Запах жарящегося бекона пробудил в ней аппетит, но в доме не было видно никого, кроме прислуги, готовящей завтрак. В какое же время они встают? Она припомнила свою интересную прогулку на чистом воздухе при ярком свете солнца и задала себе вопрос, известно ли им, чего они себя лишают.

Тем не менее из гостиной раздавался звон посуды, и когда Кэти подошла к дверям, то из них с пустым подносом вышла пожилая, седовласая женщина. Она бросила взгляд на Кэти, потом на ее молоток и уплыла в сторону кухню.

В полном оцепенении Кэти уставилась ей вслед, пожала плечами и поднялась к себе в комнату.

Бросив молоток на кровать, она подошла к окну и стала смотреть через поля на черно-белый дом. В саду никого не было видно, но собаки яростно носились по лужайке. «Как звали ту девушку?» – подумала она. Как было бы хорошо, если бы они стали друзьями. С теплым чувством, которого она не подозревала в себе, Кэти вышла из комнаты и направилась по коридору к комнате Чарльза.

– Можно мне войти? – И, не дожидаясь разрешения, она открыла дверь.

– Нет!

Она отпустила ручку двери, словно та была раскаленная, и в недоумении помедлила минуту. Затем она попробовала еще раз:

– А теперь можно?

Чарльз подошел к двери, плотно запахивая на себе халат.

– Что… Что тебе нужно? – закричал он, рассерженно глядя на нее. – И с чего ты решила, что можешь заходить в мою комнату?

– Я не заходила в вашу комнату. Вы не дали мне такой возможности. Могу я войти сейчас?

С безнадежным вздохом Чарльз распахнул дверь пошире, и она проскользнула мимо него. Сбросив с себя туфли, она забралась на кровать и подобрала под себя ноги уютным и привычным образом. Чарльзу оставалось только смотреть во все глаза.

– Эта седоволосая леди горничная или она и есть миссис Блайт? – спросила она, поглядывая на Чарльза и размышляя, не принадлежит ли он к тому типу людей, которые всегда по утрам в плохом настроении.

– Миссис Блайт, должно быть, все еще в своей постели.

– Значит, это другая, не та, которую я видела вчера вечером?

– Я полагаю, что ты говоришь об Элис?

– Так ее зовут? Ну, дядя Чарльз, с ней что-то не так. Она вела себя самым странным образом, и я даже подумала, ну, нет ли у нее чего-нибудь на уме.

– Вероятно, у многих людей что-то есть на уме. Что касается того, что с ней что-то не так, то я не совсем понял. – Он остановился, глядя на нее, в некотором замешательстве. – Что значит – она вела себя странным образом?

Кэти развела руками.

– Когда я вошла, она просто посмотрела на меня как на зачумленную и пошла прочь. Было похоже, будто она решила, что я привидение.

– Чушь! Ты воображаешь себе бог весть что. Тебе следовало заговорить с ней; должно быть, она ожидала, что ты это сделаешь.

– Она не дала мне и шанса сказать хоть слово – и Купер вел себя так же.

Чарльз, который направлялся к окну, чтобы открыть занавеси, резко повернулся:

– А что такое с Купером?

– Мне кажется, я расстроила его вчера вечером. Когда он заметил, что коробки слишком тяжелые, я сказала, что там хранятся окаменелости, а он, наверное, ожидал, что я объясню ему, что это такое. Когда я увидела его несколько минут назад, он убежал и запер за собой дверь – я даже не успела сказать ему «доброе утро» или что-нибудь другое. Хотя он казался таким бледным, – добавила она озабоченным голосом. – Поэтому я решила, что ваш садовник, должно быть, заболел… Как вы думаете, он действительно мог бы заинтересоваться моими окаменелостями? Надеюсь, что нет, так как я не хотела расстроить его.

– Я совершенно уверен, что Купер последний человек на свете, кого могли бы заинтересовать твои окаменелости, – сухо заметил Чарльз. – И я также уверен, что ты слишком полагаешься на свое воображение. Нет ничего особенного ни в Элис, ни в Купере. – Он отодвинул в сторону занавеси, пропуская в комнату солнечный свет. – А теперь убирайся. Мне нужно одеться.

Кэти еще удобнее устроилась на кровати.

– Все в порядке, – любезно пробормотала она. – Я не возражаю.

– Что ты сказала?

– Вы можете одеваться. Я не возражаю. Я всегда болтала с Полем, когда он одевался.

– Не хочешь ли ты сказать, что сидела и наблюдала, как одевается твой отец! – воскликнул он после изумленного молчания.

– Я не наблюдала. – Кэти улыбнулась. – Мы просто разговаривали в это время. Вам придется немного изогнуться под халатом, но вообще это довольно легко. Так делал Поль, и я тоже так делаю.

– Я не Поль, – резко оборвал ее Чарльз, – и у меня нет привычки одеваться в присутствии странных особ женского пола. Вон! – Он указал на дверь.

Кэти соскочила с кровати, подобрала свои туфли и в недоумении уставилась на него.

– Я не странная особа, – запротестовала она. – Я ваша племянница.

– Какая разница?

– Ну, мы родственники, так что разница есть.

– Мне кажется, – сказал он тем же резким тоном, – что твой отец понятия не имел, как нужно воспитывать дочь. Он не имел права одеваться в твоем присутствии, а то, что тебе разрешалось переодеваться в его присутствии, – это просто отвратительно!

– Это неправда, – возразила она с растущим недоумением. – Поль воспитывал меня с колыбели; ему приходилось все делать для меня, пока мне не исполнилось шесть или семь лет, не помню. Поэтому он не считал, что я должна стесняться его, когда стала в состоянии сама следить за собой.

– Может, и нет, – устало заключил Чарльз. – Но теперь ты женщина и знаешь меня меньше чем двадцать четыре часа. Кроме того, я думаю, ты прекрасно понимаешь, почему мы не должны заскакивать друг другу в спальню. В общем, я не желаю слышать об этом ни сейчас, ни в какое другое время. Закрой за собой дверь.

С глубоким вздохом Кэти сделала несколько нерешительных шажков к двери, после чего повернулась:

– Я боюсь встречаться с Берил и тетей Мойрой, потому что я не знаю их. Я хочу спуститься вниз с вами.

– Тогда оставайся в своей комнате, а я зайду за тобой, когда буду готов.

– И еще я хотела рассказать вам о тех людях, которых встретила сегодня. Они живут в черно-белом доме вон там. Леди сказала, что они были вашими друзьями.

– Дины? – В его глазах засветилось любопытство, и он добавил: – Расскажешь об этом за завтраком.

Переполох начался, когда Элис заявила о том, что уходит. Чарльз спустился вниз, предварительно зайдя к Кэти и сообщив, что он готов. Не успел он переступить порог гостиной, как Элис сообщила ему, что уходит от них в конце недели.

– Что за новость! – нахмурился он. – Вас что-то расстроило?

Ни он, ни Элис не заметили Кэти, появившуюся в дверях гостиной.

– Вам что-нибудь сказала миссис Блайт? – добавил он.

Кэти решила, что для него привычное дело разбирать жалобы слуг на свою мачеху. Это явно выглядело таким образом.

– Нет, дело не в этом. Я больше не чувствую себя в безопасности, сэр. Никто из нас не чувствует.

– Может, тебе лучше все объяснить, – сказал Чарльз, сильно нахмурившись.

– Дело в юной леди, сэр; мы все ее боимся. Я не хотела бы это говорить – ведь она ваша племянница, – но ведь она не совсем нормальная, ведь так? – И, заметив его выражение, она поспешно добавила: – Она так странно вела себя с Купером. Вчера вечером она пыталась убедить его, что у нее есть – как там она сказала? – ах да, морские змеи в деревянной коробке, забитой гвоздями, и она сказала, что им миллионы лет. И эта девушка посмотрела на него таким странным взглядом, так только они смотрят, вы понимаете, что я хочу сказать? А сегодня утром еще хуже, мы решили, что она просто буйная. Она прогуливалась с молотком и точно убила бы бедного Купера, – драматично добавила она, – но он успел убежать, хотя она и пыталась его догнать, так он сказал. Когда она вошла, у нее в руке тоже был молоток, так что я поняла, что он говорил правду, клянусь своей жизнью! – Элис горестно засопела, бросив на него укоряющий взгляд. – Я так давно здесь работаю, что мне уже поздно подыскивать другое место, но я не смогу заснуть в моей кровати, зная, что она, будучи не в своем уме, находится со мной под одной крышей.