— Эй, там, в ванной! — В дверь нетерпеливо постучали. — Я тоже хочу в душ! Имей совесть!

Ее веселый голос вывел его из оцепенения. Джастин выключил воду и вышел. В дверях стиснул Саманту в объятиях — неудачно, случайно заломив ей руку.

— Ай!..

— Прости.

— Ничего.

Я даже в мелочах причиняю ей боль, с тоской подумал Джастин. Нет, это уже паранойя, возразил здравый смысл. Просто неловкое движение и все. Никакой это не знак.

Этой ночью они просто лежали рядом под одним одеялом. Саманта слушала ровное дыхание Джастина. За окном пошел дождь, а ей все равно не спалось.

Все так запуталось, стало невообразимо сложно… Оно и раньше-то не было просто, но сейчас казалось, что ее желания и жизненные обстоятельства — дремучий лес, из которого не выбраться.

Джастин замечательный. Джастин самый лучший. С ним она познала такие тонкости отношений между мужчиной и женщиной, такие оттенки отношений, о существовании которых даже помыслить не могла. Он ее понимает и уважает.

Но будущего у них нет. А настоящее закончится через два дня.

Саманта расплакалась. Что будет, когда они вернутся в Лондон? Там ждет Эдмонд. Хлопочет о свадьбе. Как ей смотреть ему в глаза?

Да никак. Он ей не нужен.

Уйти к другу жениха — это пошло. Это двойное предательство. Эдмонд, конечно, сам хорош, но такого он не заслужил. Наверняка озлобится и станет просто невыносим. Навсегда возненавидит их обоих. И они с Джастином будут в этом виноваты. На осколках чужой жизни своей не построишь. У них с Эдмондом не было счастья, чего уж там говорить. Но у них была жизнь, будущее…

Жизнь без счастья не имеет смысла. Такого будущего ей не надо, не хочется, и все! За последние дни она поняла, что жить, наслаждаясь каждой минутой, — можно. Стоит ли стабильность с Эдмондом — стабильность, полная размолвок, холода и шпилек — свободы, возможности быть счастливой… с кем-то другим?

Нет, не стоит.

Можно уйти не к другу жениха. Можно ведь просто уйти. Да, пускай будет трудно, пускай будет одиноко — это не навсегда. Точно не навсегда. А даже если и так… Значит, такова судьба.

Саманта перекатывала это решение в мозгу, как леденец на языке. Горьковато, но вкус все равно ей нравился — как у хорошего тоника.

И куда только подевались все страхи? Затаились, что ли?

Кажется, Джастин дал ей сил.

Она прислушалась к его дыханию и подумала, что ему, должно быть, снится что-то хорошее. Она повернулась к нему лицом и обняла одной рукой. Спи, нежданное-негаданное и такое непрочное счастье… Главное ведь, что ты вообще — есть, и какая разница, что будет потом? Нам осталось еще два дня до изгнания из рая.

От этой мысли защемило сердце. Саманта постаралась заснуть как можно скорее, чтобы избавиться от внезапной тоски.

— Я бы хотела остаться здесь навсегда, — сказала Саманта на следующее утро, задумчиво нарезая хлеб для тостов.

— Я тоже, — серьезно ответил Джастин.

Саманта улыбнулась.

— Мы бы выкупили этот дом. Завели коров…

— Коров?!

— Да, непременно. По-моему, здесь самые удивительные коровы в мире. Спокойные, сытые и счастливые. Я бы хотела жить рядом с таким существом… у которого все хорошо.

— А что еще? — улыбнулся Джастин. Он присел на краешек стола — просто чтобы побыть с ней, посмотреть, как споро и плавно движутся ее руки.

— Камин топили бы каждый день. Непременно. Даже в самые теплые дни лета. У меня была бы большая библиотека в высоких книжных шкафах. И собаки — пара гончих. Мне нравятся гончие, они такие азартные, спортивные. Я бы работала в местной школе. А ты…

— А я?

— А ты рисовал бы иллюстрации к книгам. Или фотографировал бы. Или оборудовал маленькую студию в задней комнате и рисовал бы мультфильмы. Свои собственные. А я бы писала для тебя сценарии. Хотя нет, в задней комнате была бы детская…

Саманта бросила на него взгляд и замолчала. У Джастина было лицо человека, которому в сердце вогнали гвоздь.

— Не слушай меня, я глупости говорю.

— Почему же глупости? — выдавил из себя Джастин.

Саманта промолчала.

— Потому что «невозможности»?

Она снова промолчала.

Джастин посидел рядом еще немного — и вышел. Саманта порезала палец — неудачно острый нож попался ей сегодня. Надо было держать язык за зубами и все. Так просто. Мало ли кому чего хочется…

Его, может быть, тоже гложет тоска по чему-то несбыточному. Перед завтраком Джастин поцеловал ее в щеку и попросил прощения. Саманта тоже извинилась. Ей стоило титанических усилий не разреветься. Она плакала чаще, чем ей хотелось бы, и знала, что никому от этого легче не становится — но все равно плакала.

Что ж, пришло время становиться сильной и удерживать слезы. Хорошее умение, никогда не повредит.

После завтрака она ушла в спальню и взялась за блокнот — тот самый, с единорогом на обложке, большого формата. Книжечка с самым сокровенным.

Когда через полчаса Джастин вошел в комнату, Саманта стояла на коленях возле кровати и лихорадочно что-то записывала в блокнот. Он пожалел, что не может видеть ее лица — оно было занавешено упавшими волосами.

— Ты занята?

Молчание.

— Прости.

— Эй, погоди! Я сейчас… допишу… еще пару строк!

Она подняла на него глаза, и Джастин увидел, что они нехорошо, подозрительно блестят — от слез, но не от слез ярчайшего вдохновения, а от слез печали.

— Читать — даже не проси! — заявила она в ответ на его немой вопрос и еще несколько раз скрипнула карандашом по бумаге. Потом решительно захлопнула блокнот и сунула его в сумку. — Все, готова.

— Хочешь погулять?

— Нет, хочу прокатиться до города за продуктами. А то нам уже грозит голодная смерть.

Джастин усмехнулся:

— Отлично. Тогда я тебя спасу.

— Здорово. Все детство мечтала, чтобы меня спас какой-нибудь принц.

— Только я не принц.

— Ты спаси, а дальше разберемся, — улыбнулась Саманта какой-то странной, рассеянной улыбкой.

Но Джастин чувствовал себя никак не спасителем благородных кровей — скорее уж чудовищем, посягнувшим на божественную красоту принцессы. Но он вел машину, как от него и требовалось, и старался не думать, что Эдмонд как раз отлично подходит на роль принца: у него имидж соответствующий, и происхождение очень даже подходит.

И вообще, во всей этой истории Эдмонд — единственная абсолютно пострадавшая сторона.

Образ Великой Жертвы и Эдмонда, в принципе, тоже не очень вязался в его сознании.

За окном мелькала яркая, сочная, напоенная прохладными дождями зелень. Саманта мурлыкала себе под нос какую-то песенку. Джастина это насторожило: он никогда не слышал, чтобы она пела, зато слышал, как она говорила, что очень немузыкальна. Ей что, очень легко и весело? Или она, напротив, бодрится изо всех сил?

Джастин не знал даже, что из этого было бы ему более неприятно.

До Клифдена они добрались черепашьим шагом минут за сорок пять и направились в первый попавшийся супермаркет.

Зайдя внутрь, Саманта заметно поколебалась, прежде чем взять Джастина за руку. Оно и понятно. Одно дело — ласки за закрытыми дверьми и плотно задернутыми шторами. И совсем другое — на людях. Тем более когда это уже не игра.

Но любовь втихомолку и тайные свидания — удел любовников-воров. И нет в этом никакой романтической прелести, хоть убейся…

Впрочем, разве они не есть пара преступников, которые украли друг друга у этого мира, у других судеб, у настоящей жизни?

С каждой минутой на душе у Джастина делалось все мрачнее и мрачнее — так бывает в горах перед грозой.

Саманта косилась на него, но впрямую ничего не говорила. Джастин видел, что ей неприятно его состояние, но взять себя в руки все равно не мог. Саманта была красива в своей спокойной сосредоточенности. Джастин понял, что значит красота обыденности. Ему хотелось бы всегда видеть, как она выбирает рыбу, овощи и хлеб.

— Ты злишься на меня? — спросила она, когда они садились в машину.