Большинство образцов рисуночного письма, приобретенных Норденшельдом у куна, было запечатлено на европейской бумаге, однако, «иногда пиктограммы рисовали на деревянных дощечках. Как мне рассказывали куна, – говорит Норденшельд, – дерево – исконный материал; П. Гассо подтверждает это. Одна из деревянных дощечек с изумительными изображениями обителей демонов составляет едва ли не самый ценный предмет нашей коллекции…
Тот факт, что письмена первоначально наносились на дерево, говорит об их самостоятельном возникновении, а не под влиянием белых… Пиктограммы читали справа налево, потом слева направо, причем начинали в правом нижнем углу: это доказывает, что идея пиктографии куна родилась не под влиянием знакомства с письменностью белых».
Он резюмирует: «Из сказанного выше явствует, что нет никаких оснований считать рисуночное письмо куна продуктом какого-либо влияния белых. В нем нет ничего похожего на гораздо более развитое письмо майя. Пожалуй, оно больше всего напоминает пиктографию древней Мексики, и я склонен считать, что оно представляет собой выродившуюся разновидность этой пиктографии. В подтверждение можно сослаться на упоминавшееся выше сообщение Мартира. Из него видно, что индейцы дариен в начале XVI века поддерживали связь с индейцами, у которых был какой-то вид рисуночного письма, вероятно, сходного с мексиканским».
Хейне-Гельдерн писал, развивая первоначальную теорию Хорнбостеля: «Нынешние куна пишут преимущественно на бумаге. Но наряду с этим у них есть деревянные письменные дощечки, сами куна называют их исконным материалом для письма. Дощечки, виденные Норденшельдом, предназначались для того, чтобы подвешивать их в домах во время празднеств. Идеограммы начертаны красками. Однако, по сведениям Гассо, прежде идеограммы вырезали на деревянных дощечках.
Здесь вспоминаешь письменные дощечки острова Пасхи. Способ письма бустрофедоном, с чередованием строк снизу вверх, напоминает письменность острова Пасхи. Но куна пишут знаки всегда одинаково, не переворачивают вверх ногами в каждой второй строке, как пасхальцы». И дальше: «Хотя на первый взгляд знаки письменности куна по виду совершенно отличны от пасхальских, мне кажется, что можно установить существенное сходство».(104) Хейне-Гельдерн считает, что изучение вопроса о связи между письменными дощечками куна и пасхальцев подтверждает предположения Хорнбостеля; он говорит: «Форма письмен острова Пасхи намного опередила в развитии письмо куна или же, что вернее всего, письменность куна упростилась и деградировала больше, чем пасхальская, хотя в ней, возможно, лучше сохранена исконная форма многих знаков. Из сообщений Норденшельда вытекает, что сами куна отдают себе отчет в деградации своего письма: «Нынешнее рисуночное письмо индейцев хуже того, которое было у них прежде», – сказал нам Неле». (Неле, информатор Норденшельда, сообщил, что предания куна приписывают изобретение пиктографии у куна герою по имени Ибеоргун, жившему около 800 лет назад, и что нынешнее письмо отличается от исконного: «Последним, кто по-настоящему знал рисуночное письмо, был Мемекина».) (105) Хорнбостель указывал на магический аспект письменных дощечек Панамы и острова Пасхи и отмечал, что куна, как и пасхальцы, «не умеют читать письмена в буквальном смысле слова, а поют связываемые с этими письменами традиционные тексты».(106) Хейне-Гельдерн развил это положение: «Совсем как у пасхальцев, у куна необходимо знать текст, чтобы читать его, вернее декламировать».(107) И дальше: «Как и у куна, на острове Пасхи на похоронах декламировали письменные тексты. У куна эти тексты содержали описание дороги, по которой душе покойного предстояло странствовать после смерти. Жрец декламирует текст по пиктограмме, когда тело несут в лодке к могиле…
Полученная Раутледж от островитян информация о похоронах Арики Нгаары, умершего в 1860 году, позволяет предположить, что тексты содержали в основном сведения о странствии, ожидавшем душу после смерти. По рассказам пасхальцев, тело Арики несли к могиле на трех письменных дощечках, которые захоронили вместе с ним…
Пользуюсь случаем обратить внимание на своеобразное и, возможно, не случайное сходство погребального обряда обеих областей, а именно, употребление палок с перьями. «Шесть дней подряд после его (Нгаары) смерти, – говорит Раутледж в упомянутом отрывке, – все делали палки с перьями на конце (хеу-хеу), эти палки расставили вокруг того места».
По поводу этих хеу-хеу в записанном Томсоном тексте «Апаи» сказано, что бог перьев Эре Нуку «отгоняет злых духов, когда перья размещены по всему месту погребения». У куна было принято класть в могилу вместе с телом четыре палки с перьями, которые были символом или обителью четырех духов-хранителей, сопровождавших душу в ее посмертном странствии».
Отметив совпадения в начертании и повторении знаков, Хейне-Гельдерн показывает, что перья и нитки перьев многократно представлены в письменности и пасхальцев, и куна. Выше мы говорили о том, что палки с перьями втыкали в землю вокруг площадки, где пасхальские тангата ронго-ронго, облаченные в головной убор из перьев, собирались для ежегодного чтения дощечек.
Если бы случайный образец дощечки, увиденный патером Зумбомом, не заинтересовал епископа Жоссана, познания европейцев об этом изделии могли быть похоронены вместе с нелюбопытным святым братом Эйро. И только в устных преданиях утверждалось бы, что в прошлом на крайнем восточном острове Полинезии писали на каких-то дощечках. Поэтому мы, быть может, ошибаемся, считая, что лишь у одного племени на восточной окраине Тихого океана, а именно у куна, были письменные дощечки.
Предположения о широком распространении письменности в прошлом в Восточной Полинезии мало значат для науки, пока они не подкреплены свидетельствами. А вот к югу от Панамского полуострова исторические источники подтверждают наличие пиктографии как таковой у индейцев катиа в Колумбии и мотилоне в Западной Венесуэле.
Выше говорилось, что европейцы видели пиктограммы катиа нарисованными на тканях и вырезанными на другом материале, скорее всего, на дереве. Индейцы мотилоне наносили свои пиктограммы на ткань, бумагу и дерево. Гонцы племени во время пения «протокольных формул» указывали на знаки, нарисованные на жезлах, именуемых тиот-тио.
Директор Каракасского музея Дж. Краксент, открывший такую систему письменных сообщений у изолированных племен в районе Сьерра де Периха у границы Колумбии, сообщает: «Ясно, что тиот-тио уже переживает стадию культурной трансформации, однако нет никакого сомнения, что оно местного происхождения. Любопытно, что приемы чтения тиот-тио и некоторые знаки напоминают нам рапануйские дощечки острова Пасхи».(108) Хейне-Гельдерн комментирует доклад Краксента, представленный XXIX Международному конгрессу американистов в Нью-Йорке: «Доктор Краксент сообщил об открытии у индейцев мотилоне в Западной Венесуэле системы рисуночного письма, которое не только в общих чертах, но и в деталях настолько близко пиктографии индейцев куна в Восточной Панаме и письменности острова Пасхи, что вряд ли можно сомневаться в наличии некоей связи».(109) Итак, установлено, что разные виды письменности были спорадически распространены от области куна до Мексики. Вероятно также, что распространение письменности в Южной Америке не ограничивалось отдельными племенами Венесуэлы и Колумбии.
Обычай применять мнемонические жезлы, сохранившийся у гонцов мотилоне, напоминает то, что некогда практиковалось в области инков. Пачакути(110) описывает, как Инка Тупак Юпанки, который позднее предпринял дальнее плавание в Тихом океане, послал наблюдателя инспектировать свои владения, снабдив его инструкциями в виде черточек на крашеных жезлах.
Беннет(111) подчеркивает, что у инков было принято использовать «в помощь памяти крашеные жезлы». Когда дело доходило до более сложных или важных текстов, вероятно, простой жезл заменялся деревянной дощечкой. К сожалению, алчные до золота конкистадоры не сохранили образцов таких изделий.
Опросив сорок два ученых инкских историка, Сармьенто де Гамбоа(112) услышал, что они почерпнули свои знания о «делах» и «преданиях» предков из записей на дощечках, передававшихся из поколения в поколение. Далее Сармьенто пишет о Пачакути Инге Юпанки, девятом Инке (английский перевод Бандельера(113)): «И ознакомившись с важнейшими из старых преданий, он велел записать их все по порядку на больших досках и поместил эти доски в просторном зале в доме солнца, где названные доски, украшенные золотом, выполняли роль наших библиотек. И он назначил ученых людей, которые понимали их и умели читать. И никто не должен был входить в это помещение, кроме самого Инги или историков, получивших на то особое разрешение Инги».
