Он постарался не задавать лишних вопросов, особенно по поводу Логовища. Вопросы возбуждают подозрение. Он решил, что если будет просто держать ухо востро, то добьется того же результата. Но не добился. О Логовище никто не говорил. Интерес же, проявленный к нему Мери Мэй, давал ему повод для вопросов. Сначала они были общими. Но через некоторое время они становились все более… более личными.

Бен никогда не был бабником. Его отец был адвокатом в Чикаго и хотел, чтобы сын пошел по его стопам. С одобрения отца Бен изучил юриспруденцию и присоединился к семейной практике. У него никогда не было времени ухаживать за женщинами, и, только когда ему было уже под тридцать, он впервые влюбился. Клэр Шаффер была красавицей, и Бен безнадежно влюбился в нее. Их помолвка состоялась за несколько дней до начала войны. По настоянию Клэр, но против воли отца он пошел в армию. Но главное, он сделал это из принципа. Он ненавидел рабство и презирал тех, кто держал рабов и отстаивал рабство.

За три последующих года в нем выросло уважение к мужеству противников. В тот день, когда его спас Кейн О'Брайен, он понял, что понятия о белом и черном, добре и зле, с которыми он жил всю жизнь, не соответствовали реальной жизни.

Раны его оказались тяжелыми. Он вернулся в Чикаго, чтобы восстановить силы; он тогда ходил на костылях, и доктора не знали, заживет ли его нога. Он пил запоем, чтобы забыть про боль, про смерть, про кровь; его мучили ночные кошмары, и он пребывал в ужасном настроении, одной из причин которого была его невеста. Клэр прямо заявила ему, что ей не нужен калека. Она к тому времени успела сойтись с банкиром, благоразумно оставшимся на время войны в Чикаго. Через два месяца от сердечного приступа умер его отец, а его нога зажила настолько, что он смог вернуться на службу.

После войны у него не было причины возвращаться в Чикаго. Снова заниматься адвокатской практикой он тоже не хотел. И к тому же за ним остался долг, который он должен был вернуть. Он отправился на поиски Кейна О'Брай-ена и как-то само собой стал помогать полиции ловить злостных преступников. Он вел бродячий образ жизни, свободный и неприхотливый, позволявший ему продолжать свои поиски.

После Клэр он не хотел больше связывать себя никакими узами. Мери Мэй Гамильтон, с которой он оказался в постели после первой недели знакомства, была просто развлечением. Он ни на минуту не забывал, зачем он приехал в Гуден, штат Техас.

Шли дни, и обеспокоенность Бена все возрастала – как по поводу безопасности О'Брайена, так и по поводу его надежности. Может, он уже в Канаде и преспокойно живет на денежки американского правительства. И все же шестое чувство подсказывало Бену, что он в О'Брайене не ошибся.

Все утро Мастерс провел в гостиничном номере, глядя вниз из окна, высматривая человека со шрамом или человека в яркой ситцевой рубашке. Как-то раз он услышал, что прозвище Ситцевый упоминалось вместе с Логовищем, и несколько дней спустя как бы между прочим упомянул в разговоре с Мери Мэй, что один друг попросил его разыскать человека по прозвищу Ситцевый.

Мери Мэй с любопытством воззрилась на него.

– Я знаю человека, которого все так зовут, – сказала она. – Он ходит в яркой ситцевой рубашке. Поэтому его так и называют.

– Он где-то здесь?

– В последнее время я его не видела, – настороженно произнесла она.

От Бена не ускользнула мелькнувшая в ее зеленых глазах тревога. У него вдруг появилось нехорошее предчувствие, и он переменил тему.

Теперь, глядя вниз, он снова обдумывал этот разговор. Неужели Мери Мэй как-то связана с Логовищем? Эта мысль ему не понравилась, но выяснить придется.

У него заныла нога. Так обычно бывало при перемене погоды или когда он слишком долго на ней стоял. Он сел и потер ее, снова вспомнив тот день, когда О'Брайен задержался, чтобы наложить жгут. Где ты теперь, О'Брайен?

И что, черт возьми, общего с Логовищем у Мери Мэй?

Оба эти вопроса неотступно преследовали его.

Боже, да он так в этой комнате с ума сойдет. Он натянул сапоги, застегнул пояс с пистолетом и направился в «Пылающую Звезду».

Мери Мэй видела, как Бен Смит вошел в салун. Он хромал сильнее, чем обычно. Она почувствовала, как быстрее побежала по жилам кровь. У нее даже закружилась голова – такого она раньше не испытывала даже со своим мужем. Она до смерти боялась влюбиться в человека по фамилии Смит.

Ничего хуже быть не могло. Чем больше времени она проводила с этим высоким молчаливым мужчиной, тем отчетливее понимала, что он далеко не самый обычный бродяга. Он чего-то ждет. И это ее до смерти пугало. Она не забыла, что он тайком разговаривал с тем человеком со шрамом, не забыла, как в нем проснулся интерес, когда кто-то упомянул Логовище. А теперь еще и Ситцевый.

Она медленно осознавала, что он все-таки может оказаться стражем закона. Тогда она имеет шанс заработать кучу денег, если шепнет словечко Ситцевому, достаточно, чтобы обеспечить будущее Сары Энн.

А Бен Смит закончит жизнь в канаве за салуном.

Она наблюдала, как он шел на свое обычное место у стены. Он остался стоять, поджидая ее. Лицо его озарилось улыбкой, глаза потеплели при ее приближении, и она удивилась, как они могли когда-то показаться ей холодными.

Бармен уже спешил к ним с «обычным» стаканом бурбона для Бена и ее сильно разбавленным напитком. Она опустилась на стул напротив Бена.

– Поздно ты сегодня, – сказала она.

– А разве я обещал прийти раньше?

Она улыбнулась:

– Просто я по тебе соскучилась.

Ее улыбка исчезла, когда она увидела, что он напряжен больше, чем обычно.

– Сколько ты еще здесь останешься? – спросила она. Это был первый заданный ею серьезный вопрос.

– Точно не знаю, – сказал он. – Пока мне снова не захочется сорваться с места.

– И часто тебе не сидится на месте?

Он пожал плечами:

– Частенько.

– А сегодня вечером?

Он колебался.

– Поужинаем? В моей комнате?

Его серо-голубые глаза на мгновение остановились на ней.

– Мысль интересная.

– После того как закроется «Пылающая Звезда».

Он кивнул.

Мери Мэй протянула к нему руку.

– Хочешь совет?

Он вопросительно посмотрел на нее.

– Не задавай лишних вопросов, – произнесла она так тихо, что никто их больше не услышал.

Он молча ждал.

– Особенно про Логовище.

Она почувствовала, как сжалась его ладонь.

– Что тебе известно о Логовище?

– Зачем тебе это нужно знать?

– У меня там друг.

– Ситцевый? – На этот раз в ее голосе слышалось недоверие.

– Нет, – сказал он. – Не Ситцевый.

– Там твой друг или ты за кем-то охотишься?

– Почему ты спрашиваешь?

Они говорили шепотом, но разговаривали, как противники.

– Потому что опасно задавать такие вопросы. Я боюсь за тебя.

Он вдруг расплылся в улыбке.

– Я в состоянии о себе позаботиться. – Он залпом опрокинул все, что оставалось в стакане. – Вторую порцию я отложу до вечера.

Он поднялся и направился к выходу. Она проводила его взглядом. Он явно не желал дальнейших расспросов. Да она и не собиралась расспрашивать. Она предупредила его – это все, что она могла сделать. И еще – держать язык за зубами, когда снова появится Ситцевый.

* * *

Ники внимательно изучала свое отражение в зеркале, стараясь найти в нем перемены. Прошло два дня после того, как она занималась любовью. Как они с Кейном занимались любовью. Она чувствовала себя на несколько лет взрослее. С другой стороны – на несколько лет моложе.

Стараясь не думать о том, как он тогда внезапно ушел, так ничего и не сказав, она перебирала в уме воспоминания о его нежности, о волшебных, незабываемых ощущениях, которые он пробудил в ней.

С тех пор они несколько раз виделись, дважды – в обществе ее дяди. И сегодня вечером он снова собирался прийти. Ее дядя был уверен, что Кейн О'Брайен, Дьявол, примет его предложение.

Итак, она внимательно вглядывалась в свое отражение. Как бы ей хотелось иметь длинные волосы и еще одно платье. Когда в следующий раз ее дядя пошлет за покупками, она закажет себе несколько платьев. А если Кейн решит остаться? Что тогда? Как она сможет убедить Робина уехать одному? Как она сможет позволить ему остаться? А дядя? Ему нужен врач. Может, они все вместе смогут поехать в Мексику или в Канаду. Куда-нибудь, где Кейна не будут разыскивать. Они смогли бы завести ранчо, или ферму, или… еще что-нибудь. В ней вспыхнула надежда.