– Ну, в общем, он мою телку увел… Я… Я хотел его ударить, но б-г (он произносил «бэ-гэ») обделил меня физической силой… Он меня толкнул…
– Ызя, нэльзя гауарыт про жэнсчин «тйолка»! – возмутился Гиви.
Он находился вдали от своей матери и трех сестер, и всякое пренебрежительное слово о женщинах приводило его в негодование.
– Ладно, братан, – подытожил один из грузинов, – пойдем разберемся.
Процессия пошла к входу в анатомичку, где о чем-то оживленно беседовали Ярослав и Оганес. И никто опять не обратил внимания на Роберта Большого… Выражение лица последнего явно указывало на решимость идти до конца. Губы его шевелились. Роберт Большой молился…
– Шхели, брат, – поприветствовал Оганеса Шалико. – Как сам?
– А, гамарджоба, бичо! – искренне обрадовался появлению этого сумасшедшего грузина Диланян. – Я хорошо, как твои успехи?
– Нормально все, – Шалико подождал, пока Оганес обнимался и целовался со всеми членами шайки, а Ярослав пожимал им руки.
– Роберт, что с тобой? – пригляделся к Большому Диланян. – Ты какой-то…
– Ахпер[2], у нас базар сэрьозны к тваэму другу, – перебил Оганеса Шалико. – Он брату нашэму западло сдэлал!
Оганес изумленно повернулся. Что такое серьезный базар по-кавказски, он знал. И тут он заметил Изю. Тихое бешенство без внешних проявлений тут же взорвалось в нем.
– Из-за Изи, брательник? – малость издевательски, потягивая каждое слово, как будто не желая говорить, абсолютно без акцента поинтересовался он.
– Да.
Оганес медленно вышел из круга, встал напротив Шалико. Что такое базар по-кавказски, знали все присутствующие, кроме разве что Изи. Оганес понимал, что разговор надо вести так, чтобы не пострадал… Изя. А в том, что он пострадает, Диланян не сомневался. За гнилой базар принято отвечать. Всегда и везде. Что на Кавказе, что в России.
– Если у тебя базар к моему брату, то и ко мне тоже, – холодно сказал Шалико Оганес. Он продумывал каждое слово, говорил медленно, а посему без акцента.
– Ну, значыт, так таму и бит, – Шалико не отступил, – с кем будем общаться?
– Так как ситуацию знаю я, так как близко знаете вы именно меня, так как и Изю, и Ярика знаю я, значит, базар будет со мной лично. Я отвечаю.
Дальше… Дальше свои претензии абсолютно корректным тоном высказал Шалико. Та к же корректно отвечал ему Диланян. Он, правда, был многословен… И чем больше он говорил, тем больше ЛКН в прямом, физическом смысле слова пододвигались в его сторону. К концу его рассказа вся шайка стояла по сторонам от него и волком смотрела на Изю. Позади Изи одиноко маячил Роберт большой, губы его все еще беззвучно двигались, тело застыло в позиции самбиста, ожидающего оглушительный удар.
– Ну? Что скажешь, Изя? Так было дело? – голосом, лишенным каких бы то ни было эмоций, спросил Оганес.
– Ребят! Братья! Ну… – Изя повернулся. – Роберт, хоть ты им скажи!
Лицо Роберта исказила гримаса смертельного ужаса, он обрел наконец дар речи:
– Ти… Ти… ТИ СУЩЕСТВУЕШЬ?
Рафик и гонорея
Да не будет упомянут представитель этой страшной профессии к ночи, да оскудеют пациенты его и да будет он вынужден зарабатывать на хлеб тяжким трудом писателя. Уролог. Человек, занимающийся заболеваниями мочевой системы у женщин и мочеполовой – у мужчин. Та к вот, именно такой человек позапрошлым летом сидел в квартире в Ереване. (Для будущих пациентов: вообще-то он живет в Москве. Учился он тоже в Москве. И практикует здесь же – в стольном городе Москве!) Сидел и маялся. Настроение у него было препаршивое, ибо не писалась статья, ослепительно белая скатерть на журнальном столике раздражала глаза отраженным солнечным светом, а тут еще позвонил… Рафик.
– Дило джан, привет! – срывающимся на рыдание голосом прокричал он в трубку. – Можно, я к тебе сейчас заеду?
– Привет, Раф-джан. Конечно, приходи, а что случилось?
– Ну, мне надо, я сейчас говорить не могу, – прошептал Рафик в трубку и отключился.
…Диланян был хмур челом. Ничего хорошего такой звонок от человека в меру рассудительного, но периодически сходящего с ума не обещал. Последний такой звонок случился дней десять назад, когда Рафик буквально ворвался в квартиру Диланяна и при всем честном, но малость охреневшем народе бережно положил на диван… свою любимую девушку. Да, да, именно положил, ибо ноги и руки этой милой особи женского пола были связаны, а изо рта торчал самый настоящий кляп! Просто он ее… похитил. В лучших, так сказать, традициях. При том, что на их женитьбу были согласны решительно все. Человек эксцентричный, южный, что ты будешь делать… Однако это тема для отдельного рассказа.
«Дзи-и-и-нь, – как-то тревожно зазвенел звонок. – Дзи-и-ии-иии-инь!»
– Здравствуй, дорогой, – Диланян опасливо покосился за спину приятеля. – Ты один?
– Да, – выдохнул Рафик. – Спасай!
– Что такое? Рассказывай.
– Короче, у одного моего друга… – Рафик решил начать издалека.
– Понятно, – перебил его Диланян, – пройди в комнату, спусти штаны и покажи мне своего друга.
– Ну, ты понимаешь… Мальчишник же ведь… Свадьба… А после свадьбы – ни-ни! А тут…
– Погоди, какая свадьба? Ты же ее похитил!
– Да я ее вернул… Чтобы свадьбу сыграть…
– ЧТО? И ее отец тебя не закопал?
– Да они даже ничего и не заметили… А Мариам очень просилась домой… Я и отвез ее… В этот же вечер попросил ее руки у родителей…
– Ясно. А что потом? – Диланян решил ничему не удивляться.
– Да позавчера, в общем, решили в сауну сходить…
– Ага. И денег на презерватив не было, да?
– Да деньги были… Но, блин, не налезает ведь!
Дорогие читательницы, не торопитесь просить номер телефона Рафика… «Не налезает» – это отговорка человека… не умеющего пользоваться презервативом.
– И что дальше?
– В общем… Там… Пацаны привели… Говорили – чистая… Они все… с ней… А сегодня с утра – ощущение, будто я писаюсь битым стеклом… И с утра не вставал…
– Понятно. Показывай…
Дальнейшее происходило как в замедленном кино. Рафик ме-е-е-едленно и аккуратно снял штаны… Рафик ме-е-е-едленно и аккуратно спустил трусы… Рафик крайне ме-е-е-едленно взялся за корень полового члена… И выдавил желто-зеленую толстенную каплю… Прямо на белоснежную скатерть журнального столика…
Последовала пауза.
– Что? Что такое? Это СПИД? – задергался Рафик, наблюдая за ме-е-е-едленно краснеющим лицом хозяина.
– Рафик… – тихо и четко произнес Диланян. – Это. Любимая. Скатерть. Моей. Бабушки. – Диланян выдохнул. – А У ТЕБЯ… – голос Диланяна сорвался на крик, – ТРИППЕР! ГОНОРЕЯ!
– Извини… – прошептал Рафик, и в шепоте его Диланян уловил радость человека, выходящего из кожно-венерологического диспансера и кричащего: «Ура! Сифилис, сифилис!»
– Сдашь анализы. – Голос Диланяна еще никогда не был так сух по отношению к Рафику. – А скатерть мою сначала прокипятишь, потом отнесешь в итальянскую химчистку, потом ДОМА у себя постираешь, понял? И вечером сегодня придешь с результатами анализов.
***
Рафику повезло. Неосложненная острая гонорея – штука не самая серьезная. Да и лечение было начато своевременно, что позволило избежать различных опасных осложнений. В общем, женился он «чистеньким», с трудом пережив процедуру «мазок-соскоб из уретры». А скатерть Диланян-таки выкинул…
Микроб, который не живет на крыше
Некий андролог, назовем его, к примеру, Вазгеном Андрониковичем, сидел при бороде и с синими мешками под глазами. И то и другое образовалось у него из-за дум тяжких и тотального изучения мировой литературы, которая не дала ответа на вопрос…
– Доктор, можно? – робко постучался к нему в кабинет очередной страждущий. – Я тут вот результат посева спермы принес…
– Если там у тебя бета-гемолитический стрептококк, то иди ты на х… и там погибни, – лишенным всяких эмоций голосом произнес Вазген Андроникович. – Этого просто не может быть.
