Но кому захочется тратить свою жизнь на то, чтобы лежа на спине приводить в порядок чужие автомобили? Пачкаясь в грязи и масле? Получая за эту работу буквально гроши?

Только не Джино. Ему нужны деньги. Ему нужны все те вещи, что на эти деньги можно купить. И Джино никоим образом не собирался теперь зарабатывать себе на жизнь, строго и неукоснительно придерживаясь рамок закона.

Паоло оказался просто дураком, а дураков ловят. У Джино планы иные. Он станет большим человеком, таким, как Чарли Луканиа. Самое время начинать — сейчас.

Та работа, которую он выполнил для Чарли, оказалась не более чем приятной прогулкой. Все, что для нее потребовалось, это двое парней со стальными прутьями в руках для охраны, шофер и машина. Ничего сложного. Ему та поездка принесла пятьдесят долларов. Парням, может, раза в два больше. А остальным? Так что, в общем, выручка должна быть очень и очень неплохой.

Джино направился в бар к Ларри, где при его виде Банан и Катто вылупили глаза.

— О-го-го, где это ты так приоделся? — завопил Катто.

— Я тоже такой хочу. — Банан вращал глазами, щупал материал. — Мама, как я хочу такой же!

— Не вижу в этом ничего невозможного, — отозвался Джино. — У меня есть одна идея. Нужно только раздобыть пару железных прутьев, угнать где-нибудь грузовик и — ура-ура — мы в бизнесе!

— Железные прутья, — заморгал Катто. — Мне это не нравится.

— Не для того, чтобы пользоваться ими, — быстро нашелся Джино, — только чтобы произвести впечатление — сработает как надо.

Катто носом прошелся вдоль рукава рубашки.

— О чем это ты толкуешь, Джино?

— О деньгах. Вокруг их достаточно. А за что мы задницы дерем? Почему бы нам не выйти на улицу и не подобрать то, что там лежит, как делают все?

Планы можно будет доработать, но если только у него хватит денег. В них-то все дело. С этим новым костюмом, с блондинкой — от пятидесяти долларов мало что осталось. А чтобы делать деньги, тебе прежде всего нужны деньги. Может, если рассказать Вере, что у него на уме, она одолжит ему требуемую сумму… Он взял бы ее в долю, он непременно и с лихвой рассчитался бы с нею из первой же прибыли.

Джино решил сходить к ней попозже вечером. Он ведь обещал ей как-то, что заглянет, расскажет, чем живет. Если очень повезет, то Паоло, может, рядом не будет.

В тот вечер Вера не была занята работой. Трезвой она тоже не была. Она лежала на постели в темной комнате, все освещение которой составлял падающий через окно свет уличного фонаря. Услышав стук Джино, она отозвалась, не поднимаясь:

— Заходи, клади на стол деньги и приступай.

— Эй, это я, — быстро проговорил Джино. — Шел мимо и решил заглянуть, как ты тут.

— Все нормально, — пробормотала она, — все хорошо. — Рука ее протянулась к стоявшей на полу у постели бутылке, поднесла ее ко рту. Послышался глоток. — Кто это, черт побери, «я»?

— Джино, конечно.

Он повернул выключатель, вспыхнул свет, и Джино тут же пожалел об этом. Выглядела Вера далеко не лучшим образом. Грязная ночная рубашка из сатина порвана на плече, открывая взгляду груди, обезображенные свежими круглыми следами ожогов, — видимо, кто-то поработал сигаретой. Избитое лицо представляло собой чудовищную маску, оба глаза заплыли.

Она едва разлепила их, чтобы окинуть Джино сонным взглядом, и попробовала улыбнуться. На месте нескольких передних зубов зияли черные дырки.

— Видок у меня так себе, — с трудом выговорила Вера. Глаза ее наполнились слезами, беззвучно скатывавшимися вниз по исцарапанным щекам.

Джино не было никакой нужды спрашивать, кто ее так отделал. Он знал одно: сейчас ее надо как можно быстрое доставить в больницу.

Склонившись над постелью, он осторожно, как ребенка, поднял Веру на руки. Пахло от нее, как из пивной бочки, и помимо перегара Джино безошибочно различил запах пота и мочи.

— Эй, — мягко сказал он, — я оставлю тебя на минутку, чтобы вызвать «скорую».

— Нельзя, — прошептала она. — Мне нужно быть здесь. Паоло сказал, чтобы я лежала здесь и зарабатывала деньги, много денег…

Глаза ее закатились и через мгновение закрылись. Она потеряла сознание.

В больнице его принялись засыпать вопросами, но Джино в ответ только молчал. Делал вид, что немой. Решение он уже для себя принял. На этот раз Паоло так просто от него не уйдет.

Когда его уверили в том, что Вера находится на больничной койке и жизни ее не угрожает опасность, он вышел из здания.

Вернувшись в ее комнату, он уселся на стул напротив двери и принялся ждать. Так прошло три часа.

Паоло вошел в комнату в четыре утра. Джино вскочил на ноги и бросился на отца еще до того, как тот успел понять, с кем имеет дело.

— Ты… подлый… трус… — Голос Джино срывался, он наносил удары куда попало. — Дети… и женщины… Ты… грязный… сукин сын…

Паоло потребовалось не меньше пары минут, пока он осознал, что происходит. Он провел такой приятный вечер в соседней забегаловке наедине с бутылкой виски и теперь явился домой с единственным желанием лечь и хорошенько выспаться. И вдруг на него нападают и бьют — совершенно непонятно за что. Обычно бывало наоборот. Обычно бил он.

От удара, пришедшегося по голове, он застонал, и изо рта его обратным ходом стало выходить выпитое виски и съеденная лазанья.

— Ты дерьмо! — с отвращением выговорил нападавший. — Слышишь меня? Ты — дерьмо'.

Паоло показалось, что голос ему чем-то знаком, но память отказывалась сообщить, кому он может принадлежать. На скулу его обрушился второй мощный удар, от которого Паоло упал на пол.

— Не вздумай еще раз прикоснуться к ней, — предупредил его голос. — В следующий раз тебе достанется еще больше.

Когда избивший его вышел из комнаты, Паоло освободил желудок от остатков лазаньи. Сучка Вера. Значит, у нее есть любовник. Ну ничего. В следующий раз он достанет ее по-настоящему.

Джино вбежал в свою комнату и сорвал с себя безнадежно испорченный костюм. Его трясло от отвращения, и все же он немного приободрился. Ну и денек был сегодня.

Сев на кровать, он восстановил в памяти события последних суток. Деньги. Маленькая блондинка. Шлюха у мадам Лолы. Вера. Паоло. И планы на будущее, чтобы уме ничего не упустить.

Улегшись, он уставился в потолок, с ненавистью разглядывая трещины, облупившуюся побелку и всю эту окружавшую его бедность. Ничего лучшего в жизни у него и не было, но ведь в кино-то он ходил, по Пятой и по Парк-авеню прогуливался и видел роскошные особняки и автомобили с шоферами в ливрее. Он знал, что где-то там идет совсем другая, красивая жизнь. Он знал, что единственный способ оказаться в ней, этой далекой и прекрасной жизни, — это деньги.

На следующий день он начал действовать. В районе, где жил Джино, орудовало несколько банд подростков, которые только и делали, что искали повода пустить кому-нибудь кровь. Наиболее сильной группировкой считались печально известные «Минитмены» , получившие свое название благодаря признанному факту, что они успевают обделывать свои дела в течение буквально одной минуты. Поначалу Джино собирался присоединиться к ним, но у них уже был свой вожак, пользующийся беспрекословным авторитетом, по имени Валачи. Джино решил, что связываться с ним не стоит.

Были еще банды ирландцев, евреев, смешанные. Некоторые из них промышляли мелким рэкетом, другие занимались квартирными кражами, большинство же просто хватали все, что плохо лежит, и делали ноги.

Джино хотел найти какую-нибудь небольшую шайку, над которой он в течение короткого времени сможет взять верх. Он немного знал одного парня по имени Алдо Динунцио, который брался за кое-какую работу, выполняя ее только с двумя своими подручными. Человеком он слыл ловким, был себе на уме, а еще про него шел слушок, будто в Чикаго живет его двоюродный брат, почти такой же могущественный, как сам Капоне. Как-то в беседе с ним Джино предложил Алдо работать вместе.

Алдо выразил свое согласие кивком головы. В соседних кварталах у Джино уже сложилась определенная репутация. Он считался крепким парнем, никому не дававшим спуску, и, что еще важнее, он действительно умел водить машину.