Медведица ходила взад-вперед поддеревьями. Она зло посмотрела на него, но не сделала ни шагу. Он подошел к поленнице и выбрал подходящую деревяшку. Затем с трудом вернулся в хижину и упал на кровать, прикрыв глаза и приказав себе не терять сознания. Через минуту головокружение уменьшилось. Ему нужен был глоток виски и хороший долгий сон.

Тайлер вынул нож и выстругал небольшую шину, пока Шей причитала над медвежонком. Сделал ей знак, чтобы она поднесла к нему зверька, и укрепил шину на лапке. Он знал, что медвежонок попытается сорвать повязку, особенно когда рана будет заживать и начнет чесаться.

Покончив с делом, он прислонился к стене, а Шей отнесла медвежонка на мягкую постель, которую специально для него соорудила. Рейф прикрыл веки, усталость совсем его сморила.

Что-то прохладное коснулось его плеча, и он заставил себя открыть глаза. То была рука, зашившая обе раны – его и медвежонка. Всю ладонь покрывали крошечные волдыри, некоторые из них лопнули и сочились.

– Почему? – прохрипел он, пока Шей опускала его голову на подушку. – И почему ты только оказалась дочерью Рэндалла?

Шей сидела рядом с Рейфом, пока тот спал. Она не могла отвести от него взгляд. Ни от новой раны на руке, ни от старого шрама на плече, который он, должно быть, получил, когда спасал Клинта и Бена на войне. Две раны. Обе получены потому, что этот человек был смел и умел сострадать.

Ее взгляд скользнул на руку, туда, где была выжжена буква "В". Она могла только догадываться, какую травму нанесло клеймо его гордости. А о десяти годах, проведенных в тюрьме, ей даже думать не хотелось. Что, если он был невиновен?

Теперь Шей Рэндалл полагала, что скорее всего так и было. Она и раньше это подозревала, но не хотела в том признаваться даже самой себе, потому что иначе пришлось бы обвинить человека, которого она считала своим отцом. А ведь именно благодаря его показаниям капитан Тайлер был осужден.

Ни один человек, способный на поступок, подобный тому, что совершил сейчас Рейф, не смог бы запятнать честь мундира. Рейф рисковал жизнью, чтобы спасти звереныша, проявив терпение и нежность, даже после того как его покалечили. Жадный человек, бесчестный человек никогда бы не поступил так.

Единственное оправдание отцу – то, что капитан Тайлер сражался на стороне его противников, но и в это Шей не могла поверить. Тайлер был слишком прямодушен, слишком честен, чтобы играть роль шпиона, слишком почитаем своими друзьями, которые готовы пожертвовать всем ради него.

Лучшего офицера, чем капитан Тайлер, я на войне не встречал.

И вы в самом деле думаете, что человек, рискнувший своей жизнью, не подчинившийся приказу ради спасения двух новобранцев, сделал то, в чем его обвинили?

Это были слова Клинта Эдвардса. Слова человека, подтвердившего свою преданность, которая могла ему обойтись многими годами свободы.

На кровать вскарабкался Абнер и пополз по ноге Рейфа. Шей наклонилась, подхватила мышонка, пока тот не добрался до обнаженной груди больного и не разбудил его. Провела пальцами по спинке зверушки.

– Тебе тоже его не хватает? Да? – поинтересовалась она срывающимся шепотом.

Рейф Тайлер, лежащий на кровати и забывшийся беспокойным сном, выглядел таким… беззащитным. Строгие глаза, окаймленные золотистыми ресницами, были закрыты. Последние лучи заходящего солнца смягчили суровые черты лица. Она думала о его добром и нежном обращении с медвежонком. Несмотря на все невзгоды, он не потерял сострадания и способности заботиться о более слабом существе.

И почему ты только оказалась дочерью Рэндалла?

Он никогда не простит ей этого.

Ей следовало уйти, но она осталась. С ним может случиться что угодно. Может загноиться рана, может последовать запоздалая реакция на удар по голове. Медведица может рассвирепеть и попытаться войти в хижину. Шей решила, что не имеет права уйти и оставить его беспомощным.

Во рту внезапно пересохло, и она поняла, что в хижине нет ни капли питьевой воды. Она использовала всю воду в ведре на то, чтобы промыть раны Рейфа. С большой неохотой Шей положила мышонка на кровать и, подойдя к двери, распахнула ее. Медведица больше не металась из стороны в сторону – она сидела неподалеку от хижины и не отрываясь смотрела на дверь. При виде Шей медведица привстала, словно предупреждая, и девушка с грохотом захлопнула дверь, осознав, что все еще такая же пленница, какой была этим утром.

Шей не могла убежать, даже если бы захотела.

К вечеру Рейф покрылся холодной испариной. Ему нужен был доктор. Он нуждался в уходе.

Несколько раз казалось, что он приходит в сознание, но лихорадочно блестевшие глаза не видели ее. Он смотрел не мигая в потолок и вел себя удивительно спокойно, когда другие на его месте метались бы в бреду. На Шей снизошло озарение, что он настолько привык контролировать свои эмоции, что даже сейчас подсознание диктовало ему оставаться спокойным.

Шей хотелось пить, и она понимала, что он, несомненно, тоже испытывает жажду. Она старалась уменьшить его жар, обмакивая компресс в окровавленную воду, и вскоре вода стала совсем липкой. Дольше ждать Шей не могла. Она должна была раздобыть воды.

Несколько раз она пыталась покинуть хижину, но неизменно быстро захлопывала дверь при виде медведицы. Нужно было что-то придумать. Возможно, если медведица увидит своего детеныша, она отступит, поняв, что человеческие существа всего лишь стараются помочь.

Шей тряслась от страха, наклонившись, чтобы поднять медвежонка. Он поскулил, когда его потревожили, но затем лизнул ей руку. Если бы его мамаша оказалась такой же благодарной…

Шей медленно открыла дверь, переступила порог и сделала несколько шагов, держа медвежонка перед собой, чтобы показать маме, что он жив и если не здоров, то, по крайней мере, находится в заботливых руках. Положив медвежонка на землю, Шей отступила к двери, наблюдая, как медведица приблизилась и начала внимательно осматривать его, обнюхивать, тыкать носом. Мать призывала детеныша подняться на лапки, но когда медвежонок попытался сделать шаг и упал, она сконфузилась и вновь подтолкнула малыша в спину.

Шей стояла и смотрела, переполненная жалостью к медведице, которая явно расстроилась. От своего намерения добраться до ручья девушка не отказалась. Медведица словно почуяла ее затруднение, тихо зарычала и отошла в сторону. Медленно и очень осторожно Шей подошла к медвежонку, забрала его и унесла в хижину, затем вновь оказалась у дверей. Медведица ретировалась за деревья.

Попробовать стоит, решила Шей. Она взяла ведро и осторожно вышла из хижины, произнося молитву на каждом шагу. Медведица оставалась на прежнем месте, и Шей пошла быстрее. У ручья она ополоснула ведро, затем наполнила его доверху холодной водой и вернулась в хижину.

В ее отсутствие Рейф Тайлер сполз наполовину с узкой койки, его нога теперь лежала на полу. Абнер вскарабкался вверх и устроился у него на локте. Это просто чудо, подумала Шей, что он не придушил мышонка. Она подавила тяжелый вздох, увидев на повязке новые пятна крови. Медвежонок в углу тоже подавал признаки беспокойства.

Господи, ну где же Клинт?

Шей не понимала, почему Рейф без сознания. Рана на голове? Потеря крови? Усталость? Все вместе? Она налила воды в чашку и оторвала еще одну полоску от юбки. Обмакнула ткань в воду и затем провела по его лицу, огорчившись, что оно все горит огнем.

– Рейф, – прошептала она. – Скажи мне, что делать?

Его глаза, дрогнув, открылись, и он попытался сесть. Шей увидела, как заиграл на его щеке желвак, как в глазах отразилась боль, когда он пытался приподняться.

Она протянула руку, чтобы остановить его. Он посмотрел сначала ей в лицо, а потом на руку. В его глазах читалось смятение, сменившееся затем чем-то похожим на ярость. Он рывком отпрянул от ее руки, видимо осознав, насколько он слаб и зависим от Шей.