Одно из его замечаний заинтересовало Кэртью, и он ответил с улыбкой:

— Кстати, по поводу политической экономии. Вы сказали, что если бы двое были в доле, то доходы возросли бы. В чем же тут расчет?

— Я сейчас покажу вам! Сейчас все вычислю! — воскликнул Гадден и принялся выводить сказочные цифры карандашом на оборотной стороне меню. Это был человек, или, скажем лучше, мальчик, с необычайной способностью проектировать. Стоило дать ему малейший намек на спекуляцию, и цифры текли из него потоком. Живое воображение и готовая к услугам, хотя не всегда точная, память, доставляли данные; он распространялся с неподражаемым жаром, который придавал ему вид забияки; сыпал противоречиями; находил ответы, пустые или содержательные, на всякое критическое замечание; и зритель улыбался то на его простоту, то на его увлечение, или изумлялся его неожиданной резкости. Он походил на пародию Пинкертона. Если для Джима дело было романом, то для него арабской сказкой.

— Имеете вы понятие о том, что это стоит? — спросил он по поводу одного предмета торговли.

— Ни малейшего, — сказал Кэртью.

— Десять фунтов за глаза довольно, — заявил прожектер.

— О, не может быть! — воскликнул Кэртью. — По крайней мере пятьдесят.

— Вы только что сказали, что не имеете понятия о цене, — воскликнул Томми, — как же я составлю рассчет, если вы назначаете наудачу? Вы, кажется, не способны быть серьезным!

Но он согласился повысить цену до двадцати, а немного погодя, когда расчет привел к дефициту, снова понизил ее до пятнадцати фунтов, заметив при этом: «Я говорил вам, что это вздор. В этого рода вещах необходима точность, иначе ничего путного не выйдет».

Некоторые из этих проектов показались Кэртью нелепыми, и по временам его совершенно сбивала с толку капризная игра ума прожектера. Эти прыжки, казалось, делаются просто ради упражнения и мимоходом, как курбеты норовистой лошади. Постепенно дело приняло форму; блестящее, если и лишенное фундамента, здание воздвиглось; и хотя медведь еще бродил по лесу, но шкура его была уже поделена. Кэртью через несколько дней мог получить полтораста фунтов; Гадден располагал пятьюстами; почему бы им не подобрать еще одного или двух молодцов, не нанять старое судно и не предпринять плавания на свой счет, страх и риск? Кэртью был опытен в управлении яхтой; Гадден, по его словам, мог «приблизительно справляться с делом». Денег, несомненно можно было зашибить, иначе зачем бы такое множество судов крейсировало среди островов; имея собственное судно, можно было рассчитывать на еще большие барыши.

— И каков бы ни был результат, — воскликнул Гадден, — мы во всяком случае окупим свое содержание! Идем, купите себе приличный костюм, это, конечно, первое, что вам нужно сделать; а затем возьмем кабриолет и отправимся в «Почтенную Поселянку»,

— Я останусь в том костюме, который на мне, — сказал Норрис.

— Останетесь? — воскликнул Гадден. — Должен сказать, что я удивляюсь вам. Вы настоящий мудрец. Это называется пифагореизм, не так ли, если я не забыл философии?

— Ну, я называю это экономией, — возразил Кэртью. — Если мы попытаем счастья в этом предприятии, то я буду беречь каждый сикспенс.

— Увидите, попытаем ли мы его! — воскликнул сияющий Томми, вставая из-за стола. — Только заметьте, Кэртью, все должно быть на ваше имя. У меня капитал, изволите видеть, а у вас все права. Вы можете разыграть роль vacuus Viator,если дело пойдет плохо.

— Мне кажется, мы только что доказали, что дело это верное, — сказал Кэртью.

— Верных дел не бывает, дружище, — возразил мудрец, — ненадежно даже букмекерство.

Трактир и чайный сад, известные под названием «Почтенной Поселянки», были собственностью капитана Востока, чья долгая, деятельная карьера была посвящена плаванию среди островов. Всюду, от Тонга до Адмиралтейства, он был как дома и мог лгать на роддом языке. Он видел конец сандалового дерева, конец масла и начало копры; и сам был коммерческим пионером, первым, заведшим сношения с островами Джильберта. Он подвергся пытке на Фиджи во времена сэра Артура Гордона; и если когда-нибудь молился, то, конечно, имя сэра Артура не было забыто. Он получил семь копийных ран в Новой Ирландии — его помощник был тогда же убит — при знаменитом нападении на бриг «Веселый Роджер»; но предатели-дикари ничего не выиграли от своего коварства, и Восток, несмотря на все их сопротивление, заставил семьдесят пять человек работать на судне, причем не более дюжины умерли от ран. Он участвовал, кроме того, в милой шутке, которая стоила жизни Паттисону; и когда мнимый епископ высадился, отслужил службу и благословил туземцев, Восток, в женской рубахе, которую он достал из запаса своих товаров, стоял по правую руку от него и провозглашал «аминь». Это было темой его любимого рассказа, когда он был уверен, что находится в компании добрых друзей. «Двести рабочих за пригоршню аминей», так он озаглавил рассказ; а последствие, смерть настоящего епископа, казалось ему необыкновенно забавной штукой.

— Зачем же мы едем к этому старому негодяю? — спросил Кэртью.

— Подождите, пока услышите его, — ответил Томми; — этот человек знает все.

Выходя из кабриолета у «Почтенной Поселянки», Гадден заинтересовался наружностью извозчика, крупного, смахивавшего на моряка, человека, краснолицего, голубоглазого, с короткими руками и прерывистым дыханием, лет сорока.

— А ведь я вас знаю, — сказал он, — возили вы меня раньше?

— Сколько раз, мистер Гадден! — ответил возница. — Последний раз, когда вы вернулись, я возил вас на скачки, сэр.

— Отлично; в таком случае слезайте и заходите выпить, — сказал Томми и направился в сад.

Капитан Восток встретил друзей: это был медлительный угрюмый старик с рыбьими глазами; он поздоровался с Томми и (как вспомнили впоследствии) перемигнулся с извозчиком.

— Бутылку пива извозчику на тот столик, — сказал Том, — все, что вам угодно, от шэндигаффа [37]до шампанского, на этот; и присаживайтесь сами к нам. Позвольте мне познакомить вас с моим другом, мистером Кэртью. Я пришел по делу, Билли; мне требуется от вас дружеский совет; я затеваю торговлю с островами за свой риск.

Без сомнения, капитан был целым рудником советов, но ему не представилось случая дать их. Он не мог высказать мнения, не успевал кончить фразы, как Гадден сбивал его целым залпом возражений и поправок. Этот прожектер, с разгоревшимся от возбуждения лицом, ставил ему вопрос, и прежде чем тот успевал ответить, впивался в него, отвергал его факты, осмеивал его соображения и по временам громил его с высоты морального негодования.

— Прошу прощения, — сказал он наконец — я джентльмен, мистер Кэртью джентльмен, и мы не намерены браться за такое дело. Неужели вы не можете понять, с кем говорите? Неужели вы не можете говорить со смыслом? Неужели вы не можете указать нам подходящий товар?

— Нет, думается мне, не могу, — возразил старый Восток, — особенно, когда не могу слышать свой голосдве секунды кряду. Я получал барыши на джине и ружьях.

— Подите вы с джином и ружьями! — воскликнул Гадден. — Они давали барыши в ваше время, это верно, но теперь вы стары, и ваша игра кончена. Я вам скажу, что требуется теперь, Билли Восток, — прибавил он и остановился.

Кэртью не мог удержаться от улыбки. Весь план начинал ему казаться менее серьезным, так как Гадден представлялся слишком невменяемым вождем; но он забавлял его чрезвычайно. Совсем иное впечатление произвел он на капитана Востока.

— Вы знаете, где раки зимуют, да? — с горечью заметил этот джентльмен, когда Томми замолчал.

— Знаю лучше вас, если вы это подразумеваете, — возразил Том. — Стою на том. Вы человек без всякого образования, вы провели всю жизнь в море и на островах; неужели вы думаете, что можете давать указания такому человеку, как я?

— Ваше здоровье, Томми, — отвечал Восток, — вас не зажарят и на Новых Гебридах.

— Разумеется! — воскликнул Том, быть может, не поняв смысла этого сомнительного комплимента, — теперь слушайте меня внимательно. У нас есть деньги, и предприимчивость, и опыт; нам нужен дешевый хорошенький кораблик, — умелый капитан и рекомендация к какому-нибудь торговому дому, который отпустил бы нам товары в кредит.