– Нет. – Он покачал головой. – Так как ты попусту потратила свое первое желание, попробуй еще раз.

В ее потускневшем взгляде чувствовалось разочарование. Она уронила камешек в воду.

– Что ты загадала на этот раз? – спросил он довольно осторожно и отпрянул, заметив ярость в ее взгляде.

– Я пожелала, чтобы в один прекрасный день он был наказан!

– Он? – Тон Чарльза был мягкий и спокойный. – Кто он такой?

– Тот мужчина, который отвечает за строительство этого водохранилища. Я бы хотела увидеть, как он страдает за то, что сделал с моим отцом. – Ее рука, вцепившаяся в перила моста, побелела. – Я бы хотела отомстить ему, только вряд ли, думаю, это возможно.

Проследив за ее взглядом – туда, где череда разборных домиков смутно виднелась в тумане, он сказал:

– Что именно сделал тот мужчина твоему отцу?

– Он убил его.

– Насколько я знаю, он умер от инсульта. Такое со многими случается, Кэти.

– Этот удар был вызван переживаниями – о, я знаю, что мы должны были в конце концов уехать отсюда, но этот мужчина не должен был изводить Поля подобным образом. Видите ли, – продолжала она свои объяснения, – в этой части долины фактически не ведутся никакие работы – дамба строится ниже. Нас бы не затронула сама стройка, а затопление начнется не раньше чем через двенадцать месяцев, поэтому не было никакой необходимости в такой спешке.

– По-моему, тот мужчина всего лишь выполнял свою работу, – предположил Чарльз. – Когда строится водохранилище, вся территория, которая предполагается быть затопленной, должна быть очищена за несколько лет до этого, чтобы избежать загрязнения. А это возможно только после того, как все люди покинут долину.

– Вы говорите так, будто согласны с ним.

– Я не могу не согласиться с ним, – коротко ответил он и добавил: – Пойдем, мы и так уже потеряли много времени. Я собирался выехать отсюда после четырех часов!

Кэти поспешила за ним следом, когда он стремительно зашагал по направлению к коттеджу. Она чувствовала себя виноватой в том, что его настроение так изменилось, и тонким, извиняющимся голоском мягко произнесла:

– Вы считаете, что это плохо так ненавидеть? Миссис Фостер тоже так считает. – У него явно не хватало терпения отвечать ей, поэтому Кэти продолжила: – Но я ничего не могу поделать с собой – это чувство так сильно, что внутри меня все горит. Я знаю, что буду ненавидеть его до тех пор, пока жива.

Чарльз внезапно остановился и с суровым упреком взглянул на нее:

– Я не слишком хорошо знаю тебя, Кэти, но мне кажется, что такое сильное чувство ненависти чуждо твоей природе. Подумай, это может тебе навредить. В один прекрасный день оно может разрушить тебя. – С таким веским замечанием он отвернулся от нее, оставив в полном недоумении.

Полчаса спустя, уже погрузив вещи в машину, Чарльз и миссис Фостер снова пришлось ждать Кэти, которая зашла зачем-то в дом.

– Что там делает эта девчонка? – услышала она его недовольное ворчание. – Мы что, никогда не уедем?

Кэти вышла из коттеджа и остановилась в дверях, наблюдая за выражением лица миссис Фостер, которое вдруг стало озабоченным и нерешительным.

– А, вот и ты, дорогая. – Пожилая женщина вздохнула с облегчением, когда Кэти направилась к машине. – Я как раз собиралась объяснить твоему дяде, как тяжело тебе, должно быть, покидать это место, где ты родилась, зная, что очень скоро оно исчезнет навсегда и ты даже не сможешь вернуться сюда. Идем, дорогая, дядя ждет тебя; поспеши немного.

Усевшись в машине, Кэти подняла взгляд на миссис Фостер.

– До свидания. – В ее голосе была едва заметна дрожь печали, глаза неестественно ярко блестели. – Спасибо за все. Я скоро напишу.

– Да, дорогая, напиши как можно скорее, чтобы я узнала, как у тебя дела. До свидания, дорогая, позаботься о себе.

Чарльз включил зажигание и завел машину. Затем он снова выключил мотор и, прищурив глаза, с подозрением посмотрел на Кэти.

– Что это? – Он имел в виду странный звук, который раздавался из одной из коробок на заднем сиденье.

Кэти сделала вид, что не понимает его.

– Я ничего не слышала, – начала она и тут же поняла, что выдала себя. – Вы услышали какой-то шум?

Чарльз не отводил от нее пристального взгляда и молча ждал, его тонкие смуглые пальцы нетерпеливо постукивали по рулю.

– Я же предупреждала тебя, дорогая, – упрекнула ее миссис Фостер.

Чарльз вызывающе молчал.

– Это Джозеф, – призналась Кэти, закусив губу. И так как он продолжал ждать, она добавила: – Кот. Пожалуйста, позвольте мне взять его с собой. – Но она знала еще до того, как произнесла эту просьбу, что ей не разрешат этого сделать, и с дрожью на губах повернулась к миссис Фостер: – Вы позаботитесь о нем? И позволите ему спать в доме?

– Разумеется, позволю. Разве я не обещала тебе, что у меня ему будет хорошо? Нам нужен кот, – продолжала она, поглядывая на Чарльза, – развелось так много мышей. Это всего лишь полевые мыши, но они и в дом заглядывают. – Она замолчала, так как Чарльз раздраженно вылез из машины и, вытащив коробку, вручил ей.

– Спасибо. Ну а теперь мы, кажется, можем ехать!

Дорога показалась Кэти довольно длинной, а местами даже и опасной, так как Чарльз гнал машину на максимальной скорости. Она однажды уже ездила по шоссе, когда мистер Фостер организовал поездку в Блекпул. Но когда сидишь рядом с водителем – особенно таким, который решил выжать из машины все, на что она способна, – это не то, что развалиться на заднем сиденье и поглядывать в окошко, надменно не замечая препятствий, появляющихся на пути. В конце концов, она привыкла к скорости и перестала обращать внимание на то, что проносилось мимо за окном машины. Чарльз – в полном молчании – миля за милей увозил ее все дальше от родного дома и долины, прочь от вересковых полей и величественных скал, прочь от свободы – куда?

Неужели прошло всего шесть недель с тех пор, как они с Полем лазили по Каслтону в поисках плавикового шпата, которого недоставало в ее коллекции? Накануне этого дня к ним пришел молодой геолог, путешествовавший по торфяникам. Молоток в его руках служил надежным удостоверением личности; он разделил их скромную трапезу, обсуждая свой «улов». Геолог и рассказал им о плавиковом шпате, лежащем под тонким слоем гальки; он хорошенько остыл под ее поверхностью, и кристаллы попадались необычайно большие. А так как экземпляры из коллекции Кэти были довольно посредственными, то они с Полем, выяснив у своего гостя точное местоположение этих залежей, встали на рассвете и отправились в путь, взяв с собой много бутербродов и необходимое оборудование. Отец так и стоял у нее перед глазами – в полном снаряжении, осторожно балансирующий на уступе известняка, где порода выходила на поверхность. Опытными руками профессионала он снимал поверхностный слой, а затем искусно отбивал куски плавикового шпата, или Голубого Джона, как обычно его называли. Они взяли ровно столько, сколько было нужно для ее коллекции, ведь на это место могли прийти другие страстные коллекционеры. Поль всегда учил ее делиться находками.

Было уже довольно поздно, когда они вернулись к себе в коттедж, так как скалы, помимо плавикового шпата, хранили много других сокровищ. Луна стояла высоко, освещая скалу Шайнинг и бросая смутные тени на Кошачью скалу, хотя бегущие облака наполовину скрывали ее свет. Отец с дочерью были измождены, но счастливы. Они уходили и возвращались, когда хотели, никто не задавал им вопросов и не упрекал их. Без всяких сомнений, образ жизни Поля был самым лучшим из возможных, размышляла Кэти, сердце сжималось от печали и невыносимой боли, перехватывающей горло. Отчаянно хотелось заглушить свою тоску и поговорить с Чарльзом, но она боялась, что он не поддержит разговор, так как все его внимание полностью сосредоточилось на дороге.

Наконец, съехав с шоссе, Чарльз взглянул на часы и объявил о своем намерении остановиться где-нибудь пообедать. Дома обед вряд ли будет готов, сказал он, так как его мачеха и Берил обычно субботними вечерами отправляются в гости и поэтому дома ужин не подают. Чуть позже они подъехали к большой гостинице, и он передал Кэти расческу и велел привести в порядок волосы.