Первый памятник вождю, заложенный рабочими Глуховской мануфактуры еще при жизни Ленина, до сих пор почитается одной из главных достопримечательностей подмосковного Ногинска

Гипс и бронза

Памятники Ленину делались как из долговечных (камень, бронза), так и из мягких материалов (гипс, бетон, мраморная крошка). Материал  служил показателем статуса и административного ресурса заказчика. Республиканские и областные центры вкладывали в строительство «кафедрального» памятника серьезные средства. Проект должен был быть оригинальным (обычно приглашался один из ведущих советских монументалистов). Материалом для памятника служила бронза или большие монолиты гранита.

В городах областного подчинения главный памятник Ленину был также, как правило, каменным или бронзовым. Однако сама скульптура вождя зачастую была тиражной. Города и поселки районного подчинения удовлетворялись тиражным Ильичом из мягких материалов. Впрочем, даже в самом скромном городке или поселке можно иной раз встретить очень приличного бронзового или каменного Ильича, созданного по индивидуальному заказу. Все зависело от инициативы и предприимчивости местного руководства.

Хороший памятник Ленину был «дефицитом», за которым со всей страны ехали в центр разного рода снабженцы и порученцы. Главное местное «капище» должно было быть не хуже, чем у людей. А по возможности лучше. Если область не могла похвастаться хозяйственными успехами, реванш можно было взять по идеологической линии, построив внушительный памятник основателю советского государства.

«Местночтимые» памятники Ленину обычно сооружались из мягких материалов. Однако и здесь случались красноречивые исключения.  Достаточно сравнить монументальный памятник Ленину, стоящий возле заводоуправления Магнитогорского металлургического комбината, и неказистого Ильича на центральной площади Магнитогорска, чтобы понять, кто в городе хозяин.

Государственный культ Ленина давно упразднен, но привычка каждый год «подновлять» Ильича кое-где осталась, даже если не находится подходящей краски. На фото выкрашенный красным суриком памятник Ленину перед ОАО «Пластполимер» в Санкт-Петербурге

Становление канона

Первый памятник вождю пролетарской революции был заложен рабочими Глуховской мануфактуры еще при жизни Ленина и открыт 22 января 1924 года — на следующий день после его смерти. Последний установлен в Архангельске в конце 1988 года. За шесть с лишним десятилетий,  разделяющих рождение и закат монументальной ленинианы, она прошла полный цикл художественного развития от «народного примитива» до академического маньеризма.

Первый, самый короткий и, возможно, самый интересный этап в истории монументальной ленинианы продолжался всего несколько месяцев — с января по май 1924 года. За это время по всей стране, потрясенной известием о смерти Ильича, было поставлено множество временных памятников и памятных знаков, отмечающих переход Ленина в разряд вечно живых революционных предков. В основном первые памятники, созданные рабочими местных фабрик и промыслов, кустарями и кладбищенскими камнерезами, представляли собой могильные камни и обелиски, украшенные траурно-революционными надписями. Но были и попытки портретного изображения Ленина.

Ленин — «штурман революции». Монумент установлен рабочими судостроительного завода Астрахани в середине 1920-х годов

Один из немногих дошедших до наших дней «народных примитивов» — памятник Ленину в подмосковном Ногинске. Ленин, изваянный декоратором клуба Глуховской мануфактуры, художником-самоучкой Федором Кузнецовым, суров, его рука угрожающе сжата в кулак. Надпись на постаменте гласит: «Больше доверия к силам рабочего класса. Мы должны добиться того, чтобы каждая работница могла управлять государством».

Однако особого доверия к дилетантам и самородкам пролетарского происхождения партийные чиновники не испытывали. «Большинство  бюстов Владимира Ильича не только неудачны, но попросту отвратительны, — писал близкий соратник Ленина Л.Б. Красин, — и некоторые из них за их безобразие, я бы сказал кощунственное несходство с Владимиром Ильичом, следовало бы подвергнуть обязательному и навсегда уничтожению».

Раздражение соратников Ленина вызывало не только искажение его «внешнего образа». Торговля портретами и бюстами Ленина оказалась делом коммерчески выгодным. Партия, разумеется, не могла спокойно смотреть на то, как какие-то нэпманы и кустари-одиночки делают деньги на главном партийном бренде. Было  принято решение взять изготовление и тиражирование изображений вождя пролетарской революции под жесткий контроль. Образ Ленина стал государственной монополией. Ответственность за охрану монополии была возложена на Комиссию ЦИК СССР по увековечению памяти В.И. Ленина. В комиссию входили: Ф.Э. Дзержинский (председатель), В.М. Молотов, А.С. Енукидзе, К.Е. Ворошилов и другие высокопоставленные партийцы. Для обеспечения действенного и повсеместного контроля были созданы отделения комиссии в Ленинграде, Харькове, Минске и Тифлисе, а также в Ташкенте (для Узбекской и Туркменской республик) и Новониколаевске (для Сибири и Дальнего Востока).

Впрочем, ясного понимания, каким должен быть памятник Ленину, на первых порах не было даже у членов центральной комиссии. Канон, которому в последующие десятилетия следовали сотни мастеров ваяния, еще не установился. Критерий отбора был простой: похож — непохож. Именно поэтому среди ранних памятников Ленину попадаются удивительные экземпляры, которые в более поздний период могли бы показаться глумливой карикатурой и форменным кощунством. Ярким примером такого изваяния может служить низкорослый, уродливый Ильич, установленный в 1926 году в Ленинграде перед «Невским заводом» (проспект Обуховской Обороны, д. 51). Гений революции в трактовке скульптора М.Я. Харламова выглядит мелким чиновником, этаким Акакием Акакиевичем,  идущим на доклад к начальству со стопкой исписанной бумаги. Впрочем, люди, близко знавшие покойного вождя, говорили о большом сходстве харламовского Ленина с оригиналом.

Как бы то ни было, начало систематической работы Комиссии по увековечению (май 1924 года) открыло новый этап монументальной ленинианы. Стихийное поклонение основателю советского государства было введено в жесткие организационные рамки. Желающие обзавестись памятником должны были приобрести бюст или скульптуру, рекомендованные к тиражированию комиссией. Эта ситуация породила своеобразную смычку центра и провинции,  профессионализма и народной инициативы: столичный скульптор ваял фигуру Ленина, местный умелец — пьедестал.

Рабочие железнодорожных мастерских обычно ставили Ленина на пирамиду из паровозных деталей. Символика таких композиций очевидна: «первый машинист социалистической революции» опирается на рычаги (партию) и поршни (рабочий класс), передающие двигательную силу колесным парам (колесам истории), стоящим в основании пирамиды. Часто Ленин венчал конструкции из элементов, символизирующих индустриализацию. В Сталинграде, к примеру, памятник вождю был установлен на постаменте в виде огромного болта. Рабочие подмосковного Высоковска поставили обелиск с бюстом Ленина на шестеренку. На судостроительном заводе в Астрахани Ленин — «штурман революции» — стоял на капитанской рубке, снятой с речного буксира.

Нередко основанием памятника становились «скрижали» основоположников марксизма. Так, в поселке Вознесенье Подпорожского района Ленинградской области постамент для бюста Ленина был выполнен в виде  небольшой библиотеки начинающего марксиста: внизу трехтомный «Капитал» Маркса, на нем несколько томов из собрания сочинений самого Ленина. Еще более наглядно эта тема была раскрыта в памятнике Ленину, созданном в Нижнем Тагиле по проекту учителя рисования местной школы А. Фролова. Фигура Ленина там была установлена на мраморный земной шар — символ всемирного значения Ленина. Земной шар, в свою очередь, покоился на конусообразном многограннике, образованном из развернутых книг с изречениями Ленина. Называлась эта замечательная композиция «Ленин жив в заветах». Другой художник-самоучка, мастер литейного цеха  Одесского судоремонтного завода им. Марти, Федотов, также водрузил бюст Ленина на земной шар, опутанный цепями капитала (намек на грядущую мировую революцию). Земной шар опирался на пять символических фабричных труб, установленных на стилобате в форме пятиконечной звезды. В центре звезды, между опорами-трубами, стояла наковальня с серпом и молотом.