— Сама понимаешь, что получается?
— Что? — тупо повторила Саманта.
— Что он поступил некрасиво — но вероятнее всего потому, что предполагал, что это сойдет ему с рук. Значит, если бы ты вела себя иначе, ситуация развивалась бы по-другому.
Почему-то труднее всего увидеть драгоценность на видном месте — и очевидную истину, которая лежит на поверхности. Саманта ошеломленно хлопала глазами.
— Он долго за тобой ухаживал? — непонятно зачем спросила Мэри.
— Н-нет, — неуверенно ответила Саманта. — Как-то так получилось, что мы встретились, и сразу…
— Понятно. Он тебя не добивался. Он не дурак и не слепой, наверняка видит, что ты дорогого стоишь, но логика его проста — если ты, такая замечательная и красивая, легко угодила в его постель и жизнь, значит, он и сам замечательный и прекрасный, и вы изначально на равных, и ты очень им дорожишь, и спустишь ему некоторые вольности в поведении.
Саманта чувствовала себя как котенок, которого ткнули носом в мокрое и пахучее, причем им же сотворенное.
— Но я так больше не хочу…
— Точно не хочешь? — неожиданно серьезно спросила Мэри. — Ты не обижайся, но… Часто люди так привыкают жить неправильно, что уже не понимают прелести правильного.
— Хочешь сказать, что я извращенка? — с сарказмом поинтересовалась Саманта.
Мэри красноречиво промолчала.
— Считаешь, — вздохнула Саманта. Было неприятно и стыдно. А стыдно бывает только тогда, когда и вправду виноват, да и то не всем, а тем, у кого жива совесть. — Что посоветуешь?
— Подумать хорошенько. Сесть и подумать. Вспомни, какими были ваши отношения раньше. Подумай, как они изменились — какими стали сейчас. И чего ты хочешь в будущем. Только формулируй конкретно, без размазни типа «чтобы все было хорошо» и «чтобы он меня любил»…
— А как ты думаешь, он меня любит?
Мэри посмотрела на нее так, будто Саманта спросила, какой сейчас год, день, время суток и как зовут королеву Англии.
— Я думаю, что есть вещи, которые меня как психолога не касаются, — резковато ответила она. — Но мне странно слышать, что ты спрашиваешь об этом меня. А не себя. Но ты все-таки подумай. Мы уже выяснили, что ты умная, у тебя получится. А потом поговори с ним. Умение разговаривать на серьезные темы откровенно — то, чего не хватает многим парам, которые потом…
Она не закончила, но Саманта поняла, что имелось в виду. Которые потом расстаются, озлобленные и опустошенные. Или разводятся в первый год брака.
— Спасибо, Мэри.
— Пожалуйста, Саманта. Главное, чтобы помогло.
Отправляясь на урок, Саманта думала о том, как удачно столкнулась сегодня с Мэри, что она — отличная девушка и первоклассный специалист, если для каких-то результатов ей достаточно провести с «клиентом» ни к чему не обязывающую пятиминутную беседу.
А достаточно ли этого для результатов ей самой?
Нет, не достаточно.
Весь день сознание Саманты существовало будто в двух плоскостях. Одна ее часть исправно занималась положенными делами: вела занятия, проверяла тесты, разговаривала с коллегами, следила за тем, чтобы быть остроумной и приветливой как всегда, чтобы кофе в чашке не успевал остыть, чтобы не выйти на улицу без плаща, не заблудиться по дороге к автобусной остановке, не врезаться в какого-нибудь зазевавшегося прохожего…
Другая часть в мыслях вела непрерывный, нудный, но в то же время нервный разговор с Эдмондом.
И только наивные люди могут полагать, что разговаривать с кем-то мысленно, в его отсутствие, проще, чем общаться в реальности.
Хотя, может быть, все дело в самом Эдмонде…
Он недаром преуспевает на избранном поприще. Что для адвоката главное? Язык. Подвешенный язык, умение гладко, логично и убедительно защищать и оправдывать. И поговорка «сапожник без сапог» — явно не про него. Себя он тоже защищал и оправдывал виртуозно. Всегда, в любой ситуации, сколько Саманта его знала. Она искренне не любила ссориться с ним, и не только потому, что любой скандал с близким человеком — это серьезное испытание для нервов: она всегда оказывалась в проигрышной позиции по отношению к нему. Да, ей недоставало логики, но она же женщина, в конце концов, логические диспуты, даже по вопросам любовных отношений, это не ее стезя! Но Эдмонд всегда умел повернуть и представить ей проблему той стороной, с которой она, Саманта, обязана была оправдываться. А быть вечно неправой — кому это понравится?
Вот и сейчас, прокручивая в голове возможные сценарии разговора с Эдмондом, она жалела, что слишком хорошо его знает. Мэри сказала очень мудрую вещь, которая глубоко запала ей в душу: виноваты всегда оба. Саманта была на девяносто девять процентов уверена, что Эдмонд с этим утверждением не согласится.
Один процент оставляла на то, что ему с точки зрения сложной стратегии будет выгодно в какой-то момент признать свои недостатки. Ненадолго. В порядке допущения. Чтобы от этого отталкиваться.
Она пришла домой раньше него. На секунду на сердце потемнело от мысли, что он, может быть, вообще сегодня не вернется. Нет, это вовсе на него не похоже, но мало ли… Жизнь полна сюрпризов. Саманта иногда начинала эти сюрпризы ненавидеть.
Взялась готовить ужин — женские обязанности остаются женскими обязанностями. Хоть какой-то намек на постоянство в этом изменчивом мире. Трудно, но здорово иметь опору в себе…
В трудности этого она убедилась в очередной раз, причем без всякой философии: все попросту валилось из рук. Готовя запеканку, она разбила лишнее яйцо — не в тарелку, на пол — и чашку. Чашка была обычная, не памятная, просто белая фарфоровая чашка, и вроде бы это к счастью, но никакого счастья Саманта не испытывала и не предвидела. В ближайшем будущем.
Саманта твердо решила, что не позволит ничему подгореть. Все равно подгорело, хотя она и не отлучалась с кухни. Может быть, на лишние минут пять-шесть ушла в себя…
Когда в двери дважды повернулся ключ, Саманта была уже близка к истерике. Последним — отчаянным! — усилием воли взяв себя в руки, она вышла в прихожую.
— Привет, — сказал Эдмонд бодро, но несколько натянуто.
Саманта знала эту игру — в-то-что-ничего-не-произошло.
— Привет, — поддержала она ее.
Он подошел и обнял ее. Она напряглась под его руками. Он не мог этого не заметить, но все равно наклонился и влажно поцеловал в губы.
Игра продолжается.
— Прости меня, Сэм.
Вот это да! Таких поворотов в сценарии этой игры Саманта не знала. Она вопросительно посмотрела на него.
— Я повел себя по-свински. Не как мужчина. Пообещал тебе путешествие — и тут же забрал обещание обратно, не спрашивая тебя…
Саманта не верила своим ушам, своему прежнему опыту и себе самой. И очень, до слез хотела верить ему — верить, что он искренне признает свою ошибку и хочет это исправить.
— Ты меня простишь? — Он смотрел на нее, всем своим видом, каждой линией лица, каждой черточкой в радужке серых глаз подталкивая ее к единственному ответу — «да».
К единственно правильному ответу?..
— Не знаю, — с трудом, переламывая себя, ответила Саманта. Ей очень хотелось помириться с Эдмондом. Она ненавидела маленькие домашние войны. Она хотела жить с ним в мире. Но так просто сдавать свои позиции она не собиралась.
— Значит, у меня все-таки есть шанс! — Эдмонд белозубо, со всем своим недюжинным обаянием улыбнулся ей.
Саманта растаяла, как пломбир в микроволновке. Но сжала губы, чтобы не показаться слишком легкой добычей.
— И как ты намерен им воспользоваться? — поинтересовалась она нарочито равнодушно.
— Намерен загладить свою вину.
— Хм.
— Будет тебе Ирландия, — улыбнулся Эдмонд.
— Хочешь сказать, я поеду туда одна? — саркастически усмехнулась Саманта. — Не боишься, что на вересковых пустошах я встречу кого-нибудь еще?
— Не-а, — беспечно-самонадеянно ответил Эдмонд.
Саманта снова хмыкнула, вложив в этот коротенький звук как можно больше желчи.
— Я не могу сейчас уехать, честное слово. Для меня это вопрос не моей профессиональной чести и даже не денег. Вопрос будущего. Нашего с тобой будущего. Вопрос того, что я смогу тебе дать — какое положение в обществе…
