белки справилась с заедавшим замком и выскочила из машины.

Свен выругался про себя, чуть подумал и отправился возвращать беглянку.

Каблуки нервно стучали по асфальту. Вечер оказался прохладным, даже слишком. Тени от листвы четко вырисовывались на тротуаре. Анна успела свернуть за угол… и чуть не врезалась прямо в группку девушек. Извинилась, помчалась дальше. Не пройдя двух десятков шагов, резко остановилась — за ее спиной раздалось воркующее:

— Ой, Свенни, привет… А я ждала твоего звонка сегодня… Ты что, недоволен нашим последним свиданием? Мне кажется, жаловаться тебе не на что…

Интонация девичьего голоса говорила сама за себя. Анна не посчитала нужным оглянуться и оценить «последнее приобретение» любвеобильного Свена. Словно по волшебству — правда, какому-то грустному — подъехал автобус. Подняться по ступенькам оказалось странно трудно…

Далеко за полночь в доме Роули, которые, как и полагается приличным людям в такое время, спали, громко затрещал телефон. Питер, заснувший совсем недавно, потому что мучился не то чтобы ревностью, а выбором лучшего способа уничтожения Свена и всех подобных свенов, нашарил в темноте трубку. Сквозь сон у него получилось даже не «алло», а только невнятное бормотание, напоминающее «ллло». Зато весь сон как рукой сняло, когда в ответ он услышал надорванный и деланно веселый голос Анны:

— Ну и куда ты там меня приглашал сегодня? Вспоминай быстрее. Я уже собираю вещи…

Лондонский рассвет был мутно-серым. Шел дождь. Слабенький свет с трудом пробивался сквозь вязкую сырость. У едва посветлевшего окна стоял и механически считал капельки на стекле высокий мужчина. Он прижался лбом к холодному стеклу, как в детстве… Сна в эту ночь не было, он почти обессилел. Но ложиться в пустую постель в пустой и одинокой квартире было так горько…

Мерный гул самолета и сонное посапывание Питера, удобно устроившегося на плече Анны, были прерваны объявлением посадки. Яркий свет ударил по глазам Анны, уже привыкшей к полумраку, который царил в салоне «боинга». Он заставил ее прищуриться и вернул к действительности.

А ведь мы в Англии! — с восторгом подумала она.

— Эй, Пит, слышишь — в Англии! — повторила Анна, толкая спутника уже порядком онемевшим плечом.

— А? Д-дааа… — потянул Питер, пытаясь заставить колени дрожать в чуть менее быстром темпе, что стоило ему немало усилий.

Дело в том, что мистер Роули, которому не составляло труда прыгнуть с самой высокой в бассейне вышки — если, конечно, он вовремя замечал насмешливый и заинтересованный взгляд лучшей подруги, — панически боялся летать. «Нет уж! — ворчал он. — Никогда не сяду в эту железку. А вдруг у нее хвост на высоте отвалится? Или горючее закончится? Или…» Таких «или» было бесконечное множество; можно только удивляться, что Питер Роули смог решиться на такое.

На самом деле он вовсе не был трусом. Просто относился с недоверием к тому, что не поддавалось его контролю.