– Ты не должен… – начала она голосом, мало отличающимся от вороньего карканья. – Я не хотела…

– Знаю, – мягко ответил он и жестом, предупреждающим, что разумнее помолчать, положил палец на ее губы. – Побереги свои чувства до тех пор, когда мы окажемся одни. Я всего лишь убеждал местного репортера, что между нами нет ничего необычного.  – Том хмуро улыбнулся. – Газеты не интересуются счастливыми звездными парами. Для них это скучно. Не стоит разрушать результаты моего титанического труда и дарить репортеру желтой прессы броский заголовок.

 Том перевел дыхание, когда Молли тихонько фыркнула, опустила голову ему на грудь и позволила повести вверх по лестнице прочь от любопытных глаз.

– Виндзорский люкс, – прочитал он, подходя к двери, отпирая замок и подталкивая внутрь комнаты упирающуюся жену. – Как ты думаешь… – Том остановился как только перешагнул порог. Да, все так. Через распахнутые двойные двери в спальню он разглядел величественную кровать с пологом на четырех столбах.   

Молли отошла в сторону, держа руки перед собой, словно намереваясь отбиваться от него.

– Даже не думай об этом!

– О чем? Ааа, ты про кровать.

И Том намеренно замолчал, чтобы предоставить Молли достаточное время как следует рассмотреть постель. 

– Нечего удивляться. Собирай свои вещи и уходи, – приказала она. 

– Куда? Ты хочешь, чтобы я спустился к ним и рассказал правду?

– Великий Том Гарик признается, что жена выставила его из номера? Что-то я в этом сомневаюсь. Ты так любишь свою машину, вот иди и спи в ней.  

– Холодно и неудобно.

Том прекрасно помнил, как, несмотря на угрозы, отказывался уезжать и сидел перед ее домом день и ночь. После чего отец Молли вызвал полицию, и Тома арестовали «как подозрительного типа». Когда он вернулся, родной дом молодой жены оказался пустым, а от его машины остался покореженный остов. На следующий день он получил записку Мэри.  

– Ах, значит холодно! Надо было думать об этом до того, как ты распорядился о замене наших номеров на люкс.

– Я ничего не… – начал было Том, но решил оставить все как есть. Она все равно не поверит. – Молли, давай постараемся вести себя как цивилизованные люди. Не волнуйся, на твою постель я не претендую.

Том не лукавил. В конечном счете, желания тела заставили бы его забыть про благие намерения.

Пальцы Молли сжались в кулаки, ногти впились в ладони. Для него это так трудно? Постельные игры с невинной девушкой показались невыносимо скучными? Для нее все было по-другому. Том заставил ее почувствовать себя принцессой, особенной. Неужели и это было ложью?

Молли еще сильнее сжала кулаки.

– Да что ты говоришь?!

Словно защищаясь, он поднял перед собой ладони. В каждом жесте просматривалась полная невинность.

– Ты меня знаешь, милая. Я никогда не иду туда, куда меня не приглашают. – Ее щеки вспыхнули, когда она вспомнила. И прочитала по глазам, что он тоже не забыл. – Согласна? –  настаивал он, вынуждая признать, что желание возобладало над разумом. 

Молли не собиралась сдаваться. Необходимо забыть про поцелуй. Забыть про закручивающееся спиралью желание, которое исчезло пять лет назад и не давало о себе знать до сегодняшнего дня. Том всегда был для нее большой проблемой. Она поняла это сразу, как только он появился на вечеринке и притянул взгляды женской половины гостей. Да они чуть не выворачивали головы, следуя за ним взглядом. Молли и сама смотрела – она же не каменная – но при этом знала, что ею этот мужчина точно не заинтересуется.

– Молли?

Он опять это делает!

– Пожалуйста, не надо.

– Раньше тебе нравилось, когда я вот так произносил твое имя, – упорствовал Том, подходя ближе.

Молли почувствовала на лице его дыхание.

– Это было до того, как я узнала…

Том убрал с ее лица непослушный локон. Щека Молли с радостью приветствовала его прикосновение и жаждала удобно устроиться в теплой мужской ладони.  

– До того как ты узнала что?

Опасность! Главное, сохранять ясную голову. Помнить.

– Что ты можешь превратить ошибку в выгоду. Мое домашнее имя тебе было не известно. Ты знал меня как Мэри Харрингтон – единственную дочь сэра Чарльза Харрингтона. Крупного землевладельца. Банкира. Миллионера. Заметил, что на вечеринке ко мне пристал неотесанный мужлан, и решил, что вот она удача!  

– Ты сама-то этому веришь?

Она не хотела и сначала защищала Тома, твердила, что он ее любит и никогда не причинит боль.

– Ты на самом деле этому веришь?

– Я не хотела этому верить, Том.

Поначалу она отказывалась верить. До тех пор, пока отец не предоставил доказательства. Те документы с легкостью могли ее уничтожить, и Молли подошла слишком близко к опасному краю. Но как только она взяла на руки своего ребенка, то почувствовала такую силу, такой неодолимый приток любви и радости, что все остальное отошло на второй план. И еще по одной причине она не собиралась забывать прошлое. Несмотря ни на что, Молли никогда не переставала любить Тома Гаррика.

– Но мы оба знаем, что это чистая правда.

– Ты считаешь, что я хотел тебя из-за денег? – уточнил Том. Молли ничего не сказала, что и стало ответом. Ошеломленный не столько тем, что ее родители его оболгали, а тем, что она им поверила, Том обессилено опустил руки. – Зачем мне твои деньги, когда уже был подписан контракт на три книги и экранизацию?

– Пожалуйста, не делай снова из меня дурочку, Том. Тебе понадобилось пять лет публикаций, пять напряженных лет, в течение которых ты едва сводил концы с концами, не мог оплатить счета. Для того, чтобы выжить, тебе понадобилась железная воля, постоянное самоограничение и вера в свои силы.

Молли не пришлось голодать и жить в шалаше, но как только она отказалась следовать планам отца и жить с родителями как прежде, ей пришлось очень нелегко. Печальные мысли прервал звонок телефона на тумбочке у кровати. Отвернувшись от мужа, Молли схватила трубку и назвалась. 

Господи Иисусе! Она чуть не сказала ему, что все понимает, что не хуже него знает, как это тяжело, и не винит его. Еще как винит! Не за использование в собственных интересах наивной молоденькой девушки, которая поверила в волшебную сказку. А за то, что даже не поинтересовался мальчик или девочка его собственный ребенок. 

И до сих пор не спросил, как будто забыл, что оставил ее беременной. Молли поглядела на мужа и нахмурилась. Не решил ли он, что она избавилась от младенца? Отдала его чужим людям на усыновление? Может ждал от нее первого слова, намека?

– Молли, дорогая? – поторопил голос в трубке.

– Да? – отсутствующим голосом ответила она и спохватилась. – Ох, извини.   

– Все в порядке? Твой голос слишком напряжен.

Энди Блейк слишком хорошо ее знала. Молли заставила себя улыбнуться, прежде чем продолжила разговор.

Том поднял свою сумку, которая оказалась пустой. Понятно, их вещи не просто перенесли в другой номер, но и распаковали. Здорово! А теперь придется слушать ее сюсюкание с владельцем «порше», пока они не пожелают друг другу доброй ночи. Он выдвинул ящик и начал бросать одежду в сумку, а Молли в это время присела на краешек кровати, скинула туфли и разулыбалась.

– Со мной все в порядке, правда. Как дела дома?

Дома? Они живут вместе? Сердце стиснула боль. Том почувствовал ревность, обиду и злость. Это он должен быть рядом, возиться с детьми, пока Молли занимается делами великой романистки.

Ее родителям он не нравился – не соответствовал образу подходящего мужа их единственной дочери. Ее изолировали, нагородили лжи, чередуя уговоры с запугиванием, чтобы заставить сделать аборт. Оборвать ту драгоценную жизнь, которую они с Молли зачали вместе. Она, должно быть, чувствовала себя страшно одинокой и напуганной.