Гораздо неприятнее для Такки было то, что ему пришлось расстаться с надеждой поужинать по-человечески. Холодная пицца из забегаловки «Семь-одиннадцать»— вот и все, на что он мог в лучшем случае рассчитывать. Конечно, Такки не имел бы ничего против, но он не знал, как его желудок, успевший приспособиться к домашней диетической пище, отреагирует на подобное грубое обращение. А до утра мучиться от рези в животе Такки вовсе не улыбалось.

К полуночи полицейский фотограф закончил свою работу и уступил место судебно-медицинскому эксперту. Тот немного повозился с телом, потом Салли положили на носилки и стали грузить в «Скорую помощь», чтобы отвезти в морг для вскрытия и более подробного освидетельствования.

Когда санитары закатывали носилки с телом в машину, вертолеты опустились совсем низко, а толпа за желтыми лентами ограждения буквально обезумела. Люди плакали, размахивали руками и выкрикивали имя своей любимицы, и детектив Такки невольно подумал о том, что в толпе, возможно, стоит и убийца. Стоит и любуется делом своих рук, получая от этого зрелища дополнительное извращенное удовольствие.

Факты, которые Такки успел собрать, были пока немногочисленны. Никаких следов взлома обнаружить не. удалось, а это означало, что Салли и убийца были знакомы. Вероятнее всего, она сама впустила его в дом. При этом она нисколько не нервничала — детектив заключил это из того, что Салли преспокойно провела его — если, конечно, убийца был мужчиной — через гостиную к бассейну, где стояли столик и два кресла. В раковине позади бара Такки обнаружил два наскоро вымытых стакана, которые он аккуратно упаковал в пластиковый пакет и отправил на экспертизу.

Итак, убийца — женщина или мужчина — вошел через парадную дверь. Салли встретила его, они выпили по стаканчику и вышли к бассейну. И вот здесь — по какой-то неизвестной пока причине — он или она пришел в возбуждение, граничащее с неистовством, и, выхватив нож, заколол Салли, нанеся ей множество ран, не менее десяти из которых были смертельными.

Что касалось погибшего слуги, то он, очевидно, спешил в дом, чтобы выяснить причину шума, поскольку вызвавшие полицию соседи жаловались на громкую музыку и непрерывный собачий лай. По дороге Фру-Фру — так звали убитого индуса — столкнулся с убийцей, который недолго думая разрядил ему в лицо револьвер. Это, кстати, тоже могло служить косвенным доказательством того, что убийца был вхож в дом и боялся быть узнанным, даже несмотря на темноту.

Последние полтора часа детектив Такки потратил на то, чтобы связаться с мужем Салли Бобби Скорчем, но так и не сумел этого сделать. Очевидно, знаменитый каскадер как раз находился в пути, возвращаясь в Лос-Анджелес из Вегаса, где он демонстрировал свои смертельные трюки. Ехал ли он на машине или летел самолетом, было неизвестно, — в любом случае его сотовый телефон был, очевидно, выключен, а это значило, что допрос главного свидетеля придется отложить до утра.

Детектив Такки уже несколько раз задавал себе вопрос, не может ли быть так, чтобы Бобби сам убил свою жену. В его практике уже бывали случаи, когда преступником оказывался именно муж. Допустим, мистер Скорч мог вернуться пораньше, зарезать жену, вскочить в автомобиль и снова уехать, чтобы появиться несколько позже и исполнить роль убитого горем супруга. Такой вариант был вполне возможен, но Такки не собирался ни отбрасывать его, ни принимать как единственную возможную версию. По крайней мере до тех пор, пока он не узнает как можно больше о Салли, Бобби и об их отношениях.

Раздумывая обо всем этом, детектив зашел на кухню и, присев к столу, начал делать пометки в блокноте. Он был внимателен к деталям и всегда составлял о происшествиях самые подробные отчеты. И это нередко помогало ему найти разгадку того или иного кровавого преступления.

Вот и теперь, занося в блокнот факты и свои соображения, он не сомневался, что где-то здесь скрыт ответ на вопрос, который его интересовал. И детектив собирался приложить все силы, чтобы его найти.

Мэдисон припарковала свою машину в двух кварталах от дома Салли и дальше пошла пешком. Подъехать ближе все равно было нельзя — дорогу преграждали громоздкие автобусы с телевизионным оборудованием, стойки прожекторов, тянущиеся от них толстые силовые кабели, а так же толпы репортеров и просто зевак. Проталкиваясь сквозь плотную людскую массу к полицейскому кордону, Мэдисон не без удивления подумала, что, несмотря на весь трагизм происшедшего, собравшиеся здесь люди настроены почти празднично. Они словно наслаждались тем, что оказались так близко к месту убийства, и при мысли об этом Мэдисон стало тошно. Она всегда знала, что зеваки — отвратительны, но, пожалуй, впервые в жизни поняла, насколько отвратительны.

Протолкавшись к барьеру из желтой ограничительной ленты, она двинулась к ближайшему копу.

— Простите, — сказала она, предъявляя ему свое журналистское удостоверение, — не могли бы вы сказать, как фамилия полицейского детектива, который занимается этим делом?

— Извините., мисс, сейчас я не могу сообщить вам эту информацию, — отозвался коп, едва глянув в ее сторону.

— Это я понимаю, — ровным голосом проговорила Мэдисон. — Дело в том, что он наверняка захочет поговорить со мной, поэтому передайте ему, пожалуйста, что меня зовут Мэдисон Кастелли и что сегодня я почти весь день провела с мисс Салли.

— В самом деле? — переспросил полицейский, не скрывая своей иронии.

— В самом деле, — спокойно ответила Мэдисон.

— И вы можете это доказать?

— Интересно, как я должна это доказывать? — слегка опешила Мэдисон.

— Прошу прощения, мэм. — Полицейский слегка откашлялся. — Очень многие хотели бы попасть сегодня в этот дом — особенно журналисты. Вы, случайно, не журналистка?

— Да, я журналистка, — честно ответила Мэдисон. — Но я не такая журналистка. Мисс Салли сама пригласила меня, чтобы я взяла у нее интервью. Я провела с ней почти весь день. Передайте это вашему детективу, и я уверена — он сам захочет со мной встретиться.

— Как я только что объяснил, мэм, я не могу этого сделать, — отозвался полицейский. — У меня слишком много дел, и я не могу оставить пост ни на минуту.

— Послушайте, — снова сказала Мэдисон, начиная терять терпение. — Я работаю в журнале «Манхэттен стайл», мой шеф-редактор — Виктор Саймонс. — Она вручила копу карточку. — Здесь есть его телефон. Если вы передадите эту карточку вашему детективу, он может позвонить в Нью-Йорк и все проверить. Виктор полностью в курсе — он сам санкционировал это интервью. В общем, я твердо знаю, что ваш детектив непременно захочет со мной поговорить, только передайте ему все, что я сказала.

— Только не сегодня, мэм. Может быть, детектив вызовет вас завтра. Оставьте ваше имя и номер телефона и ступайте домой — мы обязательно с вами свяжемся.

— Но вы правда передадите ему мои слова? Не забудете? — проговорила Мэдисон, с трудом обуздывая свой гнев, от которого — она знала — все равно толку не будет.

— Можете быть совершенно уверены, мэм.

— Кстати, дома у меня есть аудиозапись интервью, которое дала мне мисс Салли. В нем она рассказывает обо всем, что происходило и происходит в ее жизни. Я уверена, это может оказаться полезным для… для следствия.

Коп снова посмотрел на нее, и на этот раз его взгляд был чуть более внимательным. Может быть, подумал он, эта женщина говорит правду, а не состряпала эту историю для того, чтобы проникнуть на запретную для журналистов территорию.

— Подождите, пожалуйста, здесь, — сказал он. — Я узнаю, что можно сделать.

— Будьте так добры.

Полицейский отошел, и Мэдисон проводила его взглядом. Она видела, как коп вошел в дом, но это ровным счетом ничего не значило.

Потом Мэдисон подумала о том, что Джимми и Натали уже давно должны были находиться здесь, но их нигде не было видно, хотя неподалеку от нее несколько телерепортеров с видеокамерами снимали дом Салли.

Через несколько минут полицейский вернулся.