Выражение искренней радости, озарившее лицо Изабеллы, ошеломило Джеймса.

— О, Джеймс! — воскликнула она и обвила руками его шею, затем прижалась губами к его губам. Джеймс Шеффилд, признанный повеса, мгновенно почувствовал, как затвердел его жезл.

Джеймс попытался взять себя в руки. Но это было выше его сил.

Нет!

Нет, нет и нет!

Это же Изабелла!

Учащенно дыша, Джеймс оттолкнул девушку.

«Думай о Генри! — говорил он себе. — Думай о…»

Он застонал, когда Изабелла снова бросилась в его объятия и принялась осыпать поцелуями его лицо. Один поцелуй, сказал он себе. Один-единственный поцелуй, и он прекратит. Решившись, он запрокинул ей голову и впился губами в ее губы.

Глухой гортанный стон сорвался с губ Изабеллы, и в тот же миг разумная часть сознания Джеймса полностью отключилась. Его благородные намерения деликатно закончить поцелуй и проводить ее в зал рассыпались в прах и были сметены неистовым потоком овладевшего им вожделения. Одна из его ладоней скользнула вниз по ее спине и обхватила ягодицы.

Губы ее раскрылись от потрясения, и он, воспользовавшись моментом, проник языком в глубину ее рта. Джеймс почувствовал, как она удивилась, когда он коснулся языком ее языка, ощутив вкус шампанского и клубники и чего-то еще, присущего исключительно Изабелле.

Джеймс запечатлел в памяти это соблазнительное сочетание, отчетливо понимая, что поцелуй — это единственное, что он может себе позволить. И хотя ему никогда не избавиться от желания к ней — невозможно представить себе мужчину, который бы ее не желал, — он никогда ее не получит. В этом Джеймс не сомневался. Оттого что он скучал по ней, оттого что беспокоился о ней — настолько, насколько он позволял себе беспокоиться о ком-либо, — ничего большего между ними не может быть.

Не говоря уже о том, что она — младшая сестра его лучшего друга, Изабелла женщина, которая заслуживала быть любимой, а Джеймс не собирался влюбляться, снова стать уязвимым… Любовь требует полностью вверить себя другому человеку. Любовь предполагает возможность потери. А Джеймс уже перенес достаточно потерь за свою жизнь и не хотел снова пережить нечто подобное.

А о том, чтобы обзавестись женой и детьми, Джеймс и думать не хотел. Род Шеффилдов и, насколько Джеймсу было известно, графский титул сгинут вместе с ним. Это было заслуженное возмездие человеку, который взял его к себе исключительно для того, чтобы обеспечить продолжение рода и графства. Достойная расплата за все горькие годы, когда его дед постоянно бранил и унижал его.

Долго вынашиваемая месть сладка.

Так же сладка, как теплые глубины рта Изабеллы.

Джеймс не мог получить сразу и то и другое. И он давно сделал свой выбор.

Но он не мог заставить себя оторваться от нее.

Он был эгоистичным ослом и не собирался отказываться от того, что даровано ему самой судьбой.

Райское блаженство.

Правда, по зрелом размышлении Изабелла усомнилась в том, что даже на небе ей было бы так хорошо, как сейчас.

Рядом с ней был мужчина, которого она любила с самого детства, он целовал ее, пробуждая в ней восхитительные ощущения, которые она даже не могла себе вообразить.

Силы небесные, его язык был у нее во рту, а его ладонь поглаживала ее ягодицу! Иззи понимала, что подобные вольности она не должна позволять ни одному джентльмену, но ей было все равно.

С ней был Джеймс — ее Джеймс. Она инстинктивно коснулась его языка своим, упиваясь его пряным особым мужским вкусом. Он хрипло застонал, запечатлел на ее губах страстный поцелуй и крепко прижал ее к себе.

Изабелла застонала в ответ, чувствуя, как его отвердевшая плоть упирается ей в живот. Она уже не владела собой, утратив всякое представление о приличиях. Словно откуда-то со стороны она слышала тихие, напоминающие мяуканье звуки и удивилась, осознав, что это она их издает.

Требовательный возбуждающий жар разлился по ее животу, затем устремился дальше, заставляя каждую клеточку ее тела жаждать чего-то, но чего именно — она не могла понять. Она крепче прижалась к Джеймсу, упираясь грудью в его мускулистую грудь.

Джеймс застонал и прервал поцелуй. Она ощущала его жаркое затрудненное дыхание у своей щеки. Его грудь тяжело поднималась и опадала, когда он медленно глубоко дышал, пытаясь восстановить контроль. Иззи не хотела, чтобы ему это удалось. Ей хотелось видеть его таким же исступленным и необузданным, неспособным владеть собой, как и она сама. Она буквально вцепилась ему в волосы и снова застонала.

— Чш-ш, — начал успокаивать Джеймс, гладя ее по спине. Иззи запрокинула голову, и Джеймс коснулся губами шелковистого местечка под подбородком. Она одобрительно хмыкнула, и он легкими поцелуями и покусываниями проложил дорожку по шее к выпуклостям ее грудей. Изабелла выгнула спину; ей стало трудно дышать.

— Джеймс? — В ее голосе слышались вопрос и мольба.

Он ответил тем, что обхватил ладонями пышные прелести, которые она предлагала. В первый момент девушка вздрогнула от неожиданности, но он нежно коснулся губами ее губ, успокаивая. Напряжение покинуло ее тело, когда его умелые пальцы начали поглаживать ее сквозь преграду платья. Эта нежная ласка была не выносимо приятной, но недостаточной.

Проблески благоразумия на мгновение вернулись к ней, когда она почувствовала, как пояс ее платья развязался, а затем соскользнул на пол, но она тут же забыла обо всем, когда Джеймс вновь завладел ее губами, и она тихо застонала.

— Милая, — прошептал он, пробежавшись кончиком языка по чувствительной раковине ее уха. — Милая, позволь мне прикасаться к тебе. Мне необходимо ощутить твою кожу пальцами.

Изабелла едва различала слова, погружаясь в пучину опьяняющего чувственного тумана.

— Да, — задыхаясь прошептала она. — Да, да.

Она не понимала, на что соглашается, да это ее особо и не беспокоило — только бы он не останавливался. Иначе она умрет. Даже в самых смелых своих мечтах она не могла вообразить себе те чувства, которые он пробудил в ней.

Струя холодного воздуха, коснувшаяся лопаток Иззи, вернула ее к действительности, проникнув сквозь пелену знойного забытья, окутавшего ее. Девушка открыла глаза и с ужасом осознала, что стоит в библиотеке в платье, спущенном до талии, а совсем рядом, в зале, толпятся гости и продолжается званый вечер.

О Господи!

Иззи была совершенно уверена, что это событие заняло бы одно из первых мест в бесконечном списке ее матери, содержавшем перечень ситуаций, которых молодая и хорошо воспитанная леди ни в коем случае не должна допускать. Возможно даже, оно возглавило бы этот список. Впрочем, предположила она, было бы значительно хуже, если бы она оказалась обнаженной в постели с джентльменом. Или громогласно заявила бы во всеуслышание в переполненном зале, что она душевнобольная и бесплодная. Но все равно это дурно.

Очень дурно.

Совершенно неприлично.

И неправильно, сказала она себе.

Однако это казалось Иззи таким божественно правильным!

Джеймс нежно покусывал ей шею возле плеча, а его ладони… его ладони обхватывали ее груди, осторожно сжимая и поглаживая их. Под его пальцами соски ее затвердели.

Она должна остановить это. Просто обязана. Иззи вцепилась пальцами Джеймсу в волосы с твердым намерением оттолкнуть его, но он склонил голову и обхватил губами ее сосок. Благоразумие мгновенно покинуло девушку, она закрыла глаза и прижала голову Джеймса к груди.

Джеймс затянул шелковистую плоть глубже в рот и принялся сосать, слегка покусывая сосок, отчего перед ее закрытыми глазами вспыхнули золотые звезды. Как только она подумала, что больше не выдержит, Джеймс переместился и стал ласкать вторую ее грудь.

С губ Изабеллы сорвался тихий возглас, и она стала покрывать Джеймса поцелуями везде, куда только могла дотянуться.

Джеймс приподнял ее и усадил на письменный стол, расположившись между ее бедер. Ладонь его проникла к ней под юбку и двинулась вверх по стройной икре, лаская сквозь шелковый чулок. По телу Иззи побежали мурашки. Иззи застыла, а затем задрожала, когда рука Джеймса двинулась выше, мимо подвязки, поглаживая чувствительную кожу внутренней поверхности ее бедра.