– Николь, – сказал он предостерегающим тоном, но она не обратила на это внимания.

Она просто не могла оторваться от него. По крайней мере, сейчас. И никогда не сможет. Ей еще так много надо было о нем узнать.

– Ты такой вкусный, – прошептала она.

Он усмехнулся, и ей очень понравилось ощущение движения его тела. Он усмехался вполсилы. Так же, как и улыбался. Он никогда не смеялся. Ей внезапно захотелось услышать, как он смеется, и, будучи в прекрасном настроении, она начала играть волосами на его груди, щекоча и возбуждая его.

– Николь, – предупредил он снова, но его грудь стала содрогаться еще сильнее, и что-то снова забеспокоило ее внизу. Она опустила взгляд, с восторгом и интересом наблюдая за ним.

Она знала, что его плоть увеличивается и твердеет, но еще не видела, как это в действительности происходит. Луна снова спряталась за облаками, почти не оставив им света, поэтому она протянула руку и потрогала, ощущая силу возбудившейся плоти.

– Это очень интересно, – сказала она, тщательно исследуя его член рукой.

Он застонал:

– Интересно?

– Замечательно, – добавила она.

Она продолжала с интересом наблюдать за эрекцией, медленно водя по нему пальцами, пока Кейну не показалось, что еще минуту, и он взорвется.

– Насколько большим он может стать? – наивно спросила она.

Кейн весь вибрировал от желания. И она гладила его, явно влекомая любопытством и инстинктом.

– Сядь, – сказал он и усадил ее на себя. Он почувствовал, что его плоть стала еще больше.

– О, – застонала она, – о, боже!

Внезапно она оседлала его, и он испытал такую гамму ощущений, каких не испытывал раньше даже в постели с самыми опытными и. искусными любовницами. Она крепко сжала его ногами, двигаясь так, что кровь начала закипать в его жилах и весь он стал как натянутая струна.

Все это время он купался в волнах невероятной чувственности. Наконец он взорвался в ней, и она закричала, низко и хрипло.

Когда все кончилось, Ники опустилась на него и поцеловала долгим и страстным поцелуем, а затем расслабленно вздохнула.

– Небесные колокола, – прошептала она.

Несмотря на усталость, он почувствовал, что его член снова приподнимается, и улыбка вновь появилась на его губах.

Чувство реальности покинуло Кейна и вернулось только тогда, когда они начали одеваться. Его отъезд висел между ними как занавес в театре, создавая некий барьер. Кейн понимал, что Ники не знает, насколько плотный этот занавес, но мысль о нем заполонила весь его разум, как вода, вышедшая из русла реки во время половодья.

– Это ведь ненадолго, – сказала она, дотрагиваясь до его лица с такой нежностью, что ему захотелось посадить ее на свою лошадь и умчаться прочь, прочь от Логовища, прочь от обязательств, лжи и смерти.

– Ты выглядишь таким печальным, – заметила она.

Чертова луна. Он вздохнул. Что бы он ни сказал, это будет ложью. Вся его жизнь – ложь. Даже себе он всегда лгал. Ему было так легко, когда он обнимал ее. Он искал себе оправдание в любви к ней, и оно легко пришло к нему, когда его кровь закипела. Он сказал себе, что все будет в порядке, что Мастерс даст ему время; но теперь ветер охладил его тело и разум, заставив мыслить более трезво.

Мастерс не собирается спускать его с крючка, даже если он даст ему отсрочку, что весьма сомнительно. Ники непременно узнает о его предательстве. Он использовал ее, как Мастерс использует его. У Кейна перехватило дыхание. Черт побери, что он сделал? С ней? С собой?

– Кейн?

Он взглянул на нее. Она смотрела на него снизу вверх. Он обнял ее и притянул к себе, одной рукой поглаживая короткие волнистые волосы.

– Всегда помни, что ты была мне очень нужна, – произнес он.

Ее тело напряглось, и он понял, что сделал ошибку. Была. Не надо было говорить в прошедшем времени. Его слова прозвучали как прощание – впрочем, так оно и было.

– Ты вернешься? – неуверенно спросила она.

– Я попытаюсь, – ответил он. Последовало продолжительное молчание. Он говорил это и раньше, но теперь эти слова стали звучать как-то по-новому.

Он понял, что она это тоже почувствовала, по тому, как она закусила губу и прижалась к нему.

– Обещай, что вернешься.

– Я не могу, – ответил он.

– Почему?

– Ты помнишь, что за мою голову обещана награда?

– Тогда не уезжай. И не уезжай с Сэмом Хильдебрандом.

– Я не оставлю его здесь с тобой.

– Дядя позаботится обо мне.

Он покачал головой:

– Другие люди, ваши «гости», не хотели, чтобы Янси прогоняли. Хильдебранд пользуется уважением. Твоему дяде придется нелегко, если он прямо сейчас убьет Хильдебранда.

– Митч?..

– Ники, вы все тут как на пороховой бочке, – сказал он. – Твоему дяде удавалось контролировать положение только благодаря собственной железной воле и авторитету, но теперь он уже не так силен, и другие догадываются об этом.

– Почему тебе так необходимо уехать?

– Из-за друга, – коротко ответил он. – Из-за лучшего друга, который когда-либо у меня был. Я обязан ему всем, в том числе и жизнью. Если я не смогу вернуться, помни об этом, Николь. Ничто другое не могло бы заставить меня покинуть тебя.

Она дрожала. Ему надо было отослать ее до того, как он скажет что-либо еще, до того, как забудет то, другое обязательство, единственное, которое он сделал в своей жизни и которое намеревался выполнить.

На секунду он прижался щекой к ее волосам.

– Если по какой-либо причине я не вернусь через три недели, – наконец произнес он, – выбирайся отсюда. Как только сможешь. И возьми с собой Робина. У меня есть немного денег. Я пришлю их с Энди утром.

– Дядя…

– Послушай меня. Ты сделала для него все, что могла. Ты вернула ему все, что могла. Ты должна это сделать если не ради себя, то ради Робина.

– Это не просто долг, – запротестовала она. – Я люблю его.

На какое-то мгновение, чтобы скрыть захлестнувший его приступ боли, Кейн закрыл глаза.

– Я знаю, – мягко произнес он наконец. – Но он хочет, чтобы вы с Робином были в безопасности. Поэтому он и пригласил меня сюда. Ему не станет легче от того, что ты будешь оставаться здесь, подвергая себя опасности. И, если я не вернусь через три недели, обещай мне, что ты уедешь.

– Ты боишься, что с тобой что-нибудь может случиться? – произнесла она нерешительно. – Ты от меня что-то скрываешь?

К черту ее интуицию.

– Нет, – солгал он. – Я просто думаю, что тебе пора покинуть Логовище. Так будет лучше. Там слишком опасно. Пахнет кровью, черт побери.

– Когда ты вернешься…

– Если я даже и вернусь, – произнес он, – и бог мне в этом поможет, все равно Логовище – не место для тебя и Робина.

– Я не уеду без тебя.

– А что будет с Робином? Ты подумала о его будущем?

Какое-то мгновение она колебалась: было видно, что ее гнетут сомнения.

– Разве мы не можем поехать куда-нибудь вместе с тобой?

– Мне некуда ехать, Ники.

– Почему?.. – Ее вопрос повис в воздухе. Минутой позже она кротко сказала:

– Я поеду с тобой хоть на край света. Я люблю тебя.

Внутренне он весь напрягся. Он не хотел, чтобы она любила его. Он не хотел стать причиной ее несчастий, не хотел стать для нее тем, кем он стал для Дэйви. Черт, он никогда никому ничего хорошего не сделал.

– Нет, – резко ответил он.

– Я ничего не могу поделать. Это уже случилось.

– Я не могу жениться, – сказал он. – Я убийца, я приговорен к смерти. По мне плачет веревка. Я приносил несчастье всем, с кем когда-либо пересекался мой путь. И я не хочу, чтобы ты пополнила этот черный список.

Или она уже включена в него?

– Ты когда-нибудь был влюблен? – спросила она.

Он понимал, что должен сказать «да», знал, что это ее отпугнет.

– Нет, – произнес он. До того, как встретил тебя.

Короткая пауза, затем:

– Энди сказал, что в тебе так много всего таится.

Так много обмана и лжи. Этот кузнец слишком проницательный.